Короткая подборка

* * *
Не спрашиваю. Мне и так всё видно.
Чудесно и уже обычно всё.
Передо мной знакомые картины,
Казалось что забытые давно.

Что было – дымкой времени покрыто.
Что ждёт нас – время прояснить должно.
Мы можем прошлое – пусть смутно – видеть.
Что будет – даже смутно – видеть не дано.   


* * *
Когда слова
На музыку ложатся,
Когда стихам
Присущ
Влекущий ритм,
С щемящим чувством
Штамп
«Как было хорошо,
Но вдруг
Пришлось расстаться»
Непреодолимое
Желанье повторить…


* * *
Неопределённость бытия.
Остаток, слабый отблеск чуда…
Тот миг, когда увидел в первый раз тебя,
Я не забуду…


* * *
С поры той изменилось много
И нет надежды что-то возвратить,
Но даже там, где смысла быть не может,–
Ищет философия – находит смысл.
 
Учебник читаю.
Ты права: интересно читать.
Жаль лишь, что может не каждый
Теорию применять.

Интересную книгу
Можно без цели читать.
Это игра без особого смысла,
Кроме того, чтобы играть...


Наш вечер

Сара Тисдэйл (1884  – 1933)
To-night
Перевод с английского

Цветок из золота луна.
Спокойно, сине небо.
Луна держаться им должна.
А я твоя.

Луна – без стебелька цветок.
Светло и ясно небо.
Луна и небо. Вечность – их.
А наш  – лишь этот вечер.


То неугомонное лето

Под влиянием рассказа Янины Юдиной «Утром перемен»

    В эти дни ко мне приходит странная идея. И у меня есть подозрение, что, насколько она ни казалась бы нелепой, я когда-нибудь буду безнадёжно пытаться в каком-то виде её реализовать. Это идея заключается в том, что я могу начать писать произведение от первого лица – от имени героини, прототипом которой будешь ты. Извини меня, пожалуйста, за то, что я решился тебе это написать…      
    Я  думаю, что как по объёму, так и по жанру это будет что-то среднее между  «Летом десятого…» и «Утром перемен»… Я начинаю чувствовать, что мне уже поздно отступать…


                *
    Были чудесные августовские дни. Каждый день около тридцати. Не было дождей, даже забывалось, что они часто бывают  в это время года. Помню ясное синее небо и яркое палящее солнце. И не было дыма. В первый раз ощущались преимущества северного приморского климата. Вечером  у кассы на Московском вокзале была очередь желающих сдать билеты. Никто не хотел возвращаться в Москву. Девушка –  кассир предупреждала, что будет потеря в деньгах. «Но что же делать – не ехать же в Москву…»– отвечали ей.

                *
    На следующее утро город заволокло густым белым дымом. Потом говорили, что дым принесло ветром из Москвы. Как,  к счастью, оказалось, это был единственный дымный день. На следующий день воздух стал снова прозрачным.   
    Вдруг подул ветерок. Это был ветерок из Москвы двадцатишестилетней давности. И дым, принесённый этим ветром, оказался дымкой воспоминаний. Вспомнилась мне железнодорожная станция в восточной части Московской области – в местах, где часто бывают лесные пожары. Но в то давнее утро, что мне вспомнилось, небо было ясным… И вдруг кто-то будто бы стал диктовать слова – диктовать медленно и отчётливо. Это случилось со мной в первый раз. Кто-то мне диктовал в рифму. И не нужно подбирать мелодию. Она лилась сама. И смысл, и ритм, и рифмы – всё согласовывалось друг с другом само собой. Оставалось лишь записать. Это были стихи о том далёком прекрасном утре, откуда веял ветерок.   

                *
   Четырнадцатого августа две тысячи десятого года мы шли в почти тридцатиградусную  жару по одной из широких аллей в Баболовском парке между рядами высоких деревьев. У нас не было карты и мы не понимали, где, куда и зачем мы идём…

                *
    Я помню, как тридцать лет назад мы шли от станции где-то в двух остановках от Куровской. Называлась ли эта станция Шевлягино, или Анциферово? Для меня время уже стёрло с карты название этой станции...               

                *
    Время не остановилось ни в то утро, ни в тот день. К безмерно огромному сожалению, время не склонно останавливаться даже тогда, когда мы этого хотим. И та далёкая невозвратимая весна, и то ещё кажущееся недавним, но не менее невозвратимое, лето – те  жаркие ясные петербургские дни с синим небом – прошло всё.
    То утро и тот день, как и ту весну и то лето, разделяют почти тридцать лет. Но и тогда, и тогда было предчувствие чего-то большого, долгого и приятного, что ждёт впереди. Хотя это предчувствие было неопределённым и едва уловимым...   
 
                *
    И чего с большей силой сейчас жалко – времени, о котором были воспоминания того лета, или времени, в которое – именно почему-то тогда, именно в то лето – так ощутимо пришли  эти самые  воспоминания?..       


Открылась станция метро

   Открылась станция метро. На расстоянии двух минут езды от «Жулебина». Сообщалось и раньше, что станция вот-вот откроется, или что даже уже открылась. Но каждый раз она исчезала из виду, как города, которые иногда снятся. Казалось, что ничего уже нельзя добавить к тому, что было сказано. А то, что всё же говорится, бессмысленно разбивать на строки и подбирать рифмы. Она открылась не тогда, когда её ждали, и далеко не там, где её ожидали увидеть. Как кварталы, в окружении которых располагается станция, не похожи на те самые Котельники! Но разве что-то происходящее выглядит таким, каким оно представлялось в прошлом? Так же, как и что-то в прошлом, особенно если это было не с нами, совершенно невозможно представить.
   Она выглядит экзотично, как станция будущего, как южные растения, размещённые в её ярко освещённом серебристо-белом зале...