Мне часть души и боль чрез грудь передавала...

- Что в жизни вашей красота?

Спросил недавеча, вчера, когда, совершая моцион, приметил молодых людей, известных мне не пару дней, отвесивших приветливый поклон.

На что получен был ответ:

- У нас и разуменья нет,
По одиночке мы ничто
И мыслить так мы не умеем.
Зато в толпе рьяно болеем за то,
Что делаем в пылу.
В размахе наглом и поту.
За что ответ держать не смеем,
А как дойдет до нас - робеем.
Не рождены для красоты,
Любви нам тоже уж не надо.
Шагни за плотскую черту,
Поймешь вдруг нас, все станет адом!

Услышав то, что ожидал, я молча, поклонившись, удалился. Затем, ступая дальше, в раздумья грустные пустился.

- Что в мире есть невежества грозней?
И почему, когда с вселенной можем стать родней,
Мы молча ждем, мечтая у ее порога, бездействуя,
Как будто ждем всевышнего урока.

Но праздно прожигая день за днем,
Забыли все зачем живем.
Не извлекая ничего,
Хотим, чтоб было хорошо.
Чтоб были танцы, брань, веселье
Разврат и пошлость, пьянки,
Больше хмеля!

Смелы и горды при толпе,
Но в одиночку на нуле.
Мы можем только как нас много.
Ответьте, разве не жестоко?

 Ответ услышать я не мог, я в глушь забрел, став одинок. Мне поплохело, вознемог от мыслей тяжких и дурных. Каких бывало так немало, что стало дурно, тошно стало.
Ускорившись, решил уйти из этой смрадной духоты. Пошел по направлению к реке, свежо там было и отрадно мне. Ночь шелестела мне листвой, словно шепча: "Я дам покой..."
 Я шел упрямо, но без цели. Мной ноги словно овладели. Не знаю что тогда хотел, возможно, демон одолел. Вот двигаюсь уже быстрей, наращивая нетерпеливо обороты и не смотря на повороты...

***
 И близок стал к воде, войдя в любимые места. Пошел уж напрямик - скорее бы, скорей!
 И вдруг увидел девушку, зашедшую за поручень моста, кричу ей: "Стой, не смей!" Она, меня заметив, испугалась. Да так, что чуть с обрыва в бездну не сорвалась. От ошеломленья замерла, а я уж подоспел. Ее оттуда вытащил, к себе прижал и более не отпускал. И даже слово вымолвить не смел. Настолько сильно обомлел. Она рыдала тихо, как бы боязливо и все же голову на грудь мою склонила. Под светом фонаря получше разглядел ее лица приятные черты, исполненные чистой красоты. Я нежно гладил волосы ее, о, как сердцу моему то помогло! Как сильно это поразило и сил лишило так, что чуть не подкосило. Она лишь изредка глазами взгляд мой находила и сразу же, смущаясь, отводила.
 И так стояли долго мы, о всяком времени забыв. В объятьях разум потеряв, я сознавал, что беззащитное и слабое нутро, отчаявшееся вовсе существо в объятиях моих невольно трепетало. Не зная что ей делать, как же дальше быть, она понуро только крепче обнимала, мне часть души и боль чрез грудь передавала...



P.s.(Вторая редакция "Что в жизни вашей красота?")