Откровение - Глава 1 - Не хлебом единым

Огня трепещущей лампады,
Мерцаньем тусклым озарен
В пещерной мгле сырой и хладной,
Не поднимаяся с колен,

Отшельник отдался молитве,
Молитвой согревая грот.
Неутомим в духовной битве,
Он дни и ночи напролёт,

Подчас в пылу самозабвенья
Горе вздымая рукава,
С простосердечным умиленьем
Любовно лепетал слова:

"О, Отче Наш, иже еси,
И будешь в век на небеси!
Да свято будь Твоё в нас имя!
Нам Царствие Твоё приблизь!
Твою лишь волю над иными
Как щит Спасения возвысь

И на земли, яко на небе!
Не откажи в насущном хлебе!
Сколь мы прощаем должникам
Невольны пригрешенья,
С той мерой не взыщи и нам,
Даруя отпущенье!

Во искушенья не направь,
Но от лукавого избавь,
Ибо Твоё над нами Царство -
Первообитель всех святынь,
И сила претерпеть мытарства,
И слава вечная! Аминь!"

Так он отчаянно молился
Небесному его Отцу,
И сладких слёз поток сочился
По ясному его лицу.

От них не отирая очи
В мольбах пред образом Креста,
Три безмятежных дня и ночи
Отшельник не кидал поста.

Все чувства к одному лишь Небу
Он без остатка устремил,
И чёрствою краюхой хлеба
Ни разу плоть не подкрепил.

Другой старик(1), чуть мене древний,
Для пополненья слёзных сил,
Из дальней приходя деревни,
Раз в день воды лишь приносил.

И малым тем вполне пресыщен,
Ничем иным не отвлечён,
Пещерник к Богу был восхищен,
Лишь часом жертвуя на сон.

Но за молитвой в день четвёртый
Он, ноздрями втянув воздух,
Досель лампадным чадом спёртый,
Почуял яств манящий дух.

Он вышел из пещеры к входу:
Глядит - не обманулся нос -
Оставил некто здесь не воду,
А снеди лакомой поднос!

В плодах инжира запечённых,
В сладчайший окунутый сок,
Средь пряных отраслей смоковных(2)
Лежал румяный окорок,

Украшен гроздью винограда
И им осыпанный кругом.
На блюде сребряном с ним рядом,
Насквозь промокнутый вином,

Хлебца ломоть уже початый
Венцом всей трапезы лежал
И неземной устам услады
Благоуханьем обещал.

Старик бежал в свой грот в смятеньи
И, трепетом святым объят,
Упал на стёртые колени,
Молитву повторил стократ,

Но, день четвёртый крох не евши,
Почуял постник лютый глад
И пекло в чреве охудевшем,
И в искренней молитве хлад.

Он свой недуг забыть пытался,
Не думать тщился про еду,
Но только паче разгорался
Сей голод  на его беду.

И ум, что головнёй палимый,
До исступления терзал
Вопрос, как кат(3) неумолимый:
«Что б этот случай означал?

Иль это Божья благостыня,
Что моисеев дар с Небес -
Та манна, посланна  в пустыне(4) ?
Иль искушенье подал бес

Пред самую мою обитель?,»
- Никак не мог осмыслить он,
- Кто этот подлый искуситель?
...Но может вовсе это сон?»

А между тем ему на ухо
Всё вкрадчивей от часу час,
- «Посту гостинец не поруха»,
- Нашёптывал тихонько глас,

- «Не грех, чтоб подкрепиться хлебом,
Покуда мрачной ямы свод
Не стал наивернейшим склепом
Без маковой росины в рот».

Но к Богу он воззвал усердней,
Молитвой заградил свой слух,
И глас иной притёк победный
Елеем на иссохший дух:

«Не хлеб един людей питает,
Но паче словом всякий сыт,
Что с Божьих уст в живот(5) сретает(6) -
В нём нам Господь благоволит!»(7)

И, вспомнив Тайную Вечерю,
Наш постник, будто бы прозрев,
Вдруг, молнийн, вылетел с пещеры,
И боговдохновленный гнев

Пред мирно спящею долиной,
В тиши притворно гробовой,
Как подобает грома сыну(8),
Излил чрез голос громовой:

«Да посрамятся твои козни!
Да истребит тебя Творец!
Ты, прародитель первой розни(9),
Ты, ядовитый, гнусный лжец,

Наживкой бешеной свинины
Прельщая уловить мой глад,
Тем легиону Гадарина
Скормить меня же был бы рад!(10)

Ты, под покровом смоковници,
В которой первенцы листвой
Искав от наготы прикрыться,
Грех смертный обнажили свой(11),

Подбросил в падаль для услады,
Тот горький миру виноград(12),
Оплёванный змеиным ядом,
Осиротившим Райский Сад(13)!

