Сережа

   Стать поэтом очень просто.
    Ведь, всего-то ничего,
надо лишь открыть свой остров
        или выдумать его.
 
  Будет остров твой исхожен
       и молва о нем жива,
    если будет непохож он
       на иные острова.
                ***
 
       Киев – 2015
 
                Посвящаю Сергею Есенину
с благодарностью за влияние, которое
он оказал на меня.
 
Ностальгия
 
О России – о своей трясине
я пою, краснея иногда.
Быть бы мне не пасынком, а сыном,
я б сгорел, наверно, от стыда.

Только как не петь о ней нерОдной.
Или в ней не цвел, не увядал,
или я ей жизнь свою не отдал,
или я ей душу не продал.

Но поэтам кровным и некровным –
сыновьям нерОдным и родным
не найти в России мест укромных,
не сыскать ни крова, ни родни.

Их она травила и стреляла.
В ней поэты были – не жильцы.
Их до срока в землю отправляла
или в запредельные концы.

Стоит только к травам прислониться
ночью, когда росы они пьют –
под землею или за границей –
где-то песни русские поют.

Не поют народности иные
о разлуке с Родиною песнь.
Пусть чужое слово – «Ностальгия» -
Ностальгия – русская болезнь.
***
 
Ностальгия
 
До чего хреново то, что ново.
Хороши лишь прежние года.
Как бы они не были хреновы,
они лучше нонешних  всегда.
 
Там кнуты хлестали нас такие.
Град лупил и жег нас суховей.
Но куда девать нам ностальгию
об ушедшей юности своей.
***
 
Любить свое
 
Любить свое – премудрость невеликая,
свое, огороженное межою,
Считать своей святейшею реликвией,
любить как я, попробуй-ка чужое.
 
Где ты всегда отверженный, отторженный,
стерпевший унижения любые.
Любить попробуй цвет ее волос ржаной,
глаза ее бездонно голубые.
 
Такая уж судьба народа моего –
всю жизнь скитаться, мыкаться по свету,
ночлег, что Бог послал, считая Родиной,
благодарить всю жизнь его за это.
 
И так в пути, бывает, сердцем прикипишь
к чужому и безрадостному дому,
что не отмыть на сердце этой накипи,
когда пора отправиться к другому.
 
Хозяева моей Отчизны названной,
когда бы вы, как я, ее любили,
давно б она была у вас, как рай земной,
и вы давно в ней счастливы бы были.
 
Вы за судьбу Отчизны опасаетесь.
Я жив еще? Ну, и на том спасибо,
Но не от тех вы Родину спасаете.
Вы от самих себя ее спасли бы.
***
 
Какой лукавый бес
 
Какой лукавый бес
мой род сюда занес –
в болотный русский лес,
народ водить за нос.
 
Дразнить нетопырей
и леших щекотать…
Таков уж он – еврей,
чтоб лишнее болтать.
 
Молчали бы. Ан нет.
Себе же на беду
нам в чуждой стороне
быть надо на виду.
 
Молились бы в тени –
О, Боже, борони.
И мирно, без вины
Мы прожили бы дни.
 
Но, не сочтя за труд,
мы сеем ночь и день
в чужой болотный грунт
зерно своих идей.
 
Посеем – и растет.
Надеемся, что злак.
В который раз – не тот.
В который раз – сорняк.
 
Ведь нет таких идей,
прошу меня простить,
которые  в людей
вас могут обратить.
 
И каждое зерно,
увы, обречено,
когда падет оно
в российское …
 
Сказал, а в горле ком.
Но буду я прощен
за то, что языком
владею, как пращой.
 
Обидные слова.
Но Русь мне извинит –
Во мне, как тетива,
язык ее звенит.
***
 
Сережа
 
http://valervinar.narod.ru/10/05-serezha.mp3
(Вставьте ссылку в браузер, услышите песню)

Am........Dm7...E7+5.Е7...Am
..........................до—си—ми-до-ля----
си-ля—фа—ре
 
.............Dm............E7+5...Е7...Am             
..................................до—си—ля----
.............соль—фа
ре-ми--

..................Dm..........E7
Вновь стою я в ожиданьи

...............Am.E7........Am
вешним вечером погожим.

................Dm...............  G7
Что ж не вышел ты, Сережа,

.................G
....... C......H.....Gm6. A7
Или я не хороша?

...........A7+3....  A7......... Dm
Знать, тебя в туманной дали

..........E7.............. Am
закружило бездорожье

.....................Dm...............Am
         Dm......H.........Am...G
или просто, мой Сережа,

..........E7................. Am
не со мной твоя душа.

И пускай любил ты многих,
я про все забыть готова
одного лишь ради слова
из твоих медовых уст.

Ты со мной и не со мною.
Только снова я и снова
повторять тебя готова
нараспев и наизусть.

Для меня ты запах сенный
и полынных вЕтров горечь.
Не слыхала слов красИвей.
Не видала глаз синей.

Ах .. Есенин мой, Есенин,
Я – береза на пригорке.
Нам с тобою жить в России,
чтобы вечно петь о ней.
***

«Подписка»
 
На кого похож – скажу я всем вам –
Для меня Есенин – чемпион.
Только  я не меньше, чем Есенин.
Не слабей, не хуже я, чем он.
 
У Сережи красивее рожа.
Он без драки, как и я – ни дня.
Но не снились нашему Сереже
рифмы, что на службе у меня.
 
От потери крови чтоб я умер,
вот мое отличье-новизна –
Знал Есенин, что такое юмор?
Что такое юмор – он не знал.
 
У него осины да березки
с лентами заката на меже,
А пока до смысла доберешься,
так и стих окончился уже.
 
Зря нарвались. Парень я таковский.
Вам супротив делать не-че-ва.
У меня Володя Маяковский
на моем диване ночевал.
 
А такому подбивали сани
все, кому не нравится мой стих?
У меня работал Сэм Кирсанов
негром на плантациях моих.
 
Граждане, не шейте плагиат мне,
не лечите словом – графоман.
Критиков не трудно, будь я гад, мне
всех засунуть в задний свой карман.
 
У меня нехилая «подписка».
Мерседесам вашим и фордам,
вашим дискам с комариным писком,
я с такой «подпиской»  форы дам.
***
 
Что-то сердцу

Что-то сердцу больно стало тикать
и неровно нынче я дышу.
Дама, ручку мне позолоти-ка,
больше я у жизни не прошу.

Не смеюсь, не плачу, не надеюсь.
На помойку выбросил мечты.
Деньги нынче, правда, есть на девок.
Я за ними, а они – в кусты.

Кто-то , видно больно языкатый,
саданул приметою под дых –
Дело значит клонится к закату,
если глаз кладешь на молодых.

- Посмотри идет она какая!
Маша, что не наша. Хо-ро-ша.
Просто у меня душа такая –
молодая у меня душа.

Бьется жизнь во мне, как птица в клетке.
Просится на волю отпустить.
Глухарем ей хочется на ветке
или в небе коршуном побыть.

Ей в моей тоскливо стало плоти.
Без надежды мается во мгле.
Обещал я в небе ей полеты,
да всю жизнь проползал по земле.
***
 
Электричка
 
Давно сложилась эта
у осени привычка,
Когда дожди и ветры
ей надокучат вдруг,
 
берет она билеты
и в синей электричке
везет нас в бабье лето,
как с севера на юг.
 
А зА городом лето
висит на паутинке,
и эту я картинку
хочу нарисовать.

Висит оно, качаясь,
лучась и не кончаясь.
Но жаль, что паутинку
так просто оборвать.

Пусть нет чудес на свете,
но вдруг холодный ветер
с картины на мольберте
багряный лист сорвал.

Посыпал мелкий дождик.
Расстроился художник.
Ведь снова бабье лето
он не дорисовал.
***

Северный юг
 
Осень пала на Киев,
как павлин на насест.
Бабьим летом накинув
шелковистую сеть.
 
Крон и лиц позолота.
От щедрот и добра
мир застыл в позе лотос
дозу лета добрать.
 
Теплой охрою полдень
замер над полотном,
мир, как кубек, наполнив
золотистым вином.
 
За прохладу июня,
за дождливый июль,
этот солнечный юмор.
этот северный юг.
***
 
Я пишу пейзажи
 
Я пишу пейзажи
и все жду, когда
вся Расея скажет –
Вот это – Да!
 
Ах, ты мой Есенин,
ах, ты мой Кольцов,
скажет мне Расея
в конце концов.
***
 
Я рисую афиши
 
Я рисую афиши в кино.
Целый день я рисую афиши.
Может быть, из меня бы давно
живописец известнейший вышел.

Как пейзажи под кистью моей хороши,
как свежи на афишах портреты.
Только сколько бы я ни вложил в них души,
вы, увы, не заметите это.

А директор кино – демагог.
Откровенный душитель талантов.
Если б я рисовал, как Ван-Гог,
он не стал бы платить мне зарплату.

Если я бы писал, как великий Гоген,
он сказал бы – Чего вы творите!
И послал бы меня, не как интеллигент,
чуть подальше, чем остров Таити.

Я, наверное, скоро умру.
Сколько ж можно терпеть человеку.
Но тогда и окажется вдруг,
что писал я не хуже Эль-Греко.

А директор кино будет жить-поживать,
мирно греясь в лучах моей славы,
и афиши мои за валюту сбывать
коммерсанту заморской державы.
***
 
Подсолнухи Ван Гога

Опубликовано в «Известиях»
сообщение о том, что Некто,
быть пожелавший неизвестным,
мир поразил покупкой века –

Ведь за «Подсолнухи» Ван Гога,
(Видали этаких вы фруктов?)
он дал ни мало и ни много,
а двадцать миллионов фунтов.

Когда б Ван Гог, покойный ныне,
свои подсолнухи рисуя,
узнал, что за его картину
заплатят этакую сумму,

я уверяю вас – авансом
не стал просить бы он о многом –
лишь пара шиллингов на краски
понадобилась бы Ван Гогу.

Пусть сторублевую бумажку
я не держал  в руках ни разу,
но презираю я замашки
транжир и мотов буржуазных.

Мне миллионов их не надо.
Без них я обойдусь, пожалуй,
Но пара гривен до зарплаты
сегодня мне б не помешала.

Пускай ни гривны нет в кармане,
но это верная примета,
что где-то ждет меня признанье,
пусть даже в мире  и не этом.

Когда предстану перед Богом,
вдруг казавшись в мире оном,
быть может, книгу про Ван Гога
оценят в тридцать миллионов.
***
 
Портрет с цветами
 
Любуясь этими чертами,
портрет  я набросать готов.
Лицо у девушки с цветами
совсем не то, что без цветов.
 
Глаза как будто смотрят дальше
и брови чуть удивлены.
Как будто с подлостью и фальшью
уже не встретятся они.
***
 
Я вновь тебя рисую
 
Я вновь тебя рисую.
Последний вечер наш
украли мы, рискуя,
ах, сладость этих краж.
 
Ну что за жизнь без риска –
покой и тишина.
Конфетой барбариской
покажется она.
 
Игру на грани фола
сыграем мы с тобой.
Подразним мы фефелу,
что названа судьбой.
 
Прокатимся над бездной,
над пропастью во ржи.
Иначе бесполезной
покажется нам жизнь.

Там счастье очень кратко,
там, может, нет его,
где нам не надо прятать
его ни от кого.
 
Пройдет оно бесследно
и не заметит нас.
Не дай Бог был последним
с тобой наш прошлый раз.
***
 
Снова запах сирени
 
Снова запах сирени,
словно звуки свирели.
Говорят, что сирени
рано пахнуть в апреле.
 
Одуванчиков тыщи.
Ярче их не отыщешь.
На зеленых опушках
вся земля в конопушках.
***
 
Давно пора прогнать погоде
 
Давно пора прогнать погоде
ко всем собакам холода.
Висят сосульки на вагоне,
как у терьера борода.
 
Все изменяя и меняя,
весна для сущего – закон.
И, слово старый пес, линяя
на солнце лущится вагон.
***
 
Цикорий
 
Опять  расцвел цикорий –
и, значит, осень вскоре.
Где лето догорает,
зима – не за горами.
 
Надень на душу шубу.
Не трогай крали тело,
где день пошел на убыль,
где лето пролетело.
***
 
Визитка
 
Солнце бросило на землю
желтую свою визитку.
В ней на языке казенном –
Превращу кристаллы в жидкость.
 
Только тучи прогоните.
Дайте синь-голубизну.
Стану я почти в зените
зиму превращать в весну.
***
 
Атмосфера качнулась
 
Атмосфера качнулась на юг.
Поцелуй нам прислала полярный
И осенний мотив популярный
подхватили все листья вокруг.

Улетающим птицам вослед,
заболев направлением южным,
стаей желтою, лиственно-вьюжной
шлет нам осень прощальный привет.

Я стою, как печная труба,
среди черных стволов-погорельцев.
На осеннем костре я погрелся
и тепла не сулит мне судьба.

Прокатился пожар над землей.
Он на юге. За ним не угнаться.
Зелень листьев и ассигнаций
отпылала и стала золой.
***
 
Карусель
 
Осень это прощание с летом,
убавление сока и света.
А весна – пробужденье от сна
и ясна ее голубизна.
 
Что про зиму? – Проехали мимо.
Зиму в грязную бросим корзину.
Карусель пролетающих лет –
из веселья мелькающих лет.
***
 
Как музыка
 
Хочу я, чтоб мои стихи
легли кому-то на душу,
как наземь с вишен лепестки,
как ртуть росы на ландыши.
 
И чтоб от моего стиха
хотелось петь кому-нибудь.
И чтобы каждая строка
звонка была, как музыка.
***
 
Догорало лето
 
Догорало лето, догорало.
И была уже не за горами
осень, словно старая цыганка.
Осень, это лето наизнанку.
***
 
Раскрасив мир
 
Раскрасив мир пронзительною кистью,
вновь осень бороздит по сердцу след.
Чем нам так сладок дым горящих листьев?
Да это ж дым сгоревших наших лет.
***
 
Я с улыбкой гляжу
 
Я с улыбкой гляжу на смешную игру
развеселой осенней расцветки.
Ей ни скрыть, ни прикрыть оголенную грусть
примирившихся с осенью веток.
 
