В домах

Дома росли грибами под уклон,
в семейной тесноте послушно маясь.
Из неба столько сини утекло,
и, падая, вода не унималась –
кипела над подошвами дорог.
От горького родства – околиц сито.
В сторонке дом под брёвнами продрог,
и край у крыши, как крыло, подбито.
Несчастные, лишённые тепла,
заходят в избы, вымокнув до нитки.
С узором дверь – открыла, приняла.
Дождь выбился и высох за калиткой.
Не спится, и не спит одно окно,
где маслом – акварельный вечер в раме.
Я, как одно родимое пятно,
на человеке с вросшими домами
под кельи: потолок, просвет и пол,
при хлебе на воде, свече, рубахе.
Сошедшие сюда, упав в подол,
у памяти – монашки и монахи.
Холмы и ямы не по росту тут,
забытому не остаётся имя.
Пустых домов невыносимый труд –
встречать чужих и принимать своими.
Какого света эта сторона,
стоит ли дом, где хочется согреться
заблудшему из тёплого окна,
заблудшему, упавшему на сердце?
Не знаю и не ведаю куда –
отправлюсь из растущей вглубь грибницы –
в какие неродные города,
в какие незапамятные лица?
(18-21.12.15.)