Столбовая дорога

- С Т О Л Б О В А Я   Д О Р О Г А -

х   х   х

Я забываю обо всём,и вижу только мир в разрезе –
в напластованиях времён,где рядом камень и железо.
Где мёртвых эллинов гробы и скифов дикие наряды          
лежат по жребию судьбы в одной земле,почти что рядом.

Я окунаюсь в глубину веков, событий и народов,  
как после боя – в тишину, как после рабских лет – в свободу.
И,подавив невольный вздох, гляжу сквозь призму провиденья
в напластования эпох тяжёлые,как наважденья.

х  х  х
            
…И опять открываю Россию,
постигаю её бытие,
сознавая, что вряд ли осилю
письмена на скрижалях её.

В нарастающих гулах былого
слышу, как под высоким пером
зарождается вечное «СЛОВО»:
«О, Русская земля!
Ты уже за холмом…»

Вижу, соколы рвутся в погоню
за лебёдушкой белой – белой.       
И храпят запалённые кони
над предутренней тихой Сулой.

И над пыльным степным бездорожьем,
где дрожат полонянки в шатрах,
веют стрелами внуки Стрибожьи,
кровь горит на червленых щитах.

О,какою великой любовью
нас должна была жизнь одарить,  
чтоб с такой неизбывною болью
эту горькую землю любить.

Чтоб,упав в заповедные травы,
сердцем чувствуя корни свои,
умирать,как от сладкой отравы ,
от неистовой этой любви.

     СТРЕЛА

Пропела стрела.И ударила в стену, где Спас
соседствовал мирно с пейзажами Ницц и Парижей.    
Я вырвал её. И подумал: « И шлем бы не спас,
когда бы она угодила немного пониже…»

Вот так убивают и лебедя, и соловья,
и кровных врагов, и(случайно!) любимых и милых…    
Я был потрясён. Но зловещая гостья моя       
на многие тайны мне очи невольно открыла.

И мне указало дорогу стрелы остриё.         
И – словно бы встал я
над бездной глубокой и страшной,  
где в муках рождалось суровое Время моё
в постели времён и отцов,и прапрадедов наших.

И годы листая,я долго стоял у окна.
Москву засыпала сухая морозная заметь .
И тонко звенела стрела,
как живая струна, –
далёких веков
неизбывная грозная память.

    СТОЛБОВАЯ ДОРОГА

И опять, то крута, то полога, мимо поля, оврага, леска ,
потекла столбовая дорога, как река, широка и легка.
Пусть не Волга, не Дон и не Кама,а всего лишь Донец иль Сула,
но с какою надеждой упрямой и мечтой за собой повела.

И душе распахнулась Россия. И ветрами наполнилась грудь.
И крутые столбы верстовые переметили пройденный путь.
Временные дорожные вехи вдоль судьбы – от звонка до звонка.
А над ними без вех, без помехи, журавлями – года и века.

Но вдали от родного порога, куда ты ни взгляни, ни ступи,
завилась и пропала дорога в гулевой половецкой степи.    
Там курган, здесь обрывистый берег, а у ног, будто камень в золе,
чей-то грозно оскаленный череп в золотистом густом ковыле.

И в груди вдруг тревога заныла, и не знал я, что сталось со мной,
смутно помня,что всё это было, странно веря, что череп тот… мой.  
Не дождутся ни мать, ни невеста воя, павшего в лютом бою.       
И бежал я от этого места, проклиная недолю свою.

А когда оклемался немного, то увидел, смеясь над собой,
что стою у родного порога, как с девчонкой, обнявшись с судьбой.
И на новый мой путь уповая, извиваясь тёмно, как змея,
снова манит меня с т о л б о в а я  в  потаённую даль бытия.