Тем не довольствуясь, отравой
Свинью ещё полил иной -
Кипящей желчью Каиафы,
Его зловонною слюной(14)!

Но хлеба мерзостней Иуды,
Им недоеденного, нет!(15)
И с ним серебряного блюда
Что весом в тридесять монет!(16)

Ты всуе образом спасенья
Ехидны жало приукрыл!
Твои коварны ухищренья
Пред мной Всевидец обличил!

И впредь, стращая мукой глада,
Как мне погибель ни готовь -
Мне от того вовек ограда
Христовой тайны Плоть и Кровь!(17)

А ты, извеку посрамленный,
Сгинь в Преисподню, Вельзевул!»(18)
И враз пятой благословенной
Поднос, что было мочи пнул.

Тут яств душистых изобилье
Вдруг обернулось стаей мух(19),
Повсюду тошнотворной гнили
Пресмрадный расточая дух.

Исчезло сребреное блюдо,
Во прах рассыпался поднос,
И с ним костей истленных груда
Собой усеяли утёс.

Старик в пещеру без оглядки
Вернулся, на колени пал,
И, гнев смирив, в покое сладком
Усердней подвиг продолжал.




1. «Другой старик» - Прохор, ученик и спутник апостола Иоанна Богослова, который записывал за ним текст Откровения.  Ассоциируется с Прохором апостолом от 70-ти.

2.   «…отраслей смоковных…» – листьев. Смоковница – фиговое, инжирное или виноградное дерево.

3. Кат- палач

4. «… Что моисеев дар с Небес, Как манна, посланна  в пустыне…» - Манна Небесная – пища, которую Господь посылал народу израилеву, водимому Моисеем 40 лет по пустыне в результате Исхода из Египта.

5. «…в живот…» - (стар.) в жизнь

6. «…сретает..» - (стар.) встречает

7. Библия, Новый Завет, Св. Евангелие от Матфея: «И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».

8.Иисус Христос называл братьев Иоанна и Иакова  Зеведеевых Сынами Грома, предположительно  за их горячий, порывистый нрав.

9. «…Прародитель первой розни…» - имеется ввиду Первородный грех – ослушание Адамом и Евой запрета Господа на вкушение плода с Древа познания добра и зла, на которое их подбил диавол в образе Змия

10. «…бешеной свинины…», «…легиону Гадарина скормить…» - Евангельская история повествует о случае, когда Иисус Христос приходил в страну Гадаринскую и встретил недалеко от селения бесноватого, и исцелил его, изгнав легион бесов в стадо свиней, которое тут же утопилось, прыгнув с обрыва в Галлилейское море. Иоанн говорит, что лежащий на подносе окорок принадлежит одной из тех самых свиней, в которых вселились бесы. И предлагая Иоанну в пищу этот окорок, диавол тем самым хочет как бы предаёт его душу на съедение гадаринским бесам.

11. Иоанн говорит о том, что листья, которыми украшена пища на подносе, те самые, которыми Адам и Ева, вкусив Запретных плодов, пытались прикрыть от Бога свою наготу (Библия, Бытие), но тем самым наоборот дали понять Богу, что нарушили Его запрет.

12. Из множества версий одним из образов Запретного плода является виноград. Трактовка поэтическая (не церковная).

13. «…оплеванный змеиным ядом, Осиротившим Райский сад…» - то есть оставивший на себе следы обмана Змия (духовный яд), посредством которого Змий отравил человеческую природу грехом, сделал её смертной и способствовал изгнанию их из Райского Сада. Трактовка поэтическая (не церковная)

14. «…кипящей желчью Каиафы, его зловонною слюной» - Каиафа, первосвященник Иерусалима, участвовавший в поругании над Иисусом Христом; оплевал Его.

15. На Тайной Вечере Иисус Христос дал Иуде обмокнутый (вероятно в вине, как позже будет совершаться таинство Причастия), ломоть хлеба. Тут мнения разделяются: Причастился ли Иуда или уклонился и ушёл раньше всех с Вечери. Автор представил  так, что Иуда не полностью доел этот хлеб. Иоанн говорит, что хлеб лежащий на серебряном блюде – тот самый недоеденный им кусок, как символ его предательства Христа.

16. «…серебряное блюдо, что весом в тридесять монет» - Иоанн (согласно авторскому замыслу) имеет ввиду, что серебряное блюдо изготовлено из тех самых тридцати сребреников, данных Иуде за предательство Христа.

17. «…мне от того вовек ограда Христовой тайны Плоть и Кровь…» - имеется ввиду таинство Причастия (Евхаристия) и слова Иисуса Христа: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную…».

18. Вельзевул – одно из воплощений диавола, олицетворяющего грех чревоугодия.

19. «…обернулось стаей мух» - Вельзевул, Бааль Зевув (иврит.) – переводится как «повелитель мух».