Тротуаров пятнистая мокрая слизь –
в желтых яблоках серая лошадь.
Очень скоро на стылые хляби земли
белоснежная ляжет пороша.
 
Скоро ветра порыв сыпанет по глазам
порошком из космической стужи.
Не люблю торопиться, скользить замерзать
на хрустящих, стекольчатых лужах.
 
Не по мне карусели колючих порош,
завывание в трубах истошных.
Не впервой мне от них улепетывать прочь.
Не впервой забывать о прошлом.
***
 
Бухгалтер-осень
 
Хочу задать вопрос по-русски
- Куда всю кассу дели вы?
Идет усушка и утруска
непересчитанной листвы.
 
Бухгалтер-Осень, Вы растратчик,
Вы махинатор неплохой.
Вы подменили, нас дурача,
все наше золото трухой.
***
 
Так желтеть
 
Так желтеть умеют только клены.
Так краснеет только виноград.
В это увядающее лоно
возвращаться нынче я не рад.

Не старуха, что румянит щеки,
не старик, снимающий парик,
а страны заманчиво далекой
сладкий дым и журавлиный крик.

Отчего же нас она не красит –
старости осенняя страна
та, что для природы так прекрасна,
как зима, как лето, как весна.

Очень, ты подносишь мне такие
поздние холодные цветы.
Я хотел бы этот мир покинуть
так, как покидаешь его ты.
***
 
По аллее
 
Вновь иду с тобой по аллее,
все слова в пути растеряв.
На измокший асфальт наклеен
желтолистый дождь октября.
 
Как слова, что уже не шепчут,
улеглась на пути листва.
Словно кто-то, до нас прошедший,
тоже шел и терял слова.
***
 
Бабье лето

Бабье лето – это очень странно.
Это даже противозаконно.
Перелет в оранжевые страны,
где пасутся розовые кони.

Бабье лето, словно обещанье.
Верь ему, но очень осторожно.
Как намек на то, что в жизни счастье
все еще доступно и возможно.

Бабье лето – это утешенье
или ложь несбыточной надежды –
Не сегодня меч падет на шею
и не завтра – в белые одежды.

Меж землей и небом, как посредник,
лист на голой ветке золотится.
Лист последний или шанс последний
к жизни на мгновенье возвратиться.

Грустное и краткое блаженство –
знать, что осень – в самом деле осень.
Бабье лето – это так по-женски –
обольстить, наобещать и бросить.

Прикасаясь легкими губами,
теплый свитр из паутины вяжет.
Бабье лето – это лето бабье.
И теплей никто о нем не скажет.
***
 
Аномалия
 
Я вернулся в лето без билета,
крикнув уходящему – Постой!
Мне в ответ прислало лето это
тихий шелест рощи золотой.

Что за аномалия природы
осени дождливой посреди?
Бабье лето – плата за невзгоды
те, что заждались нас впереди.
***
 
Настроение

Настроение капризно.
Ну, пойди его пойми.
Настроенье – это призма,
изменяющая мир.

Много выпало с утра мне
нынче палок да камней.
Вот какой сегодня гранью
повернулся мир ко мне –

Солнце свежее ... протухло.
Ветер южный ... околел.
Небо плачет – мир желтухой
в эту осень заболел.

Лист опавший под ногами,
превратившийся в навоз.
Слякоть – грязью под ногтями.
День осенний – мокрый хвост.

Мелкий дождь картошку жарит,
раздражая тишину.               
Взломщик-ветер тихо шарит
лапой ветки по окну...

Пялишь  в эти вечера ты
неподвижные зрачки
и желты твои утраты,
и черны твои очки.
***

Кто-то думает иначе

Снова нет над нами солнца.
Снова ветер дождь принес.
Это значит то, что льется
сразу очень много слез.

Кто-то думает иначе
и перечит, а для нас
это значит то, что плачут
сразу очень много глаз.
***

У лужи гладь

У лужи гладь надраена до блеска
невероятной сизой тишиной.
А тишина – натянутая леска
вот-вот взметнется молнией-блесной.

И вдруг взорвался, взвился, раскололся
и пролилсЯ неистрово щедрО
весенний ливень – до неба колосья.
Весенний дождь – за шиворот ведро..   

Синеет ясь над ясеневой сенью.
Росой осин осыпаны луга.
Струится сок весеннего веселья.
В нем семьи псов лакают облака.
***

Жар-птицы

Где дождем наотмашь хлещет ветер,
где сырой осенний неуют,
фонари из света и из веток 
в мокрых кронах гнезда себе вьют.

Мокрый торопящийся прохожий
сгорбился закутался и сник.
Ветреной измоченною дрожью
осень норовит за воротник.

Пусть велит погода торопиться,
пусть для вас чудес на свете нет,
из ветвей на сморщенные лица
льют жар-птицы мертвенный свой свет.
***
 
Леса мои
 
Леса мои – березовые рощи.
Леса мои – сосновые боры.
Когда я с вами – мир светлей и проще,
когда я ваш, счастливей нет поры.

Сквозь кроны утро бросило мне снова
косых лучей янтарные снопы.
В лесной глуши не так мне одиноко,
как в сутолоке уличной толпы.

Леса мои, осиновые чащи.
Леса мои – нетронутые мхи.
Когда я с вами, мне поется чище.
Когда я ваш, вокруг меня – стихи.

Пусть в городе я не в гостях, а дома,
но в чем-то перед ним я виноват..
Не раз он мне казался буреломом
и подо мной трясиной был асфальт ....

Леса мои – тенистые дубравы.
Леса мои – опушки на лугах.
Когда я с вами, говорю лишь правду.
Когда я ваш, я зарекаюсь лгать.

Разлита вами свежесть неземная.
Но с детства пропитавший душу смог
опять домой влечет меня и знаю,
что жить в лесном озоне я не смог.       
***
 
В лесу пластинка

Я в лесу нашел пластинку.
Без законов и наук
меж двух сосен посрединке
смастерил ее паук.

Засиял в осенней роще,
солнцем высвеченный вдруг,
круг серебряных дорожек
круга темного вокруг.

Только в роще для пластинки
радиолы не найти.
Может, тоненькой травинкой
по пластинке провести?

Эй, синицы, вы потише
пойте, крылья распустив.
Очень я хочу услышать
диска этого мотив.

Тут паук, помедлив малость,
к новой жертве не спеша,
так сказал – Ага, попалась
музыкальная душа!
 
Кто ты – овод или муха,               
мне тебя не очень жаль.
О своих душевных муках
можешь песен не жужжать.

Мне один давно известны.
Вашим песням – грош-цена.
У меня вот нету песен.
А вернее – есть. ОДНА –

«Я мудрец и архитектор
и, признаться, очень рад,
что поделен мир на тех, кто
ест и тех, кого едят».
***
 
Струится сонная вода
 
Струится сонная вода.
Куда-то падает звезда.
В полузатопленных кустах
удары сонного хвоста.

Хлебают рыбы звездный сок.
Висит луною синий сон.
А сонный сом, нахмурив ус,
глотает звезды. Ну и пусть.

Их даже следует глотать.
А то никак не сосчитать.
***
 
Тускло поблескивает трава
 
Тускло поблескивает трава
искрами росных слез.
На поле ночь улеглась ночевать
в шорохе снов и звезд.
 
Ветер в травах прошелестел,
Выстудил углей жар.
Зорко глядят на остывшую степь
звезды – ночей сторожа.
 
Ночь, за лесами луну привязав,
спрятала нас до утра.
Два уголька у тебя в глазах
от тающего костра.
 
Два уголька. Поволоки дым.
Тайна ночных полей.
Бродят искр золотые следы
в выгоревшей золе.
***
 
Локонами  меднорусыми
 
Локонами меднорусыми
отгорел костер во мгле.
Словно кот на куче мусорной,
ветер роется в золе.
 
Взвился веер искропадовый.
Остывает пыль-зола.
Увлекает ночь прохладная
дань последнего тепла.
 
Стынут угди, будто не были
каруселью огневой
Меньше искр осталось в пепле –
больше звезд над головой.
 
Размерцались звезды перлами,
торжествуя до утра
над кончиною соперника,
над останками костра.
***
 
Я развел свой костер
 
Я развел свой костер среди ночи,
чтоб слетались к  нему мотыльки.
В нем стихи были яркими очень,
словно пламени языки.
 
И мечтал у костра я о рае,
что хотел обрести на земле.
Предрассветным костром догораю.
В нем стихи, словно искры в золе.
***
 
Я иду и медленно теряю
 
Я иду и медленно теряю
редких слез серебряную нить,
словно другу, ночи доверяя
все, что сам не в силах сохранить.

Тяжелы размеренные капли.
На щеках холодных горячи.
От дождинок на моих щеках ты
в темноте никак не отличишь.

Хорошо, что быстро остывает
след обиды в медленной ночи.
Проплывают сонные трамваи
вдоль по ночи, как и я, ничьи.

Хорошо, что брызжет мелкий дождик
душем из-под синих фонарей
и меня никто не заподозрит
в этой стыдной слабости моей.
***
 
Вечерний стог
 
Вечерний стог дневным парит теплом.
Все дышит в нем покоем и уютом.
И тот, кому в пути чуть-чуть везло,
не раз с любимой находил приют там.

Закатом подожженные стога!
Влечет меня к ним, молод я, как будто.
Ах, жизнь, ну до чего ты недолга
и как невозвратима та минута.

Тех, кто ее вернет – озолочу.
Любую заплачу за это цену.
Хоть на мгновенье видеть я хочу
те звезды, ту любимую, то сено.

Но те же звезды на небе висят
и даже та любимая со мною.
Ей, правда, лет уже под шестьдесят
и называю я ее женою.

Ну, что же, люди, смейтесь надо мной,
судите легкомысленность поэта.
Но запах сена пряный и хмельной
и вам не раз напоминал про Это.

И, очевидно, в возрасте любом,
когда повеет вечером и сеном,
затерянная в памяти любовь
внезапно возвращается ко всем нам.
***
 
Мята
 
Выйду утром в поле
и нарву я мяты.
От сердечной боли
вылечи меня ты.

Мятный ветер дует.
Запах – упоенье.
Может быть, найду я
в ней успокоенье.

Вечером сварганю
мятного настою.
Вещь недорогая.
Много не стоит.

И намаракую
полевого чаю.
Больно я тоскую.
Сильно я скучаю.

Выпью по глоточку
банку кипяточку.
Слезы все платочком
оботру – и точка.

Выпил – показалось
ни тепло, ни жарко.
Видно оказалась
слабою заварка.

На душе морозы.
Снежные заносы.
В сердце шип от розы
Нежною занозой.
 
В крупном перед мятой
окажусь долгу я.
Вынь из сердца эту
и вонзи другую.
***
 
Я была травою
 
Я была травою росной
на зеленом, на лугу,
сколько осеней и весен –
я припомнить не могу.

Но когда косой искристой
день июньский отзвенел,
стала сеном я душистым
на высокой, на копне.

Приводил девчонку парень
на дурманный сеновал.
Песни пел и разговаривал,
только не разволновал.
 
Но от чар, от сенных ночью
закружилась голова.
Родилась в апреле дочка –
Это вновь взошла трава.
 
Всех метелей ей и ливней
снова не пересчитать.
Как приливы и отливы –
время цвесть и отцветать.
 
То закружит, то промчится,
берегу ль, не берегу.
Мне не раз еще случится
быть травою на лугу.
***

Вновь повеяло травой
 
Вновь повеяло травой
свежескошенной,
как из детства моего
позапрошлого.

Лета раннего теплом
вдруг повеяло,
будто на душу сошло
вдохновение.

Не был в этом я давно
состоянии.
Думал – все уж мне равно.
Думал – я – не я.
 
А всему виною Вы,
Ваше пение.
С вешним запахом травы
губы спелые.
 
Только что я – на дворе
осень поздняя.
Бросил  ветер в ноябре
листья под ноги.
 
Не зеленою травой
на лугу весной –
Пахнет жженою листвой
грустно, горестно.
***
 
Последний шанс
 
Этот шанс мой последний,
хоть дан мне впервой.
Не надеюсь, что стану я
даже травой.
 
Но надежда жива –
этойЭтой песни слова
в чьем-то сердце взойдут,
как весною трава.
***
 
Ще пожеврію трохи
 
Ще пожеврію трохи,
та в інші світи.
Я не маю надії
травою зійти.
 
Та надія співа –
Цього віршу слова
зійдуть в серці чиємось
неначе трава.
***
 
Ежики
 
Улыбнулись ежики-каштаны,
показав коричневые зубки.
Это осень ранняя настала.
Поздней она станет через сутки.
***
 
Каштаны
 
Асфальт каштанами усеян.
И грустно всем нам в день осенний.
Приятна эта красота нам.
Приятна ли она каштанам?
***
 
Осенняя зараза
 
Вновь осенняя зараза.
Вновь стихи писать я стал.
Снова грустным конским глазом
на меня глядит каштан.
 
Снова в песнях нету фальши,
снова искренна слеза,
потому что на асфальте
плачут конские глаза.
***
 
Птицы на кладбище
 
На кладбище всегда полно ворон.
Что нравится им больше – я не знаю.
Обряд ли заунывный похорон?
А, может, просто тишина нужна им?

На кладбище всегда полно сорок.
О чем стрекочут весело сороки?
О том, что скоро мой настанет срок?
О том ли, что далёко мне до срока?

На кладбище всегда полно скворцов.
Наверное, свистят мне птахи эти
о том, что век недолог у отцов,
раз выросли и вышли в люди дети.

Но соловьи! Такие подлецы!
Как заведут рулады на кладбИще,
вороны все, сороки и скворцы
не каркают, не щелкают, не свищут.
***
 
На кладбище брызжет
 
На кладбище брызжет из почек листва.
Вороны из луж причащаются.
Но памятный год моего рождества
все чаще на плитах встречается.

А сколько здесь тех, что моложе меня,
лежат, позабыв об усталости.
Быть может, мой возраст они извинят
все те, кто не дОжил до старости.

