Легенда о Поганом озере

 1
В древнем Суздальском крае стоял монастырь.
Били Богу монахи поклоны.
И, по праздничным дням, средне-русская ширь
 Оглашалась малиновым звоном.
А монахи, в старинной обители той,
Были спаяны верой и братством.
Обходились водой и едою простой.
Им претили корысть и богатство.
Помолившись, с утра до вечерней звезды,
Братья время в делах проводили,
Не ленись, и воздастся тебе за труды,
Хлеб растили и рыбу ловили,
Шли покосом, косою железной звеня,
Пастухами ходили за стадом…
Не сидели, по будням, без дела ни дня,
Не прося за заслуги награду.
И, напутствовав братьев, игумен-старик
 Все показывал личным примером.
Не для чести и славы – он просто привык
 Быть опорою духа и веры.
В монастырь мог любой приходить, день и ночь,
Сирота и больной и убогий.
И старались монахи несчастным помочь
 И не гнали людей от порога.
Разделяли по-братски они все, что есть,
Принося облегченье несчастным.
Православный канон, христианская честь
 Не дают к горю быть безучастным.
День за днем, над землей время шло не спеша,
Ни тревог, ни невзгод не пророча…
Но не только прозрачной бывает душа,
Души есть – словно темные ночи.
Был навет языков очень мерзких и злых
 На безвинное мирное братство:
«Много бедных людей ломит спину на них,
Добывая монахам богатство!»
Кривда, часто, бывает и правды сильней,
Добиваясь над правдой победы.
Кривда бегает быстро, а следом за ней
 Ходят злобная зависть и беды.

2
В той округе любил топором помахать
 Атаман – тать с большою ватагой.
Мог у нищего хлеба кусок отобрать,
Смерти лютой предав бедолагу.
Не бывало на свете чернее души.
Вместо сердца – дорожный булыжник.
И под стать атаману простые шиши –
Каждый вор, душегуб и облыжник.
О монахах слыхала ватага не раз
 Много разного… Раз, в полнолунье,
О несметных богатствах услышав рассказ,
Атаман дело злое задумал.
«Говорят, что богатства в подвалах хранит
 Монастырь, под охраной надежной.
Что оно, у монахов, впустую лежит?!
Дальше так продолжаться не может!
Ну скажите, зачем божьим слугам добро?
Пусть поделятся золотом с нами!
Коли жадничать будут – с икон серебро,
Думать надо, мы снимем и сами!
Если кто, неразумный, возьмется за нож,
То ему путь прямой – сразу к Богу!
Отдадут добровольно пожитки, так что ж,
Пусть сподобятся нищим убогим.»
И разбойники, зло совершить порешив,
Сели в круг за веселой пирушкой.
Ели мясо и, быстро бочонок открыв,
Брагу черпали глиняной кружкой.
«Рано утром, один в монастырь побреду,
Словно ближних окрестностей житель.
А, когда ночью сторожа я изведу,
Дверь открою в святую обитель.
Вот тогда не зевайте, входите толпой.
Да, пожалуй, чтоб шум не поднялся,
Вы монахов отправьте на вечный покой.
Лишь бы только игумен остался.
Где богатства лежат, все расскажет он сам
 И добром пусть поделится с нами.
Ну а если упрется, то пламя к дровам,
И упрямца, немного, поджарим.
Злато-серебро должен игумен отдать
 Если пятки огонь пощекочет.
Все! Кончайте пирушку! Пора и поспать.
Отдыхайте. Покойной вам ночи.»
3
По дороге идет мужичонка в лаптях.
Топоришка за пояс подоткнут.
С инструментами ящик несет на плечах.
Сразу видно – отменнейший плотник.
Постучался в ворота: «Во имя Христа,
Допустите, отцы, помолиться.
Пусть моя работенка, быть может, проста,
Но она, завсегда, пригодится!
Топором я работать, поверьте, мастак.
Но, и Господу Богу во славу,
Коль в постройках по дереву что-то не так,
Я сумею, в два счета, подправить!»
 «Для таких мастеров есть работа всегда.
Добрый плотник обители нужен.
И, хотя у монахов простая еда,
Не гнушайся, останься на ужин.»
Так, обманом, проник в монастырь атаман,
Волка спрятав под шкурой овечьей.
Разузнал, посмотрев, походив тут и там.
Между тем, наступил теплый вечер.
Село солнце. Монахи с работы пришли.
День прошел, как и прежде – достойно.
Помолившись, поев, спать по кельям легли.
Чистым совестью – спится спокойно.
В сене плотнику место для сна отвели.
Звезды блещут в ночном хороводе.
Светит месяц. Тепло. Пар идет от земли.
Во дворе сторож медленно бродит…
Время заполночь. Скоро начнет рассветать.
Вдалеке, где-то, блещут зарницы.
Сторож тихо зевнул, все же хочется спать...
Надо в бочке с водой освежиться…
Над прохладной водой наклонился, чуть-чуть,
Разминая усталое тело…
Тень мелькнула. Пронзило, как молнией грудь…
И душа к небесам полетела…
Вытер свой окровавленный нож атаман
 Об монаха убитого рясу.
«Что ж, когда ни будь долг, за грехи, я отдам.
Но, покуда, идет все прекрасно!»
Он ворота открыл, отодвинув засов.
Тихо свистнул, шишей созывая:
«Ну, лихие, вперед! Не жалей чернецов!
Ждет добыча, нас здесь, неплохая!»

