культурный код

Святочный рассказ

«Убить жену ради наследства её дядюшки – такое возможно во французской пьесе, но не у нас, где практически нет дядюшек-миллионеров, а наследства нет даже теоретически», – так размышлял Антон, выйдя из малюсенького театра в промозглый декабрьский туман.

На пьесу попал случайно. «Ловушка для одинокого мужчины – иронический детектив, Театр на Подоле», – гласила афиша.

Антон был временно и вынужденно одинок, ироничен и дважды в день пересекал Подол через Контрактовую площадь, куда теперь предстояло спуститься – здание, а вернее, помещение театра оказалось чуть выше на холмах.

Рассудив, что даже пустая пьеса лучше пустой квартиры, Антон поднялся по Андреевскому и не пожалел – актёры старались, а публика была рада возможности забыть о трудных временах.

Действие на сцене было абсурдным. В финале абсурд развеялся не полностью, оставив толику недоумения.

«Заставляют искать логику за пределами ловушки», – решил Антон, выйдя на площадь.

Собственно ловушек Антон уже не боялся, понимая, что с его теперешним капиталом уж он-то вряд ли может стать жертвой – бизнес третий год приносил убытки.

Антон временно оставил семью в Черкассах и, сняв в Киеве дешёвую квартирку, пытался встроиться в колебания системы государственного заказа, проскочив между падающими от голода банками и обезумевшими от голода прокурорами.

Токарный цех на восемь станков вместе с кирпичным бараком достался Антону в 90-е задаром, но висел тяжёлым грузом на шее.

Днём Антон мотался по киевским кабинетам, а вечерами пытался соображать, если не кормил в ресторанах чиновников из министерств и комиссий, названия которых приходилось записывать, но немедленно забывать.

Отужинав, чиновники навсегда растворялись в тумане столичных инстанций.

Для размышлений нужна пища и Антон, много читая вечерами, однажды наткнулся на описание культурного кода советского человека.

Советский человек в своём культурном коде казался теперь Антону главной причиной всех неприятностей не только страны, но и его личных.

Действительно, чем иным можно было объяснить чванство и бессовестность верхов и покорное рабство низов?

С тех пор, копаясь в себе, Антон также отчётливо видел вросший в его душу и разум подлый культурный код и раздумывал: с одной стороны как бы его выкорчевать, а с другой стороны, не окажется ли Антон без культурного кода совсем не у дел в этой стране – ни к селу, ни к городу?

Дилемма.

Так, размышляя, добрёл Антон до гостиного двора и не заметил, как повернул в узкую улочку между ветхими домами екатерининских ещё времен.

В таких трёхэтажках с остатками богатой лепнины на фасадах люди давно не жили, а сдавали квартиры с высокими потолками и каминами в каждой комнате под всевозможные офисы и конторы.

Пройдя сотню шагов, Антон при свете единственного фонаря уткнулся взглядом в обветренную временем дубовую дверь парадного входа старинного особняка.

Фанера на стене у входа была сплошь густо заклеена объявлениями с отрывными телефонами и рекламой.

Не понимая, зачем он остановился и что он вообще тут делает, Антон, не веря своим глазам, прочёл объявление: «Культурный код, квартира 8».

Подняв голову, Антон увидел горящее окно на третьем этаже и, потянув за тяжёлый набалдашник старинной ручки, открыл дверь в подъезд, оказавшийся на удивление чистым.

Сверху струился тусклый фиолетовый свет, и Антон пошёл к нему буквально интуитивно и будто по световому лучу.

Квартира номер 8 оказалась на том же, третьем этаже. Антон позвонил.

Дверь открыла старушка божий одуванчик в плюшевом домашнем халате и мягких тапках.

«Я по объявлению», – сказал Антон.

«Проходите, конечно, – сказала старушка, уступив дорогу и позвала – Мурзик, иди сюда, дорогой – это к тебе».

В прихожую вышел задумчивый огромный рыжий кот, пушистый и домашний, как старушкины тапки.

«Кот?», – удивился Антон.

«Ну, да – кот. Очень культурный. Хотела отдать  в хорошие руки. С нашей пенсией мне совсем стало дорого его содержать. Вот, – смущённо сказала старушка, – а вас что интересует?».

Антон понял, как нелепо он ошибся и стал извиняться.

Кот не дослушал, а моргнул, равнодушно зевнул и удалился к себе.

«Ах, как забавно, – заулыбалась старушка – ну, да, – что только люди сейчас ни ищут и ни продают», – и предложила чаю с вареньем и сушками.

Антону стало неловко, и он прошёл на кухню.

«Вы знаете, – подавая чай, вдруг сказала старушка, – а ведь мой покойный супруг тоже в последние годы говорил о культурном коде. Он-то у меня литературу преподавал в университете имени Шевченко – это я всю жизнь в жилконторе, а супруг интересовался».

«Какую литературу – русскую, украинскую или мировую?», – спросил Антон, чтобы поддержать разговор и показать уровень, страдая комплексом провинциала в столице.

«В наше время ещё не делили – литература и все дела. Это потом уж стали различать, будто их несколько, литератур», – посетовала старушка, – от мужа у меня тетрадка осталась. Он ещё пушкинист у меня был и всё бредил неизвестными науке стихами Пушкина. Я сейчас покажу», – сказала старушка и вынесла на кухню потёртую тетрадь.

Антон из вежливости открыл и прочёл.

«Неизвестная редакция поэмы А. С. Пушкина «Руслан и Людмила

У лукоморья дуб скульптурный;
Златая цепь на нём висит:
И днём и ночью код культурный
На золотой цепи сидит;

Страна направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Страна налево-право ходит,
А код культурный всё сидит»

«По-моему, это сенсация, – сказал потрясённый Антон, – вы показывали это специалистам?»

«Какие сейчас специалисты, – вновь посетовала старушка, тем более после призыва в литературные войска – эшелоны и дивизионы. Придёт время, сами придут».

«Пожалуй», – согласился Антон и, допив чай, стал прощаться.

Выйдя на улицу, Антон уже было дошёл до угла, но решил вернуться, чтобы проверить себя.

На фанерной доске ясно и отчётливо было написано: «Культурный код, квартира 8».

Антон бросился в подъезд. В подъезде что-то изменилось. Антон отметил это мельком, продолжая бег наверх, но на втором этаже застыл – свет.

Свет, горевший вверху, был уже не тускло-фиолетовым, а красноватым, будто сигнальным запрещающим.

Антон вернулся на улицу и посмотрел вверх.

У освещённого окна на третьем этаже стояла женская фигура в домашнем халате.

Антон вдруг понял и пошёл к метро, размышляя о том, что он понял вдруг.

Придя домой, он нашёл в Сети фильм 91-года «Ловушка для одинокого мужчины» с Караченцовым и Яковлевым, стал его смотреть и сообразил, чего недоставало актёрам Театра на Подоле, вернее – кого им недоставало.

Впрочем, великие актёры часто уезжали отсюда.

Как и великие зрители, кстати, хотя рождались и те и другие почему-то здесь, –  Антон успел поймать мысль и заснул.

Ночью ему приснился скульптурный дуб.

Его белые мраморные ветви неподвижно смотрели в небо, а мощный ствол был опутан золотой цепью.

Антон трижды обошёл дуб, пытаясь увидеть культурный код, сидящий на цепи, но не смог, а проснулся.