Зеркала Вселенной

                (Поэма)

                Le fruit est aveugle. C’est l’arbre qui voit.
                Rene` Char

                1.Осенний гром

Ударил гром, и яблоня прозрела.
Сто тысяч глаз открылись на неделю.
В окно и в небеса,  в траву и в душу
Глаза-цветы смотрели, не мигая.
Годами яблоня жила вслепую.
Годами яблоня росла на ощупь,
Обшаривая ветками пространство.
Стена. Перила. Шиферная крыша.
Опять стена. Оконное стекло
И пустота… Чужая пустота,
Куда летают листья на разведку,
Чтобы не возвратиться никогда.
(Не раз я слышал по ночам, как ветви
Ощупывают стену втихомолку,
Стараясь что-то выхватить из мрака.)
А между тем купались почки в солнце,
Растаял снег, всё так же ливнем пахло,
Ударил гром, и яблоня прозрела.
В начале мая, словно по сигналу,
Сто тысяч глаз открылись на неделю,
Сто тысяч светофоров путь открыли
Скворцам и пчёлам, звёздам и дождям.

Каков он, этот мир, омытый солнцем?
В окно и в небеса, в траву и в душу
Глаза-цветы смотрели, не мигая.
Был, словно снимок, точен каждый взгляд.
Перед окном скрипучий стол желтеет.
Какая птица на столе забыла
Свои большие белые крыла?
Дрожат они, готовые взлететь.
Вглядись – и различишь на крыльях знаки,
Сомнений наших торопливый шифр.
Кто знает, стоит ли плодоносить
Под этим небом, слишком безмятежным,
Когда природа пустоты боится,
Когда к земле трава сырая жмётся,
Когда сердца людские устают
От поцелуев, от очередей,
От юбилеев и от предсказаний?
Кто знает, стоит ли плодоносить?
В ста тысячах зеркал благоуханных
Любуется вселенная собою.
Глаза-цветы устали, как сердца.
Отяжелели солнечные веки,
Осыпались медовые ресницы…
Глаз больше нет. Одни зрачки остались,
Остались только яблоки на ветках.

Ударил гром, и яблоко созрело,
В начале сентября, как по сигналу,
С разлёту звонко стукнулось о крышу,
Отпрянуло к окну и по ступенькам,
Упругое, запрыгало проворно.
Казалось, кошка воробья поймала.

Осенний гром ударил за окном.

Неделю за неделей, миг за мигом
Стучатся в дверь… Откройте! Мы поспели!
Окно засняли, небо и траву.
Сомненья ваши мы запечатлели.
Попробуйте! Мы сладкие теперь.
Мы пахнем ливнем, солнцем и травою.
Мы на зубах поём скворцам под стать.
Откройте дверь! Откройте! Мы поспели!
О землю бьются зеркала Вселенной!

Осенний гром ударил за окном.

Тяжёлые шаги не умолкают.
Кто стережёт бессонницу мою?
По лестнице взбираются созвездия.
Забрезжила медовая заря.
Гигант-будильник тикает над крышей.

Осенний гром ударил за окном.

                2.В пути

Который час? Наверно, скоро полдень.
Росистая дорога сентября
По горизонту, как по циферблату,
Большою стрелкой медленно ползёт.

Я встал сегодня рано, очень рано.
Я собирался в школу в первый раз.
В  туман я вышел, на крыльцо, и вдруг
Откуда-то с небес к моим ногам
Антоновское яблоко упало,
Обрызганное крупною росою.
«Не нагибайся, - кто-то мне сказал, -
Успеешь подобрать, когда вернёшься».
Но почему-то всё-таки нагнувшись,
В карман я сунул яблоко поспешно.
«Не ешь! Не надо! – кто-то мне сказал. –
Успеешь съесть, когда придёшь из школы».
Туманным утром яблоко светилось
В пустом кармане, как звезда в колодце.
Горчил сырой туман. Ломило зубы.
Антоновка сама просилась в рот.
И хрустнул плод зелёно-золотистый
Со звоном и со свистом на зубах.
Сгущённый свет обжёг язык и нёбо.
Казалось, молния во рту сверкнула.
Кругом, в тумане смутно проступили
Деревьев огненные очертанья.
Тяжёлый красный диск повис над ними.
По горизонту, как по циферблату,
Лениво поползла минутной стрелкой
Росистая дорога сентября.

