Подборка

* * *
Не сугробы, не метели.
Не по снегу, не по льду –
По сырой земле весенней
Я с надеждою иду...


* * *
Пришедшие слова лишь записать –
Не нами словно – слитые в созвучья.
И не пытаться смысл стихам придать.
А долетевших звуков не разрушить.


* * *
Когда слова
На музыку ложатся,
Когда стихам
Присущ
Влекущий ритм,
С щемящим чувством
Штамп
«Как было хорошо,
Но вдруг
Пришлось расстаться»
Непреодолимое
Желанье повторить…


* * *
Не спрашиваю. Мне и так всё видно.
Чудесно и уже обычно всё.
Передо мной знакомые картины,
Казалось что забытые давно.

Что было – дымкой времени покрыто.
Что ждёт нас – время прояснить должно.
Мы можем прошлое – пусть смутно – видеть.
Что будет – даже смутно – видеть не дано.   


Я помню, что было снежно

                – Не исчезай.
                – Нет, теперь не исчезну.
                – Не исчезай для меня.
                – Время покажет.

Однажды осенней порою
Явилась картинка весны.
Я помню и те коридоры,
И те чердаки – этажи.

Я помню твоё появленье,
Случайную встречу в метро,
Цепочку недоразумений,
Пустое – ни слова – письмо...

Я помню, что было снежно.
А вечером лампочек свет.
Предновогоднее время.
Наивный и странный сюжет.

Не много мне слов оставалось
Сказать на прощанье тебе.
Дни Рождества приближались
За морем – в далёкой стране.

Расстались с тобой мы в буфете
В обычный рабочий тот день.
Прямой твой запомнил я крестик,
Который так ярко блестел.

Нам было тогда неизвестно,
Увидимся вновь или нет...
Со дня твоего отъезда
Прошло уже восемь лет.

И снова мерцают снежинки.
Но нынешний вечер теплей.
И ветер не дует так сильно.
И ласковей свет фонарей...


* * *
Буфет – теперь кафе.
Порой я здесь один бываю.
С большим экраном телевизор.
Современный вид.
И даже не всегда я вспоминаю,
Что здесь в тот день
С тобой расстались мы...


* * *
Неопределённость бытия.
Остаток, слабый отблеск чуда…
Тот миг, когда увидел в первый раз тебя,
Я не забуду…


* * *
С поры той изменилось много
И нет надежды что-то возвратить,
Но даже там, где смысла быть не может,–
Ищет философия – находит смысл.
 
Учебник читаю.
Ты права: интересно читать.
Жаль лишь, что может не каждый
Теорию применять.

Интересную книгу
Можно без цели читать.
Это игра без особого смысла,
Кроме того, чтобы играть...

* * *
В лесу был пруд,
который называли маленьким.
В нём можно было купаться
и загорать на его берегу.
Да, время, когда купались в этом пруду,
действительно было!
Я вспомнил об этом
и всё ясно осознал.      
Представил, что я вновь
на том берегу, возле зелёной травы,
на жёлтом куске земли ...         

...А отдалённая часть большого пруда,
где рядом находилась больница,
располагавшаяся в старом красном здании,
именуемом на поставленных ныне табличках
Скотным двором,
была покрыта большими кувшинками.
Над этой зелёной поверхностью пруда
летали белые чайки...
Но об этом уже мало кто помнит...

Кроме большого и маленького,
были ещё два пруда,
заросшие осокой
и другой зеленью.
Они воспринимались не как пруды,
а как большое болото.
И были два сверкающих водопада,
один из которых ронял воду,
пополняя  болото,
а второй водопад находился там,
где из этого болота вода вытекала...


Лишь твоих фотографий набор   

Ты однажды в свой город приедешь.
Поезд утром придёт на вокзал.
Я тебя на вокзале не встречу.
Никогда я тебя не встречал.
Я не видел тебя и, скорее всего, не увижу.
Лишь твоих фотографий набор.
Я не слышал тебя и, скорее всего, не услышу.
Лишь слова, что по почте ты шлёшь...   

Ты, находясь в тысяче километрах от меня,
написала, что в моём стихотворении
очень грустные строки. Ты посоветовала
посмотреть в окно и написать о весне.
Но даже если иметь всё, что возможно,
приходится порой грустить о том,
что невозможно иметь, и о прошлом,
в котором у нас не было ничего, кроме надежд...


Весна и Осень

Карл Готтлиб Пфеффель  (1736 – 1809)

Der Fruehling und Herbst
Перевод с немецкого

Человек не бывает доволен дарами моими,–
Осень сказала Весне.– Он улыбается лишь тебе.
Подруга,– Весна отвечала,– обычно
Надежде больше, чем наслаждению, рад человек.


