***

А на сердце не март-апрель, но засел до корней ноябрь. Я как загнанный в угол зверь - всё ищу свой проход к морям и несказанных слов стрела поражает в упор в глаза. Я уже не найду угла. Нервы вырвали тормоза.
Не скрывая внезапных чувств, вновь мараю бумагой стих. Я как выжженный солнцем моллюск... Догорает дотла фитиль. Может фениксом буду... Нет. Я не стою огромных крыл. В череде проходящих планет я исчезну. Но ты ведь был.
Ты сразил наповал миры, взглядом в душу смотрел насквозь, но, наверное, не хотел, чтоб то худшее так сбылось. Говоришь, что не стоишь ты сил затраченных и монет. Осмотрись, поверни часы, это танец Моих планет.
Гравитация и стихи, череда пространственных дыр. Муза, точно как херувим - крылья в пятнышках от чернил, смотрит в блики моих волос, в переменную зелень глаз и нечаянно сдует пыль с устаревших шаблонных фраз. Мы попробуем новый ритм вперемешку с прозрачным "фа", чаем цветом почти кармин разольём на листе слова. Не используя граф и ряд посчитаем сигнальный вихрь и, ни слова не говоря, замешаем мы новый стих.
А на сердце сидит тоска, режет мыслями мою плоть. Руки стукают по часам. Что загадано - не сбылось, что отгадано - утекло между пальцами словно гель.
У сгорающих звезд тепло превратить бы в горячий эль, превратить бы луну в стекло, листья желтые в теплый плед и согреть бы себя, согреть. Только сил моих больше нет.
Доживу я до ноября, встречу ласково первый снег и, быть может, согреет меня самый важный мне человек.