Посреди

I. Посреди комнаты.

Над тайгой самолетом с подбитым крылом,
По воде за Христом, с деревянным крестом,
Улиткою в гору, с горы - колесом
Время шло под винтовочным дулом.
Влюбленные страстно делили постель,
Третий дышал, зарядив самострел,
А я крышки гробов, на которых сидел,
Задвинул совсем, чтоб не дуло.

Где бы ни прятался, сонный и злой,
От края до края подушки, звездой
Меня окружают в геене земной
Гиены, поющие гимны,
Судя по имени, мне одному.
Снова усну в сигаретном дыму,
И буду спокоен, что я не умру
От отсутствия новой вагины.

Старая пыль закружилась с утра,
А вещи по комнате сходят с ума,
И медленно, будто тапиры с Суматры,
Лижут пожухлые стены.
Тень с подоконника рвется опять
Вместо шага вперед спрятаться под кровать.
Я хочу в этот раз не проснуться и спать
До исчерпания темы.


II. Посреди улицы.

Мне так чужды интересы
Тех, что замерли на месте,
И листом своей профессии
Скрывают наготу,
И мечтают с кем-то вместе
Расстояния отрезок
Одолеть и встать на Невском
У объектива на виду.

Как быть, когда заветную
Мечту развеет ветром,
Не со зла - по достижении?
Естественный исход!
Ставить новую конкретную
Нельзя будет, наверное,
И дымом сигаретным
Обернется небосвод.

Но сегодня жить комфортно,
Пальцев бархатные волны
Обнимают мои ноги,
Томно легкими скрипя,
Даже их любовь мне чужда,
Их предательская дружба,
Их нутро и их наружность
Точно по ветру - ветряк.

Я другой причал готовлю,
Я держу за горло волю,
И, себя угробив вволю,
Выйду, шашку обнажив.
Держат заморозки за волосы,
В небе серо-грязном
Через полосы и пятна
Сыплют щедро абразив.

Как блаженство после литра,
Так и слава после титров
Не придет к таким артистам,
Кто без имени и слов
Создает свою палитру
Где-то там, на А4,
Где никто его не видит
И где нет других листов.

Я с угла до основанья
Провожу черту сознанием.
Я - в листе, а в нем - страданья
В моей внутренней борьбе.
Дальше все уже понятно.
Я такой, как вы, ребята,
Где там мой билет плацкартный
С пересадкой в СПб?


III. Googlemaps.

Давай сбежим с тобой на googlemaps?
Дороги-панорамы многолики.
На электронном глобусе в два клика
Приобретается билет в один конец.

Мы будем там, где ветер шепчет листьями
Над городами, друг на друга не похожими.
Мы будем там с тобой двумя прохожими
С замазанными фотошопом лицами.

Мы будем ускользать от взора камер,
По переулкам потайным передвигаться,
В дешевых ресторанчиках питаться,
Оплачивая счет через web-money.

Представь себе, мы будем забывать
Очередной опробованный город,
Тогда как впереди еще так много
Мест, где всегда хотелось побывать.

И ты полюбишь что-то наподобие
Покинутой деревни в Нидерландах,
Где мельницы срастаются с холмами,
Где только плющ и тишина надгробий.

И мы туда вернемся непременно,
По миру совершая полный круг...
А я на склонах, где-нибудь в Перу,
Найду себе покой и вдохновенье.

Вообрази, какая тишина
Будет стоять над этою планетой!
Знаешь, я бы только лишь на это
Полжизни без сомнений променял.

Нам хватит на всю жизнь автодорог,
И миллионы транспортных развязок
Расскажут сказку, каждая - по разу,
И не забудет след от наших ног.

Мы растворимся без следа в координатах.
Нас только двое, мы двоичным кодом
В адрес приютившего нас дома
Впишемся, навечно и на память.

И если вы на панораме Токио
Под лучами пиксельного солнца
Заметите бегущих незнакомцев -
Это мы, два странника, и только-то.


IV. На обочине.

Горе мое, заткнись.
Здесь, в широте октав
Упал пожелтевший лист,
Холодный, как мой октябрь.
Вот бы его назад -
Да мыло, веревка, стул.
В пределах его листа
Я мог бы иметь звезду,
Ее пятилистный стан
И душу-аэростат.
Лежит на дороге пыль,
И вместо могил - полынь.

Горе мое, остынь,
Рукав закатай в гудрон.
Кто-то сжигал полынь,
Последнюю грел ладонь.
Вот бы ее назад -
Да мыло, веревка, стул.
Никто не пошел искать
Упавшую в ночь звезду,
Ее пятипалый стан
И душу-аэростат.
Лежит на дороге пыль,
И вместо могил - ковыль.

Горе мое, проснись,
Мы подошли к концу.
Время не для ресниц,
Время для амбразур.
Город ушел в себя,
И в рукопись на столе,
Никто не пошел искать
Оставшихся там людей,
Их многоликий стан
И души-аэростат.
Лежит на дороге пыль,
И вместо могил — костры.


V. Посреди города.

Вторую часть пути мы преодолевали порознь.
Мол, "вечно тянет Вас на север, господин Рогозин,
А мне бы до тепла, в Пуэрто-Рико, в центр островка,
По следу Томпсона и "Ромового дневника"".
И с чемоданом к тропиковым пальмам и испанцам
Она отправилась по океану восвояси.

Рейкьявик повстречал меня с улыбкой, да большой
Ногой ступил на мою грудь, холодный и больной.
Мол, "Дай взойду. По лестницам твоим ступнями босыми,
Да на лице твоем, как час придет, цветами низкорослыми".
Я промолчал в ответ. Хоть я и спец по омутам,
Но с этих-то высот в карьер при первой встрече с городом..!
Я, медленно разувшись, стал на лед - как бы не треснул!
Рейкьявик, видно, только разогрел свой интерес,
А вместе с ним и чайник неизвестной марки на исландском,
И, рассмотрев меня насквозь, сказал: "Ты зря старался.
Ты вроде обошел полмира сам, полмира - с нею,
Но знаешь ли, где ты все время был на самом деле?"
"Ты даже не сошел с исходной точки," - продолжал он,
А из электрочайника нас обдавало жаром.
Я чувствовал, как в белом небе тают ледники,
Медленно стекают в колыбель моей руки
И образуют чай, стакан, квадратик рафинада,
Шестиугольник солнца, шар земной, любовный додекаэдр.

Рассеялся туман: я разогнал его руками,
Позволил, оступившись, ослепить  прожекторами,
Позволил остудить себя, и осудить из зала
Истошным криком: "Эй, актер-творец, иди ты на***!"
Рывком и громом из-под одеяла вытащить,
И под лопатки вывести, униженного, к финишу
Позволил. Но контроль не потерял и не утратил
Веры непреложной в невозможную реальность.

Вторую часть пути мы преодолевали порознь,
И шаги над пропастью лишь придавали скорость.
Помню, было время, и мы не делили карту
По пресловутым параллелям и меридианам.
Мне говорят, это банально не происходило -
Тогда как я оказался посреди... своей квартиры?

Рейкьявик за столом вбивал по букве длинный текст.
Я молча наблюдал, разогревая интерес
А вместе с ним и чайник неизвестной марки на исландском.
Не стану отвлекать мой город: он сочиняет сказку.
Осень 2015