* * *
Отто Юлиус Бирбаум (1865 – 1910)

«Weisst du noch…»
Перевод с немецкого

Помнишь ли: маленький домик
Между морем,
Лесом и полем?
Как сторож, старый дуб стоял.

Помнишь ли комнатку,
Маленькую, как клетка?
Только кушетка,
Стол и стул.

Помнишь ли сумерки?
Колоколов звучанье...
«Я тебя никогда не оставлю!»
Помнишь ли?


Поздний май

Германн Лёнс (1866 – 1914)

Der spaete Mai
Перевод с немецкого

Шуршат жёлтые листья.
Летняя давно прошла пора.
Но наши глаза сияют.
В нас расцветает май.

Поздний май будит чувства.
Мы не можем скрыть любовь.
Горят наши губы.
Просыпается кровь.

Мы смотрим мимо друг друга.
Робкие произносим слова.
Мы, как первая любовь, боязливы.
Таков наш поздний май.

Что колеблешься, что медлишь?
Кто знает? Может, скоро снег.
Невыцелованные поцелуи –
Больнее этой боли нет.


Воспоминание

Уилльям  Эллингэм (1824  – 1889)

A Memory
Перевод с английского

Четыре утки на пруду.
Трава на берегу.
Небо синее весны.
Белые облака летают.
Эти вещи так малы,
Чтобы годы помнить их –
Помнить со слезами...


* * *
Кристина Джорджина Россетти (1830  – 1894)

«There is but one May in the year…»
Перевод с английского

В году всего один лишь май,
Причём он может быть дождливым и холодным.
В году всего один лишь май
Прежде, чем год стать старым должен.
Даже если это прохладнейший май,
И мало солнца, а ливней много,
Его ночь и день, его ветер и роса
Цветы приносят.


Наш вечер

Сара Тисдэйл (1884  – 1933)

To-night
Перевод с английского

Цветок из золота луна.
Спокойно, сине небо.
Луна держаться им должна.
А я твоя.

Луна – без стебелька цветок.
Светло и ясно небо.
Луна и небо. Вечность – их.
А наш  – лишь этот вечер.


То неугомонное лето

Под влиянием рассказа Янины Юдиной «Утром перемен»

    В эти дни ко мне приходит странная идея. И у меня есть подозрение, что, насколько она ни казалась бы нелепой, я когда-нибудь буду безнадёжно пытаться в каком-то виде её реализовать. Это идея заключается в том, что я могу начать писать произведение от первого лица – от имени героини, прототипом которой будешь ты. Извини меня, пожалуйста, за то, что я решился тебе это написать…      
    Я  думаю, что как по объёму, так и по жанру это будет что-то среднее между  «Летом десятого…» и «Утром перемен»… Я начинаю чувствовать, что мне уже поздно отступать…


                *
    Были чудесные августовские дни. Каждый день около тридцати. Не было дождей, даже забывалось, что они часто бывают  в это время года. Помню ясное синее небо и яркое палящее солнце. И не было дыма. В первый раз ощущались преимущества северного приморского климата. Вечером  у кассы на Московском вокзале была очередь желающих сдать билеты. Никто не хотел возвращаться в Москву. Девушка –  кассир предупреждала, что будет потеря в деньгах. «Но что же делать – не ехать же в Москву…»– отвечали ей.

                *
    На следующее утро город заволокло густым белым дымом. Потом говорили, что дым принесло ветром из Москвы. Как,  к счастью, оказалось, это был единственный дымный день. На следующий день воздух стал снова прозрачным.   
    Вдруг подул ветерок. Это был ветерок из Москвы двадцатишестилетней давности. И дым, принесённый этим ветром, оказался дымкой воспоминаний. Вспомнилась мне железнодорожная станция в восточной части Московской области – в местах, где часто бывают лесные пожары. Но в то давнее утро, что мне вспомнилось, небо было ясным… И вдруг кто-то будто бы стал диктовать слова – диктовать медленно и отчётливо. Это случилось со мной в первый раз. Кто-то мне диктовал в рифму. И не нужно подбирать мелодию. Она лилась сама. И смысл, и ритм, и рифмы – всё согласовывалось друг с другом само собой. Оставалось лишь записать. Это были стихи о том далёком прекрасном утре, откуда веял ветерок.   

