От олимпиады к олимпиаде - 1-я часть

    Никогда не мог представить себе, что придётся возвращаться, можно сказать, навсегда – туда,  откуда, как мы думали – навсегда уехали. Вот, такой вот каламбур ждал нас после возвращения на родину в Крым. Да что там нас, всю Страну, метавшеюся как брошенная дворняга, в лютый холод выброшенная за пределы разумного и человеческого. «Роковая ошибка» – такое название получил наш отъезд из небольшого городка, названия которого с хантыйского переводится как – «Семь лиственниц». Лабытнанги – названия этого города забавляло любого, вызывая улыбку и просьбу не однократно, ещё раз повторить его. О том, чтобы выговорить название города, самому слушающему, не могло быть и речи, за редким исключением. Как как? Лаби… Лат… Лабы…, ну и так далее. Это не могло не веселить в свою очередь нас. Вот, такой вот юмаробартер получали мы, общаясь в отпусках на «большой земле»



                *     *     *   




   1973 – 1974 г. г.
    Лёгкой жизни не бывает, но где-то всегда выживать легче и это легче получилось на Ямале – Советском. Почему именно Советском? Да потому что, только в советское время, простой работяга в суровых условиях Крайнего Севера, ценился по заработной плате выше ИТРовца, державший свой зад в тепле. И это было справедливо. О! С какой радостью эти работники интеллектуального труда встретили 90 – е, когда их зарплаты росли вверх по сравнению с работягами на фоне не выплат, и с нескрываемой ехидцей как говорили: Хватит, теперь наше время пришло! А что на это, ещё скажешь? Всё так!
    Где мы только не жили. С 74 – ого года меня привезли в Лабытнанги. Детский садик «Солнышко» – моё первое и единственное дошкольное заведение. Я как-то ради интереса даже считал, сколько мест жительства мы сменили за время проживания в Лабытнангах (10 или чуть больше мест).
    Маленькая, приземистая, вросшая в болотистую землю конторка – шарашка электриков. Мой отец был электриком, поэтому некоторое время мы жили в ней. Совсем неподалёку строилась поликлиника, где Мама временно, недолго работала сторожем, и рядом также строилась баня. Из детских воспоминаний с этого места жительства осталось только: крыса скребущееся где-то в углу под полом, раненный кулик, которого мы нашли в тундре и он у нас некоторое время жил, и собака по кличке Шарик, которая видимо, имела неосторожность забежать на строительство бани, где её и съели ЗЭКи – строители.
    Потом была комнатка в КБО. Общага с соседом алкоголиком – Файмусаковым, у которого регулярно что-то сгорало на сковороде, погружая общий коридор общаги в вонючий смрад обволакивающего дыма. Обледеневшие, деревянные лестничные пролёты, после привоза и заливки питьевой воды в железные бочки. Старенький, красный проигрыватель в виде раскладывающегося на две половинки чемоданчика, кажется «Лидер». Конечно же пластинки: Детские сказки, Тич-ин, Градский, что-то ещё… Слушать любил громко.
Школа – 1978 г.
В первый класс я пошёл в Керчи (школа №13). Шёл учиться с желанием, готовился заранее. Начал неплохо. По переезду из Керчи в Лабытнанги, все мои рвения – сопения учится, поостыли с понижением температуры и смены климата. Мне было просто неинтересно, за исключением таких предметов как рисование и пение. Видимо искусство уже тогда главенствовало и преобладало во мне над биссектрисами, тангенсами, котангенсами и всей остальной фигнёй, которую в меня хотели запихнуть прекрасные учителя, люди любящие свою профессию.
Из тёплого и солнечного Крыма я снова попал в лютую зиму.
    Поезд, мучительно – медленно крадущийся сквозь ночь, между Уральскими горами, извиваясь как змея, наконец, оставив горы позади, плывёт в белоснежном поле от полустанка к полустанку, кланяясь каждому столбу, везя за собой «вагон – лавку» с продуктами. Сквозь вагонное окно, вглядываясь в непролазную тьму полярной ночи, понимаешь – это ночь глядит в тебя, а не ты в неё. Это она берёт тебя в свой плен, а не ты едешь её завоёвывать. Это она – королева, будет диктовать тебе свои правила, а не ты ей.
    Наконец в кромешной тьме, где-то вдалеке показались кучкующиеся, словно боящиеся потеряться навсегда и замёрзнуть, как светлячки – фонари. Значит, город близко, прибываем. Показались первые дома, знакомый переезд со шлагбаумом, второй переезд, за ним  контейнерная, вокзал. В полумраке движемся к выходу, по прокуренному насквозь вагону. На улице слышатся радостные голоса встречающих. Вот мы и дома! Позади двое с половиной суток пути в душном вагоне. Мороз и хруст снега под ногами, как буд-то снимает с тебя весь груз вагонной – поездной жизни. Домой, быстрей домой. Там всё уже давно готово, всё ждёт, пышет, скворчит, томится и стекает чистой слезой на белую скатерть. Вот он – миг встречи, ради которого, тоже стоит жить. Вот он – маленький локомотив, толкающий весь поезд вперёд с верою в завтра, в то, что солнце взойдет, и полярная ночь пусть ненадолго, но уступит место короткому полярному дню.
В гостях хорошо, а дома лучше (хоть и дом – переделанный свинарник)
    Луна светила так ярко, а снег скрипел с таким посвистыванием и скрежетанием под ногами, что порой казалось, это сверление слуха не закончится никогда. Но нет, вот она – долгожданная избушечка без курьих ног, с одним низким оконцем, снизу начинающимся примерно, чуть выше щиколотки ноги и заканчивающемся примерно на уровне груди взрослого человека. Впрочем, чтоб содержать «чуню» больше и не надо. Вот он – чёрный силуэт в лунном свете на белом фоне снега, переделанного бывшего маленького свинарника под жильё для людей. Здесь мы теперь будем жить некоторое время, это будет наш дом.
    Внутри, в длину избушечки, помещались две кровати стоящие спинками друг к другу, равно от стенки и до кирпичной печке. За печуркой располагалась тесная, крохотная кухонька на которой вмещалась, лишь одна железная бочка для привозной – питьевой воды, столик для еды и несколько стульев. Сразу за избушечкой был вкопан септик, большая ёмкость в которую стекались канализационные стоки с близ лежащих домов. Когда ёмкость вовремя не выкачивали, она переполнялась, просачиваясь сквозь пол «свинарника» на несколько сантиметров. Какой в эти дни стоял канализационный смрад в избушке, пока не приедет ассенизационная машина и не откачает говно из ёмкости, говорить не приходится, можете сами себе представить. К утру, когда с вечера натопленная печь остывала, нечистоты покрывала корка льда, которую приходилось пробивать ногами в резиновых сапогах. Помню как к обледеневшей стене от перепада температур,  рядом с которой стояли две кровати, напрочь примёрзла каперта с бахромой, привезённая дедом из загранки. Пытаясь её отодрать от обледенелой стены, она порвалась. Изображённые на ней ангелы с крылышками порвались вместе с ней напополам…
  В Стране готовились к Олимпиаде – 80, величайшему событию в жизни советского народа.