Не помню, был я в школе или не был.
Туман меня, должно быть, с толку сбил.
Наверное, прошёл я мимо школы,
Блуждая в лабиринте переулков.
Семь бед – один ответ. Мои шаги
Не помешают спать глухим заборам.
Деревьев огненные очертанья…
Тяжёлый красный диск над головою…
Седая гладь осеннего тумана
Передо мной застыла, как стена.
Стена? Нет, это  зеркало висит.
Пускай оно немного запотело
От моего дыханья, - всё равно
Там, вдалеке, там в зеркале – мой облик.
Он быстро движется ко мне навстречу.
Я сам к себе навстречу тороплюсь.
Так почему же в пустоте белесой
Мерещится мне кто-то незнакомый?
Потёртое пальто подбито ветром.
Изъеден молью чёрный воротник.
(От времени старинный бархат блекнет.)
Засаленная фетровая шляпа
Вот-вот слетит с нестриженых волос.
Как маятник, отсчитывает палка
Размашистые лёгкие шаги.
Седая гладь осеннего тумана
Экраном светится передо мною.

Бежит ещё немая кинолента…

Листы бумаги на столе простёрлись
Точь-в-точь, как лебединые крыла.
Мелькают строки, вздрагивают буквы,
Теснятся торопливые слова.
Потёртое пальто висит на стуле.
Старинный бархат солнцем подновлён…

Бежит ещё немая кинолента…

Холодная весна. Холодный вечер.
Огромная холодная луна
Покачивается на голых ветках.
Легла роса на дёрн и на скамейки.
За поворотом – станция метро.
В безлюдном парке затерялись двое.
Парк на двоих. Планета на двоих.
Зелёною щетиною апреля
Исколото потёртое пальто.
На бархатном воротнике – песчинки.
Посеребрила волосы роса.

Бежит ещё немая кинолента…

Перрон дождём исхлёстан, словно плетью.
Осенний ливень гасит фонари.
Остались на перроне только двое,
Недвижные, как статуя прощанья.
Гудок. Другой гудок. Тяжёлый луч,
Сверкая, как резец, в руке незримой,
Живую плоть с размаху рассекает.
Уходит поезд. Ливень доски хлещет.
Под фонарём чернеет чья-то тень.
Потёртое пальто насквозь промокло.
На бархатном воротнике – вода.

Бежит ещё немая кинолента…

Казённый дом – и двери, двери, двери…
Раскрыты в полдень двери, словно рты.
Людей глотают, солнце, пыль, бумагу.
Но вдруг пронёсся вихрь по коридору,
Захлопывая двери на бегу.
Незваный гость пришёл в казённый дом.
Потёртое пальто подбито ветром.
Изъеден молью чёрный воротник.
Засаленную фетровую шляпу
Несёт он, словно чашу золотую,
Отвергнутый дверями навсегда.

Бежит ещё немая кинолента…

Листы бумаги на столе простёрлись
Точь-в-точь, как лебединые крыла.
Мелькают строки, вздрагивают буквы…
Столица дремлет в солнечном сиянье.
Играют на бульварах в домино.
А между тем над городом и весью
Летают, как стрижи перед грозою,
Бездомные весенние слова.
Крылами рассекая воздух синий,
В бессмертных душах гнёзда вьют они.

Бежит ещё немая кинолента…

И вот уже в глаза мне заглянул
Высокий пешеход в пальто потёртом.
Местами поменяться нам пора.
Уходит первоклассник в пустоту.
Один иду я вновь своей дорогой.
Потёртое пальто подбито ветром.
Изъеден молью чёрный воротник.
Как маятник, отсчитывает палка
Размашистые лёгкие шаги.
Седая гладь осеннего тумана
Экраном светится передо мною.
Я сам к себе навстречу тороплюсь.
Вновь на крыльцо выходит первоклассник,
Чтобы с небес, к его ногам опять
Антоновское яблоко упало,
Обрызганное крупною росой.

Бежит ещё немая кинолента…

Который час? Наверно, скоро полдень.
Росистая дорога сентября
По горизонту, как по циферблату,
Большою стрелкой медленно ползёт.

                3.Моё перо

Моё перо, мой посох, мой костыль!
Навеки ты зажато между пальцев.
Моё перо, обкуренный мундштук!
Давно губам твоя знакома горечь.
Не раз я подносил тебя ко рту,
И лунный дым по жилам разливался,
И в бронхах пела маленькая флейта,
И мне в лицо дышало солью море,
Которого я никогда не видел.
Моё перо, ты родом из Китая.
Ты неприметно, словно корень жизни,
Но всё твоё пластмассовое тело,
Как провод под высоким напряженьем.
Одна и та же судорога сводит
Тебя и душу грешную мою.
Мне без тебя не выжить, авторучка.
Трепещет, словно горлица в тенётах,
Моя душа на кончике твоём.
Запела в бронхах маленькая флейта.
Окутывает стены лунный дым.
Магнитом неприкаянную душу
Притягивает вечное перо.
Душа спасётся, если на заре
Зазеленеет мой дорожный посох
И вырастет развесистое древо,
Опутанное нервами,  как хмелем,
Из чёрного пластмассового корня,
Зелёной  кроной осенив мой дом.

1963

Рене Шар. Плод слеп. Дерево - вот кто ещё видит (перевод мой, В.М.).