                *
   Четырнадцатого августа две тысячи десятого года мы шли в почти тридцатиградусную  жару по одной из широких аллей в Баболовском парке между рядами высоких деревьев. У нас не было карты и мы не понимали, где, куда и зачем мы идём…

                *
    Я помню, как тридцать лет назад мы шли от станции где-то в двух остановках от Куровской. Называлась ли эта станция Шевлягино, или Анциферово? Для меня время уже стёрло с карты название этой станции...               

                *
    Время не остановилось ни в то утро, ни в тот день. К безмерно огромному сожалению, время не склонно останавливаться даже тогда, когда мы этого хотим. И та далёкая невозвратимая весна, и то ещё кажущееся недавним, но не менее невозвратимое, лето – те  жаркие ясные петербургские дни с синим небом – прошло всё.
    То утро и тот день, как и ту весну и то лето, разделяют почти тридцать лет. Но и тогда, и тогда было предчувствие чего-то большого, долгого и приятного, что ждёт впереди. Хотя это предчувствие было неопределённым и едва уловимым...   
 
                *
    И чего с большей силой сейчас жалко – времени, о котором были воспоминания того лета, или времени, в которое – именно почему-то тогда, именно в то лето – так ощутимо пришли  эти самые  воспоминания?..       

   
Между корпусами

    Между корпусами 18 и 19 была большая зелёная лужайка. На ней не было высоких деревьев, если вообще были какие-то деревья... Зато там  была великолепная сочная  трава, куда слеталось много бабочек, стрекоз, жуков и других насекомых. На этой лужайке  школьники  очень любили  играть в футбол. В то время было создано общество «Зелёный патруль». Члены «Зелёного патруля» носили зелёные повязки с изображёнными на них дубовыми листьями.  Все состоявшие в «Зелёном патруле» ребята не только учились в одной школе, но и жили в одном и том же доме – корпусе 19 квартала 119. Руководила этой организацией женщина, которая жила в соседнем доме.  Вместе с ней ребята должны были следить за тем, чтобы школьники играли в футбол не на этой  лужайке, а  на футбольном поле у школы. Но почему-то  при всём старании «Зелёному патрулю»  не удавалось заставить игроков туда  перейти,  и лужайку по-прежнему продолжали  вытаптывать...
    Прошло много лет. Два пятиэтажных дома по-прежнему стоят. Только теперь – сменившие адреса и покрашенные в другие цвета. Большинство нынешних жителей, наверно, не знают, что у этих домов были когда-то другие адреса, и не имеют представления об их первоначальном цвете. Равно как, был ли цвет одинаковым у этих домов.  Сохранилась и лужайка. Но теперь на ней стоят огромные деревья, высота которых едва не превышает высоту домов. Немногие помнят, что когда-то на этой лужайке мальчики играли в футбол. И тем более, мало кто поверит, что рядом, в зимнее время, на обледеневшем асфальте играли в хоккей с клюшками и шайбой, но без коньков.
    И сегодня – в тёплый день позднего мая,– там, где на яркую зелёную траву не падает тень от деревьев, открыты лучам солнца жёлтые одуванчики…   
 

Порой кажется…

     Порой кажется, что это было вчера. А порой – что это происходило в каком-то другом мире. Как всё изменилось! Как всё перетекло! В те годы полностью ещё не доводилось понимать ценность усадьбы. Зато в парке можно было поиграть в настольный теннис. Нам не пришлось насладиться игрой. И мы, чтобы вместе провести время, решили обойти вдвоём с тобой весь Верхний пруд по кругу. Ты была со мной в ярко-красной блузке и белых брюках. Приятный выпал день!
     Я помню, как мы спустились по ступенькам и сели у воды недалеко от того места, где Чурилиха через трубу стекает в пруд...   
 

Открылась станция метро

     Открылась станция метро. На расстоянии двух минут езды от «Жулебина». Сообщалось и раньше, что станция вот-вот откроется, или что даже уже открылась. Но каждый раз она исчезала из виду, как города, которые иногда снятся. Казалось, что ничего уже нельзя добавить к тому, что было сказано. А то, что всё же говорится, бессмысленно разбивать на строки и подбирать рифмы. Она открылась не тогда, когда её ждали, и далеко не там, где её ожидали увидеть. Как кварталы, в окружении которых располагается станция, не похожи на те самые Котельники! Но разве что-то происходящее выглядит таким, каким оно представлялось в прошлом? Так же, как и что-то в прошлом, особенно если это было не с нами, совершенно невозможно представить.
     Она выглядит экзотично, как станция будущего, как южные растения, размещённые в её ярко освещённом серебристо-белом зале...