2008 г. Ямал – Лабытнанги.
Улица – Ямальская, двухэтажный арбалитовый дом. Как, это часто бывает – жильё из неветхого, вдруг превращается в ветхое. Так и случилось с нами, точнее с домом, который начал кренится, тихо падая, быстро перейдя из статуса – ветхий, в статус – аварийный с угрозой для жизни. Может быть за границей, и реагируют молниеносно на подобные ЧП, но только не в России. Мы русские с большой буквы «Р». Мы ничего ни боимся! Нам всё нипочём! Мы отдыхаем за границей, даже если, там идёт революция или война, и живём в аварийных домах, пока не привалит. Так мы провели две зимы в холодном, непригодном для проживания доме. В администрации г. Лабытнанги, отказались предоставить равноценное жильё, полагающееся по закону. Суд, конечно же мы проиграли. Нервы, здоровья, бесполезная писанина в Москву – Путину, Медведеву. Не менее бесполезные, издевательские отписки. Вообщим те, кто проходил все эти круги ада, связанные с жилищными тяжбами по отстаиванию своих конституционных прав, меня поймут. Кажется, что даже слово – Конституция, стала принимать в России, какое-то ругательное значение.
    Россия – Москва – Путин – Губернатор – Лабытнанги.
Благодаря этой адской вертикали власти, мы всё-таки попали к Губернатору на приём. Почему – «всё таки – попали»? Потому что только по письму из «княжества московского» нас приняли. Почему – не знаю? Так работает «царская машина власти». После того, как Губернатор «вставил пистон» нашим лабытнангским – пиндосам из администрации, мы всё таки добились и нам они были вынуждены, скрепя зубами, дать служебное жильё, а не комнату (как они предлагали) в общаге – бичарне.
    Приближалась Олимпиада – 2014 г. Страна готовилась к великому спортивному событию в Сочи…


   ( Отрывок из воспоминаний... )