Элегия к юности

С первой попытки удача вдруг улыбнулась:
приотворяю окно в нашу раннюю юность -
магнитофон и бутылка, водружённые на топчан,
там сохранились любовно.
Вовка Иващенко (ныне покойный)
на табуретке...
Борис Щеголютин - счастлив, румян -
за медиатором лезет в карман,
с пылу и с жару
воображаемую терзает гитару
и на пол тона выше вторит битлам...

Я же не виден пока из-за Бориса
(он нынче в одной европейской столице
атташе по торговле)... Но меня выдаёт
юркий, как белка,
блик золотой по побелке -
сидя, качаю туфлёй лакированной. Вот!
...В троице нашей было живо ещё опасенье
не побывать в Ливерпуле и раннего облысенья...
А на дворе вовсю - семьдесят первый год!

Так и осталось то разноцветное лето
в судьбах затёртых,
                как магнитофонная лента...
Знал ли ты, Вовка, поднимая тогда стакан -
почитатель Ван Гога и Мопассана -
сколь продлится серая полоса. Но
вернисажи к тебе приценивались пока -
богатела палитра, и набивалась рука.
Ты же,
     целованный Богом художник,
игнорировал корм подножный,
чтобы, в общем, не дотянуть до сорока!

Нам тогда - счастливым, длинноволосым,
быт не ставил проблем, бытие - вопросов.
А теперь уж не к месту,
                скорей - не к лицу
всё пытаться (хотя бы мнимо)
облако вырубленного жасмина
к несуществующему причалить крыльцу -
всё стремится к естественному концу...
Братцы!
      Это же тайна какая:
юность - как бабочка:
                отлетая,
оставляет на пальцах серебряную пыльцу!..
                23.10.2009