А жизнь промелькнула, как партия-блиц,
что сыграна вовсе не умницей.
Все больше знакомых на кладбище лиц.
Все меньше знакомых на улице.
***
 
По кладбищу
 
По кладбищу шуршат мои шаги
и мысль течет неспешно. летаргически –
Написано – «Трагически погиб».
А можно ли погибнуть не трагически?

И тихо здесь душе и хорошо.
Она покоем временным беременна.
Написано – «Безвременно ушел».
А кто ушел, скажите, своевременно?

Ах,словеса, пустые словеса.
И на погостах их не убывает.
Мы уповаем – жизни полоса
продлится. Небеса повелевают.
***
 
Все тоньше
 
Все тоньше, все необратимей
и обрывается, как стон,
прощальных взглядов паутина,
когда кончается перрон.
 
Замельтешат густые ветлы.
В проем вагонного окна
ворвется полевого ветра
густая, терпкая волна.
 
Она, прохладой взяв за плечи,
под блузой тоненькой скользя,
копну волос твоих расплещет
по затуманенным глазам.
 
За полустанком, там, где вербность
разлуки выткала канву,
тобой оброненная верность
беззвучно упадет в траву.
 
Так глухо падают монеты
из погруженной в сон руки.
Вот так, мелькнув – была и нету,
блеснет излучина реки.
***
 
Любимая звезда
 
Одних к себе влечет Кассиопея,
других – то Антарес, то Альтаир.
Иной звездой величины не первой
мне мил и интересен этот мир.

Есть крохотная звездочка Вселенной
средь сонма тех, что ярче и новей.
В столице ли родился я, в селе, но
рожден под неказистою – под ней.

Она во мраке Космоса несется.
Под нею все земное рождено.
Звезда моя единственная – Солнце
и божество одно мое – Оно.

Когда к земному телу безуспешно
космические рвутся холода,
могу назвать своей любимой песней
одну – «Гори, гори, моя звезда».
***
 
Печь
 
Всем и каждому даром дается.
Ни тепла и ни сил не теряя,
наше вечно горячее солнце
все горит и горит, не сгорая.

Кто и как затопил эту печь нам?
Пассажирам, что в зале транзитном
не понять – то ли солнце так вечно,
то ли так кратковремен визит наш.
***
 
Мне весну бы

Мне весну бы и я на коне бы
стал моложе бы лет на пятьсот
там, где желтое яблоко с неба
льет на землю зеленый свой сок.

Но оно из-за туч появляться
не спешит, черт его бы побрал.
Сколько будет еще изгаляться
надо мной этот чахлый февраль.
***
 
Магия числа
 
Играет всеми красками закат.
Он разошелся, словно музыкант.
Всего семь красок. Только лишь семь нот,
а сколько натюрмортов и сонат.

Таинственную магию числа
из космоса загадка принесла.
С волнением я думаю о ней –
год делится на странные семь дней.   *)

*) Высокосный.

И там, где все неясно, надо всем
выводит юный месяц цифру – семь.
А вы глядите, не удивлены,
на знак математический Луны.

Разгадывайте тайну тыщу лет.
Вам кажется – напали вы на след,
Но в полнолунье, ясно вам, темно ль,
все ваши знанья обратятся в ноль.
***
 
У ветра и воды
 
У ветра и воды идет война
и нашей скорлупе грозя кончиной,
бьет по иллюминатору волна
наотмашь, словно женщина мужчину.
 
Теперь уже нам не до красоты.
Мечта у нас одна – дожить до завтра.
А волн кипящих белые хребты,
как бешенный табун ихтиозавров.
 
Надев иллюминаторов очки,
гляжу за борт с восторгом и опаской.
Да, есть тут что нам выпить, морячки –
все море до краев бурлит шампанским.
 
Вернусь – пойду немедленно в костел.
Воздам и синагоге, и мечети.
Ну а покуда подо мной котел
с кипящею смолой, что варят черти.
***
 
Дым деревень
 
Дым деревень струится над полями.
Журчит ручей невидимых сверчков.
И дымчатое, розовое пламя
окрасило разводы облаков.
 
Уже коснулся края горизонта,
остепенев, измаявшись, остыв
огромный диск расплавленного золота,
червонной, неподдельной красоты.
 
Послушай, как закат играет гаммы!
Всего семь нот, а сколько новизны.
Остановись. Усталыми шагами
не нарушай вечерней тишины.
 
И сразу попадешь ты в мир созвучий,
где скрип колодца, пенье комара,
далекий лай и рев коров тягучий –
печаль о том, что всем домой пора.
 
О том, что новый догорает вечер.
О том, что свету тьмы не превозмочь.
О том, что день и жизнь не длятся вечно
и что на смену им приходит ночь.
***
 
Запах шпал
 
Хоть пол-жизни проспал,
но люблю запах шпал,
что пропитаны креозотом.

Гром меня разрази,
лишь бы после грозы
смог вдохнуть я глоток озона.

Как пахнет к вечеру,
когда все ко двору
свежей выпечкою ржаного,

а наутро, как в рай,
так и тянет в сарай
свежий дух молока парного.

Пахнет тмин и жасмин,
а цветенье маслин,
кто вдохнет его, тот и ахнет.

Ароматы духов.
И стихов. Да, стихов!
Настоящие – они пахнут.

Свежескошенный стог,
скольких путников с ног
повалил ты и одурманил.

Кто рожден обонять,
должен помнить и знать –
очень просто стать наркоманом.

А как грянет сирень –
голова набекрень.
И чем глубже вдох, тем опасней.

Пахнет музыкой жизнь
и до тех пор я жив,
пока музыкой она пахнет.
***
 
Полтинник
 
Полтинник да еще пятерка.
Да, невеселая зарплата.
В купонах это – хлеба корка.
В годах пожалуй многовато.

Тоска такая накатила,
что не до жиру. Быть бы живу.
Плачу за то, что слыл кутилой,
Плачу за то, чтоб был транжирой.

Полтинник да еще пятерка.
Я подсчитал и прослезился.
Возился. С девочкой в каптерке.
Взглянул на счеты – завозился.

Плачу за то, что в дамки метил,
а оказался битой пешкой.
Плачу за то, что не заметил,
как промелькнула жизнь в спешке.

Полтинник да еще пятерка.
Веду подсчеты, жив покуда.
Пора пришла забиться  в норку
и не выскакивать оттуда.

Но я без НО – мешок без шила.
Но мне без НО быть не пристало.
Не все прожекты завершил я
и кой-кого еще достану.
***
 
Сивка-Бурка
 
Сивку-Бурку гикнуть, свиснуть, кликнуть,
на коня –- и вскачь во весь опор!
Не могу я к возрасту привыкнуть.
Не могу уняться до сих пор.

Пусть ручьи морщин из глаз по роже,
в молодости не был я юней.
Мне подайте ту, что помоложе.
Мне положьте ту, что постройней.

Кто-то, видно очень языкатый,
саданул приметою под дых:
- Дело, видно, клонится к закату,
если глаз кладешь на молодых.

Посмотри – идет она какая!
Маша, что не наша. Хо-ро-ша.
Просто у меня душа такая –
молодая у меня душа.

Сивку-Бурку гикнуть, свиснуть, кликнуть,
на коня – и вскачь во весь опор!
И спасаться бегством, поелику
надо мною времени топор.

Не зови-ка парень, не проси-ка,
чтоб зимою выросли цветы.
Бурка не появится, а Сивка ...
Зеркало твердит, что Сивка – ты.
***
 
Генерал любви

Нынче солнечно, а не мглисто,
только радости не зови.
На плечах, как погоны, листья,
словно я – генерал любви.

Но в моей генеральской ставке
очень плохо идут дела.
Видно я – генерал в отставке,
раз сегодня ты не пришла.

Засыпает меня листвою.
Ты ко мне не придешь уже.
Хоть и осень, пока был твой я,
было лето в моей душе.

Все кончается в мире этом
и об этом смешно не знать.
А иначе о чем поэтам
было б песенки сочинять.

Покидает листва березу
на исходе осенних дней.
Знать, недаром в России "слезы"
все поэты рифмуют с ней.

Очень горькая эта повесть.
Очень сладкая это боль.
И напрасен мой поздний поиск
той страны, что зовут "Любовь".
***
 
Таблица эфемерид               
 
Как не стыдно, как не грешно им.
Ведь она для них молода.
Конь с копытом и рак с клешнею,
ну куда вы за ней, куда?

Пусть грешно, но и мне туда же.
Правда, вслед им не поспешу,
а возьму-ка свой карандаш я
и поэму ей напишу.

- Вы поверьте моим увереньям,
побуждений чиста река.
Злой волшебник по имени Время
превратил меня в старика.

А на деле я очень молод.
Может быть даже слишком юн.
Нафталин, отдающий молью,
мне подсыпал в карман колдун.

Ну, пожалуйста, расколдуйте,
отыщите во мне свой клад.
Не прошу я Вас – поцелуйте.
Подарите хотя бы взгляд.

Но чего там супруга злится
и опять за стихи корит?
Вновь выдумал небылицу,
как таблицу эфемерид.
***
 
Фора               
 
Я все любить кого-то порываюсь
и на стихи растрачиваю пыл.
Но место в переполненном трамвае
мне юноша какой-то уступил.

Не расставаясь с мыслью о полете,
мечтаю оказаться на коне.
Но вдруг при встрече пожилая тетя
представилась ровесницею мне.

И та же тетя, видимо от скуки,
меня за вид мой мстительно дразня,
спросила громко – Ну, а как там внуки-и-и?
- Какие внуки, нет их у меня.

Кому угодно дать могу я фору,
очков на десять вырвавшись вперед,
но жаль, что на мою не глядя форму,
никто у меня фору не берет.
***
 
Молодое упругое тело

Остается об этом мне только шутить,
но, признаюсь вам,  мне бы хотелось
еще раз хоть на миг под рукой ощутить
молодое упругое тело.

Ну и что, что жена? С нею прожита жизнь.
Расставаться я с ней не намерен.
Но с другой, помоложе бы, только держись,
ух, как был бы я с ней неумерен.

Знаю  я – по душе вам привычная ложь.
Вас шокирует правда нагая.
Только разве б она вас не бросила в дрожь –
не привычная та, а другая.

Если  к вам бы сейчас прикоснулась она
неизмятой невзгодами грудью,
кем бы вам показалась зануда-жена?
Ну не буду дразнить вас, не буду.

Пусть придется за искренность мне отвечать,
но в грехах признаюсь и не каюсь,
что кричу я, о чем остальные молчат,
и тем самым от них отличаюсь.
***

Мимо девушек
 
Мимо девушек на пляже,
мимо вишен за забором,
прохожу угрюмым вором,
прохожу и не гляжу.
 
Не оглядываюсь даже,
потому что мне – за сорок.
И для этих зарисовок
я уже не подхожу.
 
Но, когда беру на пляж я
свою старую гитару
и мотив такой же старый
начинаю тихо петь,

пляжницы едва не плачут
и спешат они, гетеры,
с обладателем гитары
познакомиться успеть.
 
А когда иду я с нею
вдоль забора мимо вишен,
те послушно и привычно
сами падают мне в рот.
 
От того ли покраснели,
что ко мне навстречу вышли.
Очевидно, даже вишни
песня за душу берет.
***
 
Не желает девушка
 
Не желает девушка
женщиною стать.
Не помогут денежки
мне ее достать.

Псом голодным с полу кость
в угол бы волок.
Утащили молодость
словно кошелек.

По базарам побежал
все не тот базар.
Никто слыхом не слыхал
про такой товар.

Той надежды что, мол, даст
тает уголек.
Утащили молодость
словно кошелек.

Скоро кончу поиски.
Нет, чего ищу.
На последнем поезде
в вечность укачу.

Дышит зимним холодом
жизни эпилог.
Утащили молодость
словно кошелек.
***
 
Ах, ты кобель               
 
Ах ты кОбель мой, кобЕль,
молодой поджарый,
поменялся бы с тобой
участью, пожалуй.

Чтобы чуть моложе стать,
я б переиначил
человеческую стать
на твою – собачью.

Крыши нет над головой
и жратвы не вдосталь,
и зимою ледяной
промерзают кости.

Быть голодным и худым,
жизнью недовольным,
но таким же молодым,
но таким же вольным.

Без сомнений и тоски
ввязываться в драки.
До чего вы мне близки,
граждане – собаки.

Пусть в хреновой стороне –
в дорогой отчизне,
быть собакою бы мне
в следующей жизни.
***
 
Ах, сукин сын мой
 
Ах, сукин сын мой,
ах, песья морда.
Сыграем песню
на три аккорда.
 
Ты мне подвоешь.
Я – на гитаре.
Вдвоем с тобою
мы погутарим.
 
Давай поплачем
про жизнь собачью.
Как в ней мы скачем
и фордыбачим.
 
Ты настрадался.
Я принял муки.
Ты – из-за дамы.
Я – из-за суки.
***
 
Клеопатра
 
Клеопатра моя
моет чашки в каком-то кафе.
Клеопатра моя
колбасу нарезает кружками.

Я  Гармахис. За ночь с ней
я предал страну свою Кэми.
И теперь осужден я
на вечное аутодафе.
 
Я – Гармахис. Но я
пожилой неказистый брюнет.
Полководец Антоний –
гигант с голубыми глазами
 
В ее сердце он место мое             
поднебесное занял.
Мест других на земле
фараону Гармахису нет.
 
Клеопатра моя
моет чашки в каком-то кафе.
Не царица она,
но мои подношенья отвергла.
 
Не в пучину отчаянья,
в царство Аменти я ввергнут.
Все скелеты смеются –
Конец твоей, парень, лафе.
 
Саркофаги в гробницах
растрескались бы от тоски.
Этой муки моей,
этой боли не вынесли б скалы.
 
Как я плакал и выл,               
так не воют в пустыне шакалы.
Так, в ночи остывая,
не стонут в Сахаре пески.
 
Клеопатра моя
моет чашки в каком-то кафе.
Так с  какой это стати
назвал я ее Клеопатрой?
 