4

«Отвечай-ка, старик – прячешь золото где?-
Атаман глянул взором угрюмым,-
Не нашли мы его, хоть искали везде.
Что молчишь?! О себе, ты подумай!
Говори, хочешь легкую смерть ты принять,
Или мучаться будешь на дыбе?!
Ведь мои молодцы, языки развязать
 Могут даже у пойманной рыбы!»
Утро раннее. Солнце над лесом взошло –
Новый день дарит людям в награду.
Тьму развеяв, приносит на землю тепло,
Прогоняя ночную прохладу.
Только вечная ночь у монахов в глазах.
Им уже никогда не проснуться…
Пусть блаженство они обретут в небесах…
«Где ж такие злодеи берутся?!-
Отвернулся игумен, смахнувши слезу,-
Вы, безвинных людей, загубили!
За невиданный грех навлечете грозу!
Здесь, себе, обретете могилу!
А богатства вам наши вовек не сыскать.
Наше злато – умелые руки!
Тот богат, кто другим все стремится отдать!
Кто, за ближних, принять может муки!
Что мне смертью грозить?! Не страшусь я ее!
Я, и телом и возрастом, старый.
Только скоро, за черное дело свое,
Вы познаете божию кару!»
 « Что нас карой пугать?! Не боимся ее!
Это все ты впустую пророчишь!
Только, как не упрямься, возьмем мы свое.
Попытаем, коль миром не хочешь.
Разжигайте огонь! Эй! Связать старика!-
Атаман крикнул татям сурово,-
Сам ты выбрал удел. Будет доля горька.
Отвечай, говорю тебе снова!»…
Умер честный игумен, не выдержав мук,
Но душа у него не согнулась.
Не сказав ничего, он скончался… И вдруг,
Грянул гром и земля содрогнулась…
Стены рухнули… Все загремело кругом…
Ярко молния вновь заблестела…
Испугавшись, ватага пустилась бегом,
Бросив все, что награбить успела.
Побежали скорей со двора, кто куда,
Жизнь от божеской кары спасая.
Провалилась земля… Забурлила вода…
И раскинулась гладь водяная…

5.
Все исполнилось так, как игумен сказал,
Обладающий даром пророка.
По делам, каждый долю свою отыскал.
Монастырь сгинул в водах глубоких.
Тем, кто праведно жил – будет вечный покой.
Будет память людская в награду.
Тем, кто жизнь брал чужую, кровавой рукой –
Вечны будут мучения ада…
А под городом Суздалем озеро есть,
Прозывается грубо – Поганым,
Чтобы помнить, навеки, небесную месть
 Тем, кто ложью живет и обманом.
Может возле него приключиться беда,
И никто в той беде не поможет!
Потому и не нужно являться туда,
Тени прошлого снова тревожить.