Ее юность, а рядом
мои поседевшие патлы.
О, богиня Изида,
в каком я купался кайфЕ.
 
Кто остался со мной?
Пять десятков унылых солдат.
Это годы мои
с поля брани меня провожают.
 
Нам глядит она вслед –
Клеопатра. Такая чужая.
И печальнее не будет
на свитке судьбы моей дат
***
 
Колдунья               
 
Я с Колдуньею встретился
в давних забытых лесах,
волшебством Куприна
воскрешенной из сказки Олесей.

И с тех пор, почему-то,
всех песен моих голоса
так похожи на песню
 о давнем, о сказочном лесе.

Не пойму я никак – кто судьба моя –
друг или враг.
Но при жизни с богатством
и славою я не поладил.

А Высоцкий был парень не промах –
он связки напряг –
три аккорда сыграл –
и был понят Мариною Влади.

Но счастливчику этому
нет, не завидую я,
что с Мариной был он, а не я,
в тех лесах заповедных.

Столько лет пронеслось
и Колдунья его и моя
стала старой усталой
лукавой накрашенной ведьмой.

Ну а мне повезло –
я на  склоне безрадостных лет
встретил точно такую же
свежесть и дикость лесную

и был счастлив и молод,
как может быть молод поэт.
Вот какую большую удачу
поймал на блесну я

Но покоя в меня
не вселила находка моя,
все мне чудилось будто
в заветную рощу войду и

мне навстречу из чащи
не выбежит фея, смеясь,
потому что украдена
лешим каким-то Колдунья.

И конечно он сбылся –
мой вещий, зловещий мой сон,
и один по своим опустевшим
владеньям бреду я.

Больше не о чем петь,
больше незачем жить мне и все,
что осталось от жизни мне –
только лишь песня - Колдунья.
***
 
Остывает солнце

Остывает солнце на закате.
Если Вам знакома эта грусть,
пусть она волной на вас накатит,
переполнит душу вашу пусть.

Ярок свет утраченного полдня,
Солнца, возведенного в зенит.
А закат вас мудростью наполнит,
успокоит и остепенит.

Остывает солнце на закате.
У всего на свете есть закат.
Вас любовь побаловала? Хватит.
И простите всех, кто виноват.

Счастья вы изрядно перебрали.
Ваше счастье – прошлогодний снег.
Скоро ночь и на ночь не пора ли
теплый вам подыскивать ночлег.

Остывает солнце на закате.
С вечером прощаясь, как с мечтой,
вы глядите на небо, пока там
не погаснет лучит золотой.

Кто был счастлив, место пусть уступит.
Вы ведь были счастливы не раз.
А рассвет, конечно же, наступит.
Правда, он наступит … не для вас.
***

Как оказалось
 
Как оказалось, жизнь не получилась.
А как смеялась, как она лучилась,
когда, едва от берега отчалив,
я был в начале. Только лишь в начале.

Как будто перья, что теряет стая,
потерь теперь я больше не считаю.
Протоковав оглохшею тетерей,
жизнь такова – я сам в ней стал потерей.
***
 
Кобылица

Отравиться или утопиться?
Выбрать сук покрепче или крюк?
Молодость – гнедая кобылица,
словно птица, вырвалась из рук.

И вдали, где курева клубится,
слышно то ли ржанье, то ли смех.
Хвост пылится, мчится кобылица.
Побывать должна она у всех.
***
 
Встретить старость

Встретить старость – что еще осталось?
Принять, успокоиться, не ныть.
Поле боя мирно предоставить
молодым, неопытным, иным.

Уменьшаюсь, таю и ветшаю,
превращаюсь в сущее ничто.
И одно лишь только утешает –
обо мне заплачет кое-кто.

Пусть уже мне не прослыть повесой,
не молоть весенней чепухи,
за меня еще покуролесят
все мои веселые стихи.

Не теперь, но рано или поздно,
всем кого желал я, быть со мной.
И не раз мой стих осушит слезы
молодой, неопытной, иной.
***
 
Грани на стекле               
 
Грани на стекле – мерцанье в комнате.
Луч последний, вспыхнувший во мгле.
Я забуду все, а Вы запомните
все и даже грани на стекле.
 
Все для Вас на свете станет дорого –
каждый миг короткого пути.
К сердцу моему дорога долгая.
Вам ее за вечность не пройти.
 
Скучные слова и дождик будничный.
Мокрая холодная листва –
Я запомню все, а вы забудете
все и даже скучные слова.
 
Все и даже то, что было жалостью,
нежностью казаться станет Вам.
Научите Вы меня пожалуйста,
как забыть мне скучные слова.
 
Помнить мне дожди, Вам помнить радуги
из  всего, чем были дни полны.
Есть у Вас любовь и горько радуйтесь
тем, что ею вы озарены.
 
Все, что обо мне Вы напридумали,
я о Вас придумать не смогла.
Вы отдали все. Но на беду мою
ничего у Вас я не взяла.
***
 
Ваза
 
Моя любовь – в конце туннеля свет.
Пусть пасмурно, в душе моей рассветно.
Влюбился Гете в восемьдесят лет
и, говорят, любил не безответно.

Вот старый хрыч. Немецкие дела –
за Лореллеей в восемьдесят гнаться.
Быть может она дурочкой была.
Но, говорят, ей было восемнадцать.

Пусть рядом грациозна и стройна,
но холодна, со мной одна лишь ваза,
я знаю точно – явится она.
Лет двадцать можно мне не волноваться.

Но вновь меня охватывает жуть
и оптимизм в душе моей не тлеет.
Жена кричит – Тебе я покажу
и вазу, Гете мой, и Лореллею.
***
 
Счастье – это плохо
 
Понял я, что счастье – это плохо –
В нем итог – не то же, что пролог.
С тех, кто брал его не в меру много,
строже прочих взыскивает Бог.

Чтоб ни в целом с вами, ни отчасти
не случилось то же, что со мной,
как несчастья, опасайтесь счастья.
Обходите счастье стороной.
***
Не прошедший дождик
 
Не прошедший дождик.
Не круженье снега.
Горе – это дольше
радости и смеха.
 
И когда подрос я,
Понял в одночасье –
Горе – это просто
Умершее счастье.
***
 
Она появилась
 
Она появилась весенним цветком.
неярко раскрашенным мотыльком.
Небесною сутью
светились глаза.
- Она не отсюда –
я тихо сказал.

Струился над нею таинственный свет.
Обид у таких на обидчиков нет.
Здесь воры и судьи,
правеж и грабеж.
Она не отсюда
и не молодежь.

А на небе Кто-то подслушал меня.
Судьба мотылька - ты не долее дня.
Разбитой посудой
над нею стою.
Она не отсюда.
Ей место в раю.

Но нету мне смысла над нею рыдать.
Со мной она рядом – рукою подать.
И шепчет рассудок
мне светлую весть.
 
- Она не отсюда.
Ты тоже не здесь.
***
 
Крошево
 
Было сердце, а стало крошево
и глаза в непроглядной мгле.
Ты была чересчур хорошею
чтобы мучиться на земле.
 
Так нежданно придя, непрошено,
ты ушла через миг, как тень.
Ты была чересчур хорошею,
чтоб, явившись, не улететь.
 
Был подобран тобой и брошен я.
Мне тоски теперь не избыть.
Ты была чересчур хорошею,
чтоб суметь мне тебя забыть.
 
Под травой ли ты, под порошею,
я иду к тебе напрямик.
Мне с тобою, моей хорошею,
не быть врозь теперь ни на миг.
***
 
Груз надежд
 
Сбылся только траурный кортеж.
Остальное не сбылОсь, не сбЫлось.
Виноват был груз моих надежд.
Ты под ним упала и разбилась.
 
Размечтался, полетел, понес,
как летают лишь мечта да память.
Так Тебя я высоко вознес,
что с вершины долго было падать.
 
С радостью своей я поспешил.
Нам ТАКОЕ даром не дается.
Кто-то в небе все перерешил.
Плачу я, а Он, видать, смеется.
***
 
Когда мы плачем
 
Когда мы плачем о других
и боль в груди растим,
грустя о близких, дорогих,
мы не о них грустим.
 
Предавшись горю и слезам,
безвыходно и зло,
мы плачем, что закрыт Сезам,
даривший нам тепло.
 
Что, прежде теплая, постель
так будет холодна.
Что дом притих и опустел,
а рядом тень одна.
 
И как не плакать горячо.
Ведь безысходна грусть,
что будет некому плечо
под наш подставить груз.
 
Что сочтены уже круги
и в собственной судьбе.
Когда мы плачем о других,
мы плачем о себе.
***
 
Так как же мне поверить
 
Был верою нетверд я
и строг был мой судья.
При жизни в царстве мертвых
вдруг очутился я.
 
Зачем Тебя так рано
забрал Он в замок свой?
И стыдно мне и странно,
что я еще живой.
 
Как луч, который светел,
Ты так была светла.
Ни на кого на свете
не затаила зла.
 
Не сделала, наверно,
плохого ничего.
Так как же мне поверить
в хорошего – в Него?
***
 
Мне было чего стесняться
 
Мне было чего стесняться,
душою кривить, скрывать.
Когда – шестьдесят, не – двадцать,
пора кончать воровать.
 
Могла Ты в бега податься.
Ну, как было не дрожать?
Когда – шестьдесят, не – двадцать,
девчонки не удержать.
 
О чем теперь волноваться?
К чему чересчур страдать.
Когда – шестьдесят, не – двадцать,
до встречи рукой подать.
 
Нам больше не расставаться.
Нас прочная вяжет нить.
В мои шестьдесят-не-двадцать
Тебе мне не изменить.
***
 
Того б и этого хотелось
 
Того б и этого хотелось,
но где привстанешь, там присядь.
Душа вступает в распрю с телом
не 30 где, а 60.

Мечта воробышком взлетела -
как низко яблоки висят!
Душа ведет сраженье с телом
не 40 где, а 60.

Вам скоро пух земля постелит,
а вы мечтой – в весенний сад.
Угомонись душа, где телу
не 50, а 60.

Подружки ваши пожелтели.
Коллеги ваши не форсят.
Кончай душа браниться с телом,
когда ему за 60.
***
 
Не выбирайте ангелов
 
Любите хоть тарантулов.
Какой-то прок в них есть.
Не выбирайте ангелов.
Ведь место им не здесь.
 
Хоть Колчаков, хоть Врангелей,
хоть с крыльями коней.
Не выбирайте ангелов.
В раю они нужней.
 
Под вечер, спозаранку ли,
ведите на расстрел.
Себе я выбрал ангела.
На том и погорел.
 
Спешат мои каракули
закончить эту речь.
Не выбирайте ангелов.
Вам их не уберечь.
***
 
Пьесы
               
Вот – сцена. Вот со зрителями кресла.
Любительская съемка. На экране
она в ней будет жить всего две пьесы,
которые мы с ней тогда сыграли.
 
А надо было – все, что разучили.
А надо было – вальсы и этюды.
Как жаль – мы их в программу не включили
и больше их играть она не будет.
 
Выходит – все труды пропали даром.
Теперь я эти пьесы ненавижу.
Когда пытаюсь в руки взять гитару,
от слез я света белого не вижу.
***
 
Лолита
 
Попался, старый грешник?
Не смог ты утерпеть.
А надо бы пореже
девчонкам песни петь.
 
Повесься, Гумберт-Гумберт,
на первом из столбов.
Она тебя погубит –
запретная любовь.
 
Но ласковые губы
тебя к себе манят.
Ах, милый Гумберт-Гумберт,
не пейте сладкий яд.
 
Зачем, писатель глупый,
себя сдержать не смог?
Попался, Гумберт-Гумберт,
в свой собственный силок?
 
Постель уже измята.
расслаблены тела.
Елена, для меня ты
Лолитою была.
 
Сладка была конфетка?
Но как ты мог посметь?
Она же ведь нимфетка.
Тебя накажет Смерть.
***
 
На двоих
 
Да, огорчения у вас  серьезны –
вы разделили горе на двоих.
Тебе – стихи и приторные слезы,
а мать давно уж выплакала их.
 
Тебе оставить некому творенья
и дом твоих свиданий опустел?
А ей – пустая дочкина тарелка
и дочерью несмятая постель.
***
 
Улыбка
 
Лена, ты была моей улыбкой,
что сквозь тучи изредка блеснет.
Никакая золотая рыбка
мне моей улыбки не вернет.
 
Без улыбки жить на свете этом
мне теперь до встречи –  до конца.
Со скалы смахнул тебя злой ветер,
как улыбку с моего лица.
***
 
Свидание
 
Опоздал к тебе на свидание.
Сочинял по дороге стих.
Но любое мне опоздание
ты, конечно, теперь простишь.
 
В небе облачка нынче нету.
Лето шлет мне свое прости.
Это взгляд свой открыла мне ты,
чтобы тихо произнести:
 
– Слишком рано я улетела
в мир, где все, как один, тихи?
Просто я тебя захотела
научить сочинять стихи.
 
Я, наверно –  твоя удача.
Брось судьбу свою обвинять,
потому что лишь горько плача
стоит что-нибудь сочинять.
 
Напиши лучше стих про счастье.
Ты ведь нового счастья ждешь.
И, наверно, пора прощаться.
Ты еще раз ко мне придешь?
***
 
Простота
 
Леночка, прости мне, дорогая,
простоту, что хуже воровства.
Мне, как ты, нужна теперь другая
для того … чтоб ты была жива.
 
Не забыть хочу тебя, запомнить,
видеть в темноте и на свету.
Только надо чем-нибудь заполнить
в сердце эту злую пустоту.
 
Чтобы, пропадая в чьем-то теле,
ощутить что рядом снова ты.
Потому что в пропасть улетели
за тобой все цели и мечты.
 
Пусть еще кому-то буду рад я,
ты не назовешь меня плохим
Ни одна из тех, что будет рядом,
не погибнет за мои стихи.
 
За мои смертельные пороки
пусть меня осудит суд живых
Знаю – ни единого упрека
не слетело б с тихих губ твоих.
 
С кем бы я на этом свете ни был,
но на том я буду только твой.
Пусть моя любовь сияет нимбом
над твоею светлой головой.
***
 
Не ушла
 
Не ушла, а птицей улетела
в край, где все спокойны и тихи,
потому что очень захотела
научить меня писать стихи.
 
Для того она летела в пропастть,
что под нею выщерила пасть,
чтобы в вечность получая пропуск,
всем моим стихам не дать пропасть.
 
Образом, который чист и светел,
озарила их им обожгла.
Может нет затем ее на свете,
чтоб моя поэзия жила.
 
А еще, чтоб старый богохульник,
повторил и я благую весть
ту, что пахнет, как в лесу багульник.
Весть о том, что Бог на свете есть.
 
Чтоб сказал я  покаянной речи,
что поверил я в небесный сад,
что надеюсь, веруя, на встречу
ту, что суждена нам в небесах.
 
Что не самый я неблагодарный,
что до самых распоследних дней
лишь на то я буду тратить дар мой,
чтоб не забывали вы о Ней.
***
 
Скрижали
 
Скрипели, рыпели
и пели скрижали                *)
и голову мне
их скрипенье вскружило
 
Куда-то бежали,
кого-то рожали.
О, Боже, как жаль их,
ведь все они ЖИЛИ!
 
И мы постепенно
уходим в скрижали.
Трухою становимся
ветхозаветной.
 
Плывем за водой,
улетаем за ветром,
О, Боже, как жаль нам,
но мы уезжаем.
 
И я одуванчик,
где время – скрижали
в одной из бесчисленных
желтых страничек.
 
Закрылась страничка.
На чьей-то ресничке
всего на мгновенье
слеза набежала
***
*) Не камни, а книги
 
Розы лепесток
 
Как нежен и как тонок
был розы лепесток.
Изнеженный ребенок –
он излучал восторг.
 
Но белою чертою
подведен был итог.
Под снежною фатою
стал черным лепесток.
 
Я знаю – в бездну канет
любой чертог земной
и пылью станет камень.
Бог с ним да и со мной.
 
Всему лежать в руинах,
где Запад, где Восток,
гробницам фараонов.
Но розы лепесток ...
 
Зачем пером небрежным
листок я зачернил?
Ведь время неизбежно
разбавит цвет чернил.
 
Так что ж – задуем свечи
и вытопчем росток?
Имеет смысл, конечно.
Но розы лепесток ...
***
 
В рубашке нараспашку
 
Я хожу в рубашке нараспашку.
Галстуков ни в жисть не надевал,
потому что парень я рубашка
и своих ментам не выдавал.

Корешей в беде не оставляю,
даже если полный мне писец.
Папе своему накостыляю,
если их не любит мой отец.

Не лепил горбатого ни разу.
За базар отвечу головой.
За собой хвостов не вел на хазу,
потому что всем вам в доску свой.

Я люблю Бетховена и Баха
Я без них ни месяца, ни дня.
И сниму последнюю рубаху,
если вы полюбите меня.

Если нет – огромный огурец вам
всем, кто ни добры ко мне, ни злы.
Все, кто не оставил здесь ни рецы -
это натуральные козлы.

Я с огромным огурцом в нагрузку
провожу до самых вас дверей.
Ну и что, что я не очень русский,
но зато потомственный еврей.

Я не лезу в кашу вашу ложкой.
Не украл ни рифмы, ни коня.
Нету у меня пускай гармошки,
есть, зато, гитара у меня.

И когда возьму я три аккорда
и доху надену на меху,
скуксятся блатные ваши морды.
Станет ясно – кто здесь «у из ху».
***
 
Грустная песня
 
На столбе ладошки объявлений
пальцами от ветра шевелят.
Подойду, минут не пожалею,
почитать, чего они сулят.

Продается верхняя одежда.
Продается нижнее белье.
Продается вера и надежда.
Молодость никто не продает.

Наступает время невезений –
хмурые осенние года.
Зря искать в газетах объявлений –
кто б свою мне молодость продал.

Продается верхняя одежда.
Продается нижнее белье.
Продается вера и надежда.
Молодость никто не продает.

И уже  не смотрят с обожаньем
девушки, чего бы я ни спел.
Пролетела жизнь. Ее не жаль мне.
Жаль, что оглянуться не успел.

Продаются для невест наряды.
Продается ветошь и старье.
Продается, как известно, правда.
Молодость никто не продает.
***
 
Не желает девушка
 
Не желает девушка
женщиною стать.
Не помогут денежки
мне ее достать.

Псом голодным с полу кость
в угол бы волок.
Утащили молодость
словно кошелек.

По базарам побежал
все не тот базар.
Никто слыхом не слыхал
про такой товар.

Той надежды что, мол, даст
тает уголек.
утащили молодость
словно кошелек.

Скоро кончу поиски.
Нет, чего ищу.
На последнем поезде
в вечность укачу.

Дышит зимним холодом
жизни эпилог.
Утащили молодость
словно кошелек.
***
 
Химера
 
Не зная ни сна, ни меры,
ты отдал ей все, что мог.
Но  снова твоя химера
растаяла, как дымок.
 
Сойди с беговой дорожки,
порви на клочки стишок.
Ты брат опоздал немножко,
твой поезд уже ушел
 
Мелькали года и лица,
густел пушок на губе.
Гналась за тобой милиция
и прочее кагебе.
 
Отстали и те, и эти.
Уже даже век прошел,
А с ним и тысячелетье.
Твой поезд уже ушел.
 
Подзуживал черт – Прославься –
и вырастешь на вершок.
А ангел мне пел – Расслабься,
твой поезд уже ушел.
 
Но взвесив все за и против,
всем тем, кто велел – Не пой,
сказал я – Вы, стервы, врете.
Мой поезд еще в депо.
***
 
Фиалка
 
Не грустил, не тосковал.
Слез не лил в платочек.
Наклонился и сорвал
полевой цветочек.

Подышал ты им чуток,
мой хозяин-барин,
и еще один цветок
положил в гербарий.

Я в гербарии лежу.
Мне не до улыбок.
Но одно тебе скажу –
все равно спасибо.

Мне б удел печальный мой
не казался жалок.
Полежать бы в нем с тобой
парочкой фиалок.
***
 
Растворились
 
Растворились, улетели, сгинули,
за собою в даль не поманя.
Бросили, оставили, покинули,
обманули девушки меня.
 
Было всех их – видимо-невидимо.
Где они? Ведь рядом – ни одной.
Будто всех их до единой выдумал.
Будто их и не было со мной.
***
 
Вклад
 
Где новый строй, там новый лад.
Где звон монет, там струны глохнут.
Моя любовь тебе, как вклад
в тот банк, что никогда не лопнет.
 
Пусть ты давно уже не та.
Пусть та на десять лет моложе.
Ты ей сегодня – не чета.
Но вклад растет, что в банк положен.
***
 
Волшебная лодка               
 
Наша память – волшебная лодка,
чтобы против течения плыть
к берегам, где так больно и сладко
чью-то тень обнимать и любить.

Стоит вспомнить – и душу наполнит
то, чего не отыщешь нигде.
Но, пытаясь лицо твое вспомнить,
вижу только круги на воде.
***

Позвони               
 
Позвони. Словечко краткое
напиши – не промолчу.
Миллиграммы телеграмм твоих
тонной "молний" оплачу.

Не несут мне телеграмм твоих.
Зря надеждами лечусь.
Нет ни чека, ни гарантии
на сохранность прежних чувств.
***
 
Я могу позвонить               
 
Я могу позвонить – ты ответишь.
Я могу написать – ты прочтешь.
Улыбнешься и снова, как ветер,
в наше детство окно распахнешь.

Быть лишь тенью хотел я, но где-то
даже тенью я быть оробел.
И как письма в далекое детство
стали песни мои о тебе.

Наполняло их ночи молчанье
самым искренним и дорогим.
Ты их слушала, не отвечая,
потому я и пел их другим.

Может где-то на острове ночи
кто-то песнею станет тебе,
подари ему все, что захочешь,
мне лишь память оставь о себе.

В том, что скрыть я мечтал безуспешно,
признаваться мне стало легко,
потому что, как первая песня,
ты теперь далеко-далеко.

Я могу позвонить – ты ответишь.
Я могу написать – ты прочтешь,
улыбнешься и снова, как ветер,
в наше детство окно распахнешь.
***
 
Осенние разлуки               
 
Осенние разлуки,
мне машут ваши руки
лиловыми платками
вечерних облаков

Дождям осенним литься
Разлуки, словно лица
с печальными глазами
прощальных маяков.

И слов не различая,
я словно разлучаюсь
с нечаянной улыбкой,
подаренной не мне.

С трамваем, перекрестком,
погасшей папироской
и с тенью, промелькнувшей
в совсем чужом окне.

Не Вы ли это были?
И все ли Вы забыли?
Мне как-то не впервые
Вас Из видУ терять.

Слова и взгляды – мимо.
Ничто не повторимо.
А то, что повторимо –
не стоит повторять.
***
 
Судьба               
 
Судьба, ну как тебя не упрекнуть.
Ты вновь беззлобно надо мной смеешься.
Хочу в глаза твои я заглянуть,
а ты мне снова в руки не даешься.

Сегодня в лес меня ты завела.
Мне из лесу бы с ягодой вернуться,
но ты его метлою подмела,
да так, что даже не зачем нагнуться.

Но только лишь мелькнет твое лицо
поляной в земляничных конопушках,
как сразу изо всех лесных концов
выходят люди на мою опушку.

И вот, когда уже пора домой,
когда лишь полчаса до электрички,
ты снова расстилаешь подо мной
сокровища поляны земляничной.

Бессовестная, раньше не могла
явиться ты хотя бы на часочек.
Уже в лесу сиреневая мгла
а я от счастья был на волосочек.

была иной ты, я б не звал тебя
с другой не взлетал бы и не падал.
Будь недотрогою, моя судьба.
Податливой и даром мне не надо.
***
 
Тень
 
Целый день за мною тень,
словно флаг, полощет.
Обломается у стен,
упадет на площадь.

Вниз по лесенке за мной
скатится гармошкой.
Ей и летом, и зимой
скатертью дорожка.

Тень не выбросить за борт,
только вот зачем ей
быть вернее всех забот
бед и огорчений.

Без прощаний и разлук
так незамечаем
может быть лишь лучший друг,
тишина, молчанье.

Я с работы прихожу.
Ты свиданью рада.
Вечер. Ужин. Абажур.
Наши тени рядом.
 
Ночь метельная опять
шелестит постелью
Мы в обнимку ляжем спать
мы и наши тени.

В тишину и темень вновь
сон войдет, затейник.
Спим, а в мире чьих-то снов
бродят наши тени.
 
Бродят на ночь отлучась,
не спросясь согласья.
В чей-то сон несут печаль,
а быть может счастье.

Отчего так часто мне
стала ты не сниться?
Видно, тень твоя во сне
не ко мне стучится.

Что мне делать – не пойму.
Вижу я в смятеньи –
по лицу по твоему
бродят чьи-то тени
***
 
Навсегда
 
Как часто говорим мы: – Навсегда.
Нам кажется, что время в нашей власти.
Но мимолетны краткие года
и быстротечно призрачное счастье.
 
Как часто говорим мы: – Навсегда.
Клянемся, что любить собрались вечно.
Но кратки мимолетные года
и призрачное счастье быстротечно.
***
 
Уходишь ты
 
Уходишь ты, сама того не зная.
Не зная, что не можешь быть иной.
Ты как река, что мимо проплывает –
и рядом ты, и нет тебя со мной.
 
Я не прошу тебя остановиться.
не озером я знал тебя – рекой.
Сквозь пальцы, мимо, грусть твоя струится,
но ты нужна мне только лишь такой.
***
 
Блуждает взгляд
 
Блуждает взгляд скучающе небрежный.
Прохладу чувств беспечно выдает.
Он говорит, что ссора неизбежна,
что нам нельзя так часто быть вдвоем.
 
Еще не раз улыбкой дрогнут губы,
но остывает дружбы глубина.
Твоя привязанность пошла на убыль.
Где нет любви, привычке грош – цена.
***
 
Отзовись
 
Отзовись, словечко краткое
напиши, не промолчу.
Миллиграммы телеграмм твоих
тонной «молний» оплачу.
 
Не несут мне телеграмм твоих.
Зря надеждами лечусь.
Нет ни чека, ни гарантии
на сохранность прежних чувств.
***
 
Цифры эти
 
Я твердо помню цифры эти
Могли давно их изменить.
Быть может нет ее на свете,
а я боюсь ей позвонить.

Боюсь спугнуть, как птичью стаю,
мираж из выдумки и лжи.
Боюсь, что голос ее станет
неузнаваемо чужим.
***
 
Смертельный номер
 
Твой голос помню и твои духи.
Любимей нет ни запахов ни звуков.
И сотканы из них мои стихи.
И ветром не относит их разлука.
 
А как несложно номер твой набрать
Искать бы не пришлось его в блокноте.
И про дела чего-нибудь соврать,
ведя беседу на мажорной ноте.
 
Но время никому не обмануть.
Слабеет запах, голос твой все тише.
Смертельный номер – вновь тебя вдохнуть
и голос твой единственный услышать.
***
 
Не осталось
 
Не осталось ни письма, ни фото.
В памяти лицо твое, как тень.
Десять лет прошло, а телефон твой
помню я, как будто в первый день.
 
Может, нет давно тебя на свете,
но тебя мне некем заменить.
Растворилась будто в поле ветер.
В поле ветру незачем звонить.
***
 
Две музы
 
Простите меня, хулигана,
две музы – Елена и Анна,
но два полушарья Вселенной
я Анной назвал и Еленой.
 
Две музы – Елена и Анна
в душе моей. Вам это странно?
Но быть той Вселенной нетленной,
где встретились Анна с Еленой.
***
 
Не часты гости
 
Не часты гости к тем, кому "за",
не перечесть мои года,
но ты ко мне приходишь, Муза,
по старой дружбе, иногда.
 
Меня твой облик не прельщает.
Тебя мне тошно видеть. Сгинь!
Меня давно не навещает
единственная из богинь.
***
 
Между женщиной и мужчиной
 
Между женщиной и мужчиной
разговоры везде и сплошь
я прервал бы. Тому причиной –
«Изреченное слово – ложь».
 
И единственна там лишь правда,
где не пряник речей, не кнут.
Там, где с прядью сольются пряди.
Там, где губы к губам прильнут.
***
 
Плата за любовь
 
Мужчины, за любовь платите,
страшась потерь, боясь измен.
Платите, если вы хотите,
чтоб не было любви взамен.
 
Пускай подаркам вашим рады,
проигран вами в поле бой.
Любовь не требует награды.
Одна награда ей – Любовь.
***
 
Мы – палачи
 
Мы – палачи. Мы монстры, а не люди.
Мы убиваем тех, кого не любим.
Особо тех, кто вечно с нами рядом,
ни словом не обласканных, ни взглядом.
 
Кого любили мы да разлюбили,
того казнили мы, а не убили.
Кричи об этом или же молчи,
мы все на свете этом палачи.
***
 
Рыбка золотая
 
Упросила человечьим голосом.
А каким должна была еще
чтоб на ней не тронул даже волоса,
чтобы не коснулся даже щек.
 
Чешуей сверкнула на лету и
навсегда о ней я загрустил.
Ах, какую рыбку золотую
я сегодня в море отпустил.
***
 
Доверие
 
Пусть всеми, кем я был обманут,
обманут буду я опять,
но злого опыта мне мало,
чтоб к ним доверье потерять.
 
Но вновь мои открыты двери
и вновь на грудь ползет змея,
и снова счастлив я поверить
всем тем, кем был обманут я.
***
 
Любовь и слезы
 
Нет правила вернее и серьезней.
Его ты ежедневно повторяй:
–   Как только ты по ком-то пролил слезы,
считай, его ты тотчас потерял.
 
На жалость ты слезой добьешься права.
Сочувствия прольется теплый дождь.
Слеза твоя – смертельная отрава
взаимности, которую ты ждешь.
***
 
Прирученным
 
Экзюпери, смешной ты человек.
Твои слова унес Сахары ветер.
За прирученных все мы не в ответе.
У тех, кто приручен, недолог век.
 
Как жалок жребий тварей прирученных.
У прирученных участь обреченных.
Себя не позволяйте приручать.
За вас не надо будет отвечать.
***
 
Юлия
 
Ах, Юлия, на удивленье много
со скрипкой было общего у вас.
Была такою тряскою дорога
и жаль, что не сломался тарантас.
 
Глядели мы на Вас и хорошели,
и думали то в шутку, то всерьез,
что след прикосновенья скрипки к шее –
не скрипки след, а чей-нибудь засос.
 
Я знаю, что понравится вам вряд ли
нескромность этой шуточной строки,
но бардами мы только притворялись.
На деле все мы были .. мужики.
 
Я предпочел бы Вас всем бардам мира.
Мне было наплевать на их концерт,
такой была застенчивой и милой
улыбка на доверчивом лице.
 
Но с бардом внеземных цивилизаций
Вы время провели совсем не так.
Они мне все в подметки не годятся,
а Вы со мною не вошли в контакт.
***
 
На Камчатку
 
С Вовкой мы летели на Камчатку
и у всей Сибири на виду
был сосед мой на небе от счастья,
я же был на небе, как в аду.
 
Я готов упасть был и разбиться,
оттого что кудри земляка,
чтобы в полусне он мог забыться,
гладила соседкина рука.
 
Над безбрежным ледяным простором
лайнер монотонно песню пел.
Вовка млел от тихого восторга.
Я зубами зависти скрипел.
 
Дымкой серебристою одетый,
опьяненный лунной высотой,
девушку, что назвалась Надеждой,
я назвал Разбитою Мечтой.
 
Но, в полукосмическом пареньи,
если б было все наоборот,
Вовка б написал стихотворенье.
Я бы мирно спал, открывши рот.
***
 
В туннеле
 
С тобой я не расстался, нет.
Твое лицо всегда со мною.
В моем туннеле виден свет,
но у меня он за спиною
 
Чем больше у разлуки лет,
тем больше я в тебя влюбляюсь.
В моем туннеле брезжит свет,
но от него я отдаляюсь.
***
 
В тунелі
 
Тут сонце вранці не встає.
Сама пітьма перед очима.
В тунелі цьому світло є –
воно у мене за плечима.
 
Моє кохання вже не п*є
з криниці віри та надії.
І хоч в тунелі світло є,
воно тьмяніє, даленіє.
***
 
Кавычки
 
Любовь можно взять в кавычки.
Тоска по тебе – привычка.
 
Забыть я тебя пытаюсь,
тоской о тебе питаюсь.
 
Сегодня внезапно понял,
что больше тебя не помню.
Не ты мне теперь близка,
а лишь по тебе тоска.
***
 
Лапки
 
Вже марні мої зітхання.
В лапки я беру кохання.
Нема кольорів в палітрі,
та спогади, мов повітря.
 
На те вже думки звертаю,
що тебе не пам*ятаю,
Хоч досі, немов свіча,
про тебе моя печаль.
***
 
Все жду я
 
Все жду я, что ты подойдешь
умерить стихов моих пыл,
покамест еще я не дождь,
покуда еще я не пыль.
 
Немного еще подождешь,
взойдет надо мною ковыль.
Спеши же, пока я не дождь.
Приди же, пока я не пыль.
***
 
Чи втішиш
 
Чи втішиш колись ти мій щем
з*єднавши розтяте навпіл.
Ще, може, не став я дощем.
І, може, не зовсім я пил.
 
На терені вулиць та площ
на очі мої не ступи,
бо, може, насправді я дощ,
бо, може, назавжди я пил.
***
 
Я звонил
 
Я звонил ее подругам.
Я искал ее везде.
Находил я только вьюгу
или кольца на воде.
 
Словно так играла в прятки,
Будто не было ее.
или скрылась без оглядки,
словно прошлое мое.
***
 
Я питав
 
Я питав усіх довкола.
Я шукав її сліди.
А знаходив тільки кола
на схвильованій воді.
 
Чи під тином десь заснула,
чи снігами замело.
Чи майнула у минуле,
наче в світі не було.
***
 
Во сне
 
Во сне я снова повстречался с ней
и плеч ее мои касались пальцы.
Всю жизнь бы оставаться в этом сне.
И больно мне и страшно просыпаться.
 
Мы очень много задолжали снам
и потому так искренне им верим,
когда они подарки дарят нам
и наши компенсируют потери.
***
 
Уві сні
 
Я знов її побачив уві сні.
Її плечей мої торкались пучки.
Навік не прокидатись би мені.
Навіщо прокидання неминуче.
 
Перед такими снами у боргу.
Лише таким хотіли б довіряти,
що нам дають надію та снагу
на те, що час поверне наші втрати.
***
 
Свечка
 
Ну до чего похожа свчка
на маленького человечка.
Вот – стеариновое тело.
А вот фитиль – его душа.
 
Гляди – зарделось пламя личико
из-за любви к случайной спичке.
Но спичка, вспыхнув, улетела,
а свечка тает, не спеша.
***
 
Дві тіні
 
Дві тіні у відблисках свічки
жертовний танок танцювали.
Клялися кохатися вічно.
Років не єахались навали.
 
Та зникли обидві ці тіні,
як тільки-но свчка погасла.
Дві тіні – хіба ж вони винні,
що марні усі наші гасла.
***
 
Навек ее терять
 
Навек ее терять –
не жить, а умирать.
На миг ее найти –
бессмертье обрести.
 
Мгновенье без нее –
уход в небытие.
Но вечность рядом с ней
мгновенья не длинней.
***
 
Воздаянье
 
Бог с воздаяньем, видно, поспешил.
Не дожидаясь на небе свиданья,
ад на земле устроить мне решил.
И этот ад – без веры ожиданье.
 
Ну хоть бы раз пути пересеклись!
Земля кругла и город, как деревня,
но только дождь и под ногами слизь,
и без одежд надежды и деревья.
***
 
Мужчина с приветом
 
Мужчина, видать, я с приветом.
Опять озарило меня –
Сонет о любви безответной
я, стоя в метро, сочинял.
 
Но девушка, чья-то невеста,
мой возраст неверно ценя,
свое уступила мне место,
на место поставив меня.
***
 
Обрывки сна
 
Обрывки сна, цветные лоскутки,
туманные несбывшиеся мысли.
Вот у окна мы с ней, вот у реки.
Когда я сплю, всегда и всюду мы с ней.
 
А наяву – но разве это явь?
Из памяти и снов – хитросплетенье.
Еще живу, но разве это я?
Лежу – не встать, отброшенною тенью.
 
Лежу – не встать, постель не застелить
и дверь входную снова не закрыл я.
Она нужна мне, только не как крылья,
скорее, как калеке костыли.
***
 
Инициалы
 
Над стихом стоят инициалы.
Чье это инкогнито, чей нимб?
Значит, не довольствовались малым
ни поэт, ни та, что иже с ним.
 
Нету ей от этого урона.
Честь цела – при ней да и при нем.
Как он кроток – этот немудреный,
этот целомудренный прием.
 
Он хотел, не выдавая тайны,
ей подарок скромный поднести
за цветок прекрасный, но случайный,
что сорвал он походя в пути.
 
Над стихом стоят инициалы.
Та ли? Эта? – Эта – ни при чем.
Только щеки загорятся ало
той, чей образ в буквах заключен.
***
 
Ты уснешь
 
Ты уснешь, моя любимая,
и в тени твоих ресниц
вновь закружится незримая
карусель знакомых лиц.
 
В гости сны к тебе позвонятся
и, отсюда далека,
не услышишь, как дотронется
до тебя моя рука.
 
Губ капризная изнеженность
и дыханье горячо.
Зачарованному, где же мне
ограничиться плечом.
 
И мелькает удивленная
тень улыбки на лице.
Руки милой полусонные
замыкаются в кольце.
***
 
Треугольный скандал
 
Треугольный – жизнь моя – скандал.
Вот они – участницы скандала –
я из-за одной из них страдал
и одна из-за мня страдала.
 
Я, конечно, ошибался малость.
Все меня тянуло к новизне.
Надо мной одна из них смеялась.
Плакала другая обо мне.
 
Кто мне был нужнее – позабыл.
Мне б вернуть их, да не тут-то было,
то ли ту, которую любил,
то ли ту, которая любила.
 
Ну чего мне в жизни не хватало?
Ту любить бы надо было мне,
что со мною рядом обитала,
а не ту, которая во сне.
 
Мне б сказать: – Постой, не уходи,
приготовь чего-нибудь на ужин
той, которой был необходим,
а не той, которой был не нужен.
 
Странно, неужели это было?
Страсть утихла и улегся пыл.
Нет ни той, которая любила
и ни той, которую любил.
***
 
Много раз это слышал любой
 
Много раз это слышал любой
то, что Бог –  это значит Любовь.
Кто значение понял хоть раз
много раз повторяемых фраз?
 
Осенен ты знаменьем любви?
Этот миг с наслажденьем лови,
даже если ты вновь удален
от предмета, в который влюблен.
 
Лишь однажды на тысячу лет
на любовь нам дается ответ.
Безответна любовь – не ропщи.
Даже в том утешенье ищи,
 
что страданием чаша полна:
пьешь ее – причащает она.
По щекам слезы катятся вниз?
Очищают они организм.
 
Нет любви? Не стесняясь, молись:
–  Пресвятая моя, появись
и позволь, пока звездам гореть,
твой божественный лик лицезреть.
 
Если вновь ты остался один,
понапрасну ты стал нелюдим.
Надо Бога понять и простить.
Должен Он и других навестить.
***
 
Расскажи мне про него
 
Расскажи мне про него, расскажи –
На каком  вы с ним теперь этаже.
Слышу голос твой – и, значит, я жив,
а о чем он – мне неважно уже.
 
Расскажи мне про него, не молчи.
Пусть поведает улыбка твоя,
как объятия его горячи.
Мне ведь кажется, что он - это я.
 
Расскажи мне про него, расскажи,
как он молод, как красив и высок.
Слышу голос твой – и, значит, я жив
И в висок мне твой стучит голосок.
 
И рассказывай подольше. Я рад
видеть вновь тебя, мой сон наяву.
Было столько в этой жизни утрат
и еще одну я переживу.
 
Расскажи мне про него – эта боль
словно страсти боль, горька и остра.
Пусть навеки я теперь не с тобой,
не жена ты мне, так будь мне сестра.
 
Расскажи мне про него, расскажи.
Пусть все то, чем я дышал – в мираже.
Слышу голос твой – и, значит, я жив.
А о чем он – мне не важно уже.
***
 
И тоскую о чужой
 
И тоскую о чужой,
и живу с чужою.
Я от той отгорожен,
эта – за межою.
 
Не прибился к берегам.
Оба мне неродны.
Ни друзьям и ни врагам –
не родня, не ровня.
 
И тоскую о чужой,
и живу с чужою.
Я к двоим расположён
с теплотой большою.
 
Сам кругом я виноват.
Их винить не вправе.
Той, что слева,  я не сват,
той не брат, что справа.
 
И тоскую о чужой
и живу с чужою.
Телом, что ли, прокажён,
болен ли душою.
 
Не носи меня земля!
Поглотите воды!
Что – я? – Щепка без руля
посреди природы.
 
И тоскую о чужой,
и живу с чужою.
Ковыряй меня ножом,
кушай со спаржою,
 
но поделать не могу
ничего с собой я.
Ах, ромашка на лугу,
небо голубое!
***
 
Ты чужая?
 
Ты чужая?
Это ново.
Очень жаль, но
кто виновен?
 
Где оплошность?
Чья промашка?
Что мне – тошно
или тяжко.
 
Темень, словно
из подвала,
Каждым словом
убивала.
 
В сердце пуля.
Меток выстрел.
Промелькнуло
все так быстро.
 
Прежней дружбы –
ни глоточка.
так неужто ль
это – точка?
 
Ошибиться
я пытаюсь.
Может быть лишь
запятая?
 
Но дороги
нет обратно,
без надёги,
без возврата.

Удивленье.
Расставанье.
Удаленье.
Расстоянье.
***
 
Ты глядела на меня
 
Ты глядела на меня, чужая,
будто выносила приговор мне,
словно от короны отрешая,
пресекая близость нашу в корне.
 
Нежности как будто не бывало.
Шаг один – от нелюбви до пыток.
Будто никогда не целовала
ты меня от головы до пяток.
 
Будто не стонала ты от страсти,
исходя истомой, тая свечкой.
Будто не взаимным было счастье,
будто не казалось оно вечным.
 
Заболел я собственностью частной.
Вижу на тебе чужие руки.
Удивлялся раньше я несчастным,
с жизнью расстававшимся от муки.
 
А теперь мне ни вздохнуть, ни охнуть.
Проглотить не в силах я обиду.
Лучше мне ослепнуть и оглохнуть,
чем в чужих руках тебя увидеть.
***
 
Ты загрустил
 
Ты загрустил, сынок?
Растает грусть, как дым.
Как долго одинок,
как кратко был любим.
 
Ты прочно и давно
угрюм и нелюдим?
Как долго одинок,
как кратко был любим.
 
Тебе бы в тот челнок –
и к берегам любым?
Как долго одинок,
как кратко был любим.
 
А может лечь на дно
в темнейшей из глубин?
Как долго одинок,
как кратко был любим.
 
Кольнуло в грудь. Звонок –
пора к мирам иным.
Как долго одинок,
как кратко был любим.
 
И знает только Бог,
за что ты так казним.
Как долго одинок,
как кратко был любим.
***
 
Лекарство от любви
 
Я искал лекарство от любви.
Где бы трав найти мне полевых,
зельем чтоб напиться допьяна,
чтобы разонравилась она.
 
Ведьмой чтоб казалась на метле,
с шерстью и рогами на челе.
Вот они воочию рога,
а она, как прежде, дорога.
 
Я хотел представить, что она
не умна и даже не стройна.
Краше всех она, мне шепчет бес,
без ума и прочих качеств без.
 
Образ я порочу дорогой –
ночью с ней то этот, то другой.
Но лукавы чертовы уста: –
Все грязны, одна она чиста.
 
Я искал лекарство – не нашел.
Может это даже хорошо
и болезнь, быть может – не болезнь,
средство в рай без пропуска пролезть.
 
Может для того она ушла
и меня на муки обрекла,
чтобы я напился этих мук,
чтоб раздался песни этой звук.
 
Чтобы до небес донесся стон.
Чтобы царь поэтов – Соломон
покраснел за «Песнь своих песней»,
Суламифь чтоб меркла рядом с ней.
 
Я искал лекарство от любви
среди трав дурманных полевых,
зельем, чтоб напиться допьяна,
чтобы разонравилась она.
***
 
Наедине с тобой
 
Ну, кому отдать тебя, кому,
чтобы заменить тебя любой?
Стоит мне остаться одному –
снова я наедине с тобой.
 
А когда я с кем-нибудь вдвоем,
говорю, что по делам спешу,
чтобы вновь уйти за окоем,
где тобой, как воздухом, дышу.
 
Если затерялся я в толпе,
где, как и везде, я одинок,
снова мысли только о тебе,
вновь касаюсь рук твоих и ног.
 
Если за чужим столом сижу,
где воспоминаний рвется нить,
не прощаясь, тихо ухожу,
чтоб воспоминания хранить.
 
Встретил я тебя и не узнал.
Рядом ты была, но за межой.
Знал тебя так близко и не знал,
что ты можешь стать такой чужой.
 
Но, когда приходишь ты во сне,
снова на седьмых я небесах.
Никогда б не просыпаться мне.
Просыпаюсь – слезы на глазах.
 
Поезд мой по рельсам загремел,
песню расставания трубя.
Скорость я набрал, но ни на метр
я не отдаляюсь от тебя.
 
Для чего мне это – не пойму,
ведь давно пора играть отбой.
Стоит мне остаться одному –
снова я наедине с тобой.
***
 
Если в жизни  (1957)
 
Если в жизни все наоборот,
если в  сердце горечь и досада,
проводи меня за поворот
ночью до заброшенного сада.
 
Пусть над нами ветви шелестят.
Не услышит нас никто, мой милый.
Ты забудь, что в этот сонный сад
я вчера другого приводила.
 
И не верь мне, милый мой, не верь,
если я шепну тебе: – Не надо.
На груди распахнутой твоей
загорится губ моих помада.
 
На траву я молча упаду.
Обожжет меня твое дыханье.
И, во тьме сверкнувшую звезду,
выпьешь ты слезу мою губами.
 
Ты представь, что рядом плачет та,
чья любовь твоею быть не сможет –
и густого сада темнота
обмануть себя тебе поможет.
 
А когда любовь сгорит дотла,
в звездный полог запрокинув взгляды,
мы поделим небо пополам
и забудем то, что были рядом.
***
 
Девушка, вы курите?
 
Девушка, вы курите? Вам плохо.
Знаю я нехитрый ваш секрет.
Вы живете на одну зарплату.
Ваша жизнь, как пепел сигарет.
 
Вам сегодня очень одиноко.
В мире только я так одинок.
И зовущим друга встретить знаком
сигареты тает огонек.
 
В темноте он вспыхивает редко.
Видно, он устал сигналить – SОS.
Подойти, быть может, к ней и робко
ей задать какой-нибудь вопрос.
 
Например – Скажите, час который?
Или – Разрешите прикурить?
И она, как под рукой гитара,
может быть, в ответ проговорит:
 
– Юноша, вы курите? Вам плохо.
Знаю я нехитрый ваш секрет.
Вы живете на одну зарплату,
Ваша жизнь, как пепел сигарет.
 
Но куда мне с мелочью в кармане.
Расстаемся, не поговорив.
После взглядов краткого обмена,
от огня – огня не прикурив.
***
 
Вот и все
 
Вот и все. Мы выходим из зала.
Отзвук песен уплыл, невесом.
Вот и все – вы мне молча сказали.
Вот и все. Вот и все.
 
Привкус губ и волос Ваших запах
выпьет время, как воду песок.
Вы глазами три слова сказали -
Вот и все. Вот и все.
 
Значит я на мгновение Вами
унесен был в несбыточный сон
и разбужен я в нем был словами -
Вот и все. Вот и все.
 
Как точны они, как безнадежны –
три коротких удара в висок.
Счет печалей и бед подытожен.
Вот и все. Вот и все.
 
Это к пропасти мчится огромной
неизбежной судьбы колесо.
Словно надпись на камне надгробном –
Вот и все. Вот и все.
 
В небеса забираться опасно.
Пусть во сне был полет мой высок,
знал я – скоро придется упасть мне.
Вот и все. Вот и все
 
Но быть может беды моей тучу
дождь косой стороной пронесет
и растает она, улетучась.
Вот и все. Вот и все.
 
И, когда в небе солнце воскреснет,
сделав явью несбыточный сон,
я спою Вам веселую песню.
Вот и все. Вот и все.
***
 
Влюбленные в метро
 
Когда влюбленные целуются в метро,
хоть неудобно, я не в силах отвернуться.
Пусть не свежо воспоминанье, а старо,
но как хотелось бы на миг еще вернуться
 
и целовать, и обнимать ее при всех,
и не стесняться окружающих нимало.
И чтоб навстречу мне – ее жемчужный смех,
и чтоб она меня как прежде, обнимала.
 
Когда влюбленные целуются в метро
и никого вокруг себя не замечают,
и голос девушки звенит как серебро,
и парень, видно, в ней души не чает,
 
я повторяю – Молодость, вернись.
Я не забыл тебя, я помню все отлично.
Они плывут куда-то вверх, плыву я вниз –
и это очень, между прочим, символично.
 
Когда влюбленные целуются в метро,
хотя б на миг остановился эскалатор.
Стучит ли сердце или бес стучит в ребро.
Чтоб поменяться с ним, отдал бы я зарплату.
 
Но я гляжу лукаво и хитро.
Я им завидую, но вот что интересно –
пускай не я сегодня с девушкой в метро,
я неплохую написал сегодня песню.
***
 
Когда вагон меня качает
 
Когда вагон меня качает
в купе, как в лодке голубой,
я с удивленьем замечаю,
что в нем одни лишь мы с тобой.

Впервые вместе мы, но все же
близки мы в нем с тобою так,

что познакомиться не сложно
и начать диспут осторожный.
Мы здесь одни и все возможно,
ведь нас  вагон качает в такт.

Когда вагон меня качает,
среди полей, среди лугов,
тебя внезапно ощущаю
и близкою и дорогой.

На стрелке, может быть, случайно
коснулись мы плеча плечом.

Пусть я в другой души не чаю,
но так вагон меня качает,
что, сам того не замечая,
уже не помню ни о чем.

Когда вагон меня качает,
как ветер травы и цветы,
я за себя не отвечаю.
А что с тобой? А как же ты?

А ты другого помнишь тоже,
но разве ли твоя вина,

что быть и в будущем, и в прошлом
в одно мгновенье невозможно,
что меркнет свет и так тревожно,
что жизнь у нас всего одна.

Когда вагон меня качает,
кружа водоворот лесов,
я ничего не обещаю,
ведь наша встреча - это сон.

Вот вот окончится свиданье.
Уже последний перегон.

Идет состав без опозданья.
А что сказать мне в оправданье
тебе и той, что в ожиданьи?
Что укачал меня вагон.
***
 
В царстве снов
 
За семью железными затворами,
в царстве кем-то выдуманных снов
проживает та, которую
называем мы Любовь.
 
Можно плыть в какую хочешь сторону,
но нигде на свете не найти
и не встретить ту, которая
многим встретилась в пути.
 
Мой корабль в этой акватории
до сих пор лежит на самом дне.
Он затоплен той, которая
как-то улыбнулась мне.
 
Самые нелепые истории
узник царства этого сложил
по веленью той, которую
не забыть, покуда жив.
 
Понапрасну не спешите вы туда.
Царство это – мрачный лабиринт.
Ведь оттуда нету выхода,
где сама Любовь царит.
 
Но напрасны все мои старания.
Что о ней я вам ни расскажу,
вас у пропасти на грани я
все равно не удержу.
***
 
Время – лекарство
 
Рассказать бы чего-нибудь вам поновей,
а я все – про тоску да мытарства.
С  каждым часом и днем становлюсь здоровей.
Время – лучшее в мире лекарство.
 
А вокруг меня – царство грядущих теней.
Нету временней этого царства.
Чем я болен? – Тоской преходящей по ней.
Время лучшее в мире лекарство.
 
Чем бы ты ни болел, как бы ты ни горел,
погоди – и уймется пожар твой.
Я в познании этого поднаторел.
Время – лучшее в мире лекарство.
 
Не спросить никого – кем я был до того,
как попал в это смутное царство.
Излечусь, ничего, от того, что живой.
Время – лучшее в мире лекарство.
***
 
Теперь со мной ты
 
Теперь со мной ты только по ночам,
где я тобой распоряжаться волен.
Так чем я, ненасытный, недоволен
и от какого недуга зачах?
 
Что утро ты встречаешь не со мной?
Что не в моей проснулась ты постели?
И что сады без яблок опустели?
Что дело пахнет явно не весной?
 
Что мерзость запустения в душе?
Но свято место пусто не бывает.
Ушла любовь – печали прибывает –
 и снова брага плещется в ковше.
***
 
Разность
 
Кто может в этой жизни жить счастливо,
когда поделен он несправедливо.
И что в нем можно доброго пожать,
в разделах если распри умножать.
 
От действий этих к светопреставленью
нас приближает летоисчисленье.
И в том, что будет ядерной война,
бесспорна математики вина.
 
В науке, что вредна и безобразна,
страшнее вычитанья действий нет.
И вот пример – ужасней нету казни,
чем разность несравнимых наших лет.
***
 
Пружина
 
Давно с тобою врозь мы.
Натянута пружина.
Но огорчаться брось. Мне
ты очень удружила.
 
Пружины растяженье –
ведь это напряженье.
Когда мы будем рядом,
я полыхну разрядом.
 
И будет эта вспышка –
немыслимая книжка
и в каждой ее песне
всегда мы будем вместе.
***
 
Банкир
 
Ты меня не любишь? Я тебя люблю.
Чьих занятий перечень приятен?
 
Я тебя от пятен всяких обелю,
ну а для тебя я весь из пятен.
 
Ты меня не любишь? Я тебя люблю.
Ну, кому из нас, скажи мне, лучше?
Надо мною небо вечно цвета "blue",
над тобою грозовые тучи.
 
Ты меня не любишь? Я тебя люблю.
Это же ведь формула движенья.
У тебя есть минус, у меня есть плюс.
Возникает ток от напряженья.
 
Ты меня не любишь? Я тебя люблю.
Это мне пойдет на пользу, кстати.
Вычту и прибавлю, умножу, разделю –
я банкир, в конечном результате.
***
 
Чтобы светлым был день
 
Чтобы светлым и ясным
был солнечный день,
мало на небе солнца,
отсутствия туч.
 
Надо чтобы кому-нибудь
было не лень
посылать тебе сердца
сияющий луч.
 
Чтоб уютной и теплой
была твоя жизнь,
мало яств на столе,
мало в печке тепла,
 
Надо чтобы с тобой
кто-то крепко дружил,
чтобы с кем-нибудь хлеб
разделить пополам.
 
И на пасмурный день
ты в сердцах не ропщи,
если холодно в доме
и ты одинок.
 
На удачу надейся
и рифму ищи –
и появится в томе
сонетов венок.
***
 
Как кружится Земля
 
Как кружится земля
вкруг единой оси,
вкруг единой оси
меня время кружи.
 
Положил я минуту
любви на весы –
перевесила эта минута
всю жизнь.
***
 
Итог
 
Делам и жизни подводя итог
в погоне за удачею и дичью,
давно я понял – поиск – это то,
что слаще ласк и радостней добычи.
 
Давно узнал я, подводя итог,
погоне за мечтой своей наивной,
как быстро вянет сорванный цветок
любви, зовут которую взаимной.
 
Как мы не берегли бы лепестки,
их губит нежных рук прикосновенье.
Мы были врозь друг другу так близки,
нас отдаляли близости мгновенья.
 
Лишь той любви, как осени, гореть,
не осыпаясь от дождей и ветра
и вместе с сердцем в сердце умереть,
которой суждено быть .. безответной.
 
Рождением симфоний и поэм.
Обилием умения и знаний –
всем лучшим  нас обязаны мы тем,
кто глух и нем был к шепоту признаний.
 
Но, зная все, я все-таки молю
Судьбы своей бесцветную жар-птицу
Еще хоть раз произнести: – Люблю,
чтоб мог еще хоть раз я удивиться.
 
Еще на миг мне волшебство яви
Весь мир преображающее чувство.
Желать любви, не требуя любви,
увы, непостижимое искусство.
***
 
Сонет первой любви
 
Все то, что раньше я берег,
растрачено на сто дорог.
Оно затеряно в пыли
Над ним волною – ковыли.
 
Я мог бы раз и навсегда
всего себя одной отдать,
и не заметить, жив пока,
вокруг ни одного цветка.
 
Да только сто прошел
и сто нечаянных тревог,
и сто желанных и родных,
и ты – всего одна из них.
 
А ты могла единой быть,
когда б сумела полюбить.
***
 
Первая любовь
 
Первая любовь! К тебе направилась
в этот вечер память моя вновь ...
В тех актрисах, что всегда мне нравились
узнавал я первую любовь.

В этот вечер сыпал соль на раны мне
фильм красивый – «Горькая луна».
И опять на голубом экране,
как со мной, с другим была она.

В фильме том дела ее не ладились -
доставалось бедной от мужчин.
А на мне, наверное, разгладилось
десять преждевременных морщин.

Так мы с ней ни разу и не виделись.
Впрочем, перед правдой согрешил -
видел раз, но день такой уж выдался -
от жены к любовнице спешил.

Мне б ее схватить клешнями рачьими,
уцепиться и не отпускать.
Но о том, что так давно утрачено,
не смешна сегодня ли тоска.

Кто там после драки машет копьями?
Погрустим еще разок о ней.
Только на экране ее копии
с каждым фильмом чище и юней.
***
 
Свеча
 
Осветило темной ночью все нам,
каждому раздало по лучу
славное открытье Эдиссона.
Я – не про него. Я – про свечу.
 
Для чего нужна она – вестимо.
Даже Бог бы выдумать не смог
ничего интимней для интима,
чем свечи неровный огонек.
 
Бабочкам зачем она – не знаю.
Но, быть может, ясно мотылькам,
что любовь без свеч – весна без мая.
С ними легче волю дать рукам.
 
Птица моей памяти, кружись-ка,
но не в электрических лучах.
Лучшие мгновенья этой жизни
я провел, конечно, при свечах.
 
Был я там обласкан и привечен.
«Капал воск на платье с ночника».
Как живые, вздрагивали свечи
от дыханья, не от сквозняка.
 
Все надежней память их теряет.
Все тусклее встречи при свечах.
Жизнь моя уныло догорает
в скучном свете «лампы Ильича».
***
 
Не говори о том
 
Не говори о том, что знаешь женщин,
покуда ты и счастлив и любим.
Еще придет пора все знанья сжечь и
развеять убеждения, как дым.
 
И правда, словно рана ножевая,
вдруг станет о тебе обнажена
Какой правдивой женщина бывает,
когда она в другого влюблена.
 
Устав от надоевших оправданий,
пчелой на волю вырвавшись из сот,
с весною запоздалой на свиданье
она всю жажду зимнюю несет.
 
Нахлынувшего счастья не скрывая,
предчувствием волнующим пьяна,
какой любимой женщина бывает,
когда она в другого влюблена.
 
Пчела! Какой контраст – нектар и жало!
Как сладок мед, но как болит укус!
Себя не жаль и никого не жаль ей
из тех, кто преграждает путь к цветку.
 
И зная, что прощаньем убивает,
все рвет без сожаления она.
Какой бездушной женщина бывает,
когда она в другого влюблена.
 
И вот, когда она уже чужая
и не твои в руках ее цветы,
о, как тогда ты впитываешь жадно
лица ее беспечные черты.
 
И счастлив тот, кто в жизни не узнает,
единожды очнувшись ото сна,
какой … любимой женщина бывает,
когда она в другого влюблена.
***
 
Я снова выбрал бы тебя
 
Однажды ты меня назвала
каким-то именем чужим.
И понял я, что оборвалась
с тобою прожитая жизнь.
 
Оно так нежно прозвучало,
все наше прошлое губя.
Но, если б все начать сначала,
я снова выбрал бы тебя
 
Пусть, на рассвете просыпаясь,
ты не грустила ни о ком,
но наша осень, осыпаясь,
уже тянула холодком.
 
Потом ты не спала ночами
и обнимала не любя.
Но, если б все начать сначала,
я снова выбрал бы тебя.
 
Потом алея счастьем бабьим
и не скрывая ничего
сухими жесткими губами
всю ночь твердила про него.
 
Меня в грехах изобличала,
о жизни прожитой скорбя.
Но, если б все начать сначала,
я снова выбрал бы тебя.
***
 
Кража
 
Вас я у ровесников украл.
Вас я из другой эпохи выкрал.
С Вами не по возрасту играл
в детские бесхитростные игры.
 
Душ родство – не кровное родство.
Я наказан за свое злодейство.
И расплата мне за воровство –
что о Вас тоскуя, впал я в детство.
***
 
Дождь хрустальный
 
Прольется дождь хрустальный
и высохнет слеза.
И вновь дорогой дальней
наполнены глаза.
 
Проносит мимо ветер
из листьев конфети.
Всем радостям на свете
сказали мы – прости.
 
Нет в круге одиночеств.
ни искры, ни огня.
Проснешься среди ночи –
а рядом нет меня.
 
Мелькают в окнах кроны.
Угрюм и нелюдим
все чудится перрон мне,
где ты стоишь один.
*** 
 
Какая-то птица
 
Какая-то птица поет на рассвете.
О чем она грустную песню поет?
О том, что одной одиноко на свете,
затем чтобы кто-то услышал ее.
 
Послышится песня – и небо воскреснет
и вспыхнет надежды клочок голубой.
И птицей мне если не плыть в поднебесьи,
хотел бы я песней витать над тобой.
 
Когда на душе беспросветная серость,
когда никогда не наступит рассвет,
когда умирают надежда и вера,
тогда появляется песня на свет
 
И снова стихи сочиняет разлука,
звеня как натянутая тетива.
И снова стрелою каленой из лука
тоска по тебе выжигает слова.
 
Уже не помогут моторы и крылья
у тебе прикоснуться, тебя увидать.
Но если бы песню мою повторили,
себя бы сумел я тебе передать.
 
Послышится песня и небо воскреснет,
и вспыхнет надежды клочок голубой.
И птицей мне если не плыть в поднебесьи,
хотел бы я песней витать над тобой.
***
 
Говорите – ангелов не видели?
 
Говорите – ангелов не видели?
Не грешите, а падите ниц.
В голубой живут они обители
в образе парящих в небе птиц.
 
Тучи или солнце в небе яркое –
распевают песенки свои.
Правда вот – архангелы – те каркают.
Ангелы поют. Как соловьи.
***
 
Замок из песка
 
Мальчик строил  замок из песка.
Поиграл и замок свой разрушил.
Видно, форму новую искал,
в прежней красоты не обнаружив.
 
На окне голубке голубок
Вновь клянется  в верности. Обманщик.
Как же не надеяться, что Бог
Не разрушит замок, словно мальчик.
***
 
Красота
 
Красота – подаренный вам клад.
Красота бесплатна, словно солнце.
Красота – единственный талант,
что трудом и потом не дается.
 
Тусклый взгляд. Нестираный халат.
Где она, что так была прекрасна?
Этот незаслуженный талант,
больше прочих времени подвластен.
***
 
Талант
 
Талант похитить невозможно.
Талант – такой бесценный дар,
Что даже смерть – не та таможня,
где конфискуют твой товар.
 
С тузом козырным не блефуют.
Такой алмаз не проиграть.
В нем время ювелир шлифует,
что ни столетие, то грань.
***
 
Талант
 
Талант таке незламне військо,
такий це невід*ємний дар,
що навіть митник український
Не конфіскує цей товар.
 
Його не траба вихваляти.
Його на лаври віднесуть.
Нема тобі за нього плати*
Це справа тільки-но часу.
***
 
Безразмерный талант
 
Вот безразмерный мой талант.
Ценили б хоть на грош его,
я б не сказал про этот клад
ни слова бы хорошего.
 
К моей немыслимой цене
мою прибавь иронию.
А все плохое обо мне
Расскажут посторонние.
***
 
Про свій талант
 
Про свій талант точу я ляси,
Хоч слава кожна промине.
Ніколи б я не вихвалявся
Як бм не лаяли мене.
 
Я вам скажу, чому я кращий,
коли читатиму вам вірші.
Бо непитущий, некурящий.
Чому я гірший, скажуть інші.
***

Стихи, которых не читают
 
Стихи, которых не читают,
как на похоронах цветы.
Вокруг них пчелы не летают.
Причины этого просты –
 
Они скучны и вяловаты.
Они покойнику к лицу
И пчелы в том не виноваты,
что не хотят  с низ брать пыльцу.
***
 
Є вірші
 
Є вірші ті, що не читають.
Мов квіти вірші ці.
Ніколи бджоли не літають,
де квіти для мерців.
 
І не купляють їх ніколи,
бо є одна з прикмет –
де в вулику погані бджоли –
не дуже гарний мед.
***
 
Тщеславие
 
Ваша мечта заветная –
со славою обрученность?
В слове «тщеславие» – тщетная
никчемность и обреченность.
 
Слава – типичная женщина,
которая отдается
тем, кто на ней не женится,
тем, кто над ней смеется.
***
 
Неслава
 
Про славу іде неслава,
що давня та безперечна –
Слава ляга на лаву,
атакож скоче у гречку
 
з тими, хто слави не хоче,
хто, навіть, нехтує нею.
Кому кортить, аж лоскоче,
до того вона свинею.
***
 
Чем талант возможно загубить
 
Чем талант возможно загубить.
Как бы это сделать ни хотелось.
даже если уничтожить тело,
все равно талант в нем не убить.
 
Свет сочиться будет из-под плит,
если его плитами накроешь.
Нет, талант ты в землю не зароешь
даже если с телом он зарыт.
 
Что талант загублен – это бред.
Он ничем не может быть загублен,
продан, разворован или куплен.
Либо есть он, либо его нет.
***
 
Меня славой не мани ты
 
Меня славой не мани ты.
Не хочу быть знаменитым.
У известного поэта
песня есть – «Пройдет и это».
***
 
Что – слава?
 
Что – слава? Слава сладкая отрава.
Итог помпезный творческих дорог.
Меня могла бы сжечь она, как лава.
Спасибо, Бог от славы уберег.
***
 
Благодарю тебя за встречу
 
Благодарю тебя за встречу.
Была она не деловая.
Живи сто лет и даже вечно,
но первого не забывают.
 
Обнимешь, плюнешь, позабудешь,
меня, ромашка полевая
С кем ни уйдешь и с кем ни будешь,
но первого не забывают.
 
Пускай тебя к моим сединам
дорожка привела кривая,
пусть окажусь я подсудимым,
но первого не забывают.
 
Всегда мечтал быть в чем-то первым,
от жажды славы изнывая.
И первый, наконец, теперь я.
А первого не забывают.
 
За честь такую пионеры
сражались, жизни отдавая,
чтоб оказаться в где-то первым –
ведь первого не забывают.
 
Забытым быть мне не случится.
Кто не забыт, тот оживает.
И, значит, жизнь моя продлится.
Ведь первого не забывают.
***
 
Я первый для тебя
 
Скажу, тебя любя –
нет, чтобы что-то среднее –
я – первый для тебя.
Ты для меня – последняя.
 
Жил этот мир без НАС.
Мы в мире этом – вымысел.
Забудешь про меня,
а я того не вынесу.
 
Коснувшись ног твоих,
себя вел не примерно я.
Потеря ждет двоих
увы, несоразмерная.
 
Тебе – детей рожать,
а мне – во тьму кромешную.
От кары не сбежать.
Она заждалась грешного.
***
 
Главная преграда
 
Чем теперь достать Вас? – Только песней.
Чем теперь обнять Вас? – Лишь словами.
Как не петь мне песни эти, если
вечно буду я в разлуке с Вами.
 
Знаю, что уже не достучаться.
Знаю, что надежды нет на встречу.
Главная преграда – Ваше счастье.
Только пусть оно продлится вечно.
***
 
С высокой горки
 
Пол подо мной был слишком шаткий
и я лечу с высокой горки.
Но ты живи светло и сладко,
как ни печально мне, ни горько.
 
Судьбы последняя накладка,
души отчаянная порка.
Но ты живи светло и сладко,
как ни печально мне, ни горько.
***
 
Чем опечален
 
Чем опечален наш поэт?
Зачем рыдает сокрушенно?
Вокруг беда и счету нет
лишенным благ, ума лишенным.
 
Так чем же плох его удел?
Ничье богатство не сравнится
с тем, чем недавно он  владел,
с тем, что ему теперь лишь снится.
***
 
Затравленный взгляд
 
Затравленный взгляд, опущенный вид
и весь ты, как день дождливый.
Но если ничто у тебя не болит –
считай – ты самый счастливый.
 
Ведь ты не урод и не инвалид,
чего ж ты глядишь тоскливо?
Пока у тебя ничего не болит -
считай – ты самый счастливый.
 
Грустишь, что украсть не сумел, бандит?
из сада чужого сливы?
Но раз у тебя ничего не болит,
считай – ты самый счастливый
 
Пока над тобою угрюмый гранит
не лег плитой молчаливой
и если ничто у тебя не болит –
считай – ты самый счастливый.
***
 
Надежда
 
Спасибо тебе, Надежда,
когда никого вокруг.
За то, что твердишь, как прежде –
вернется к тебе твой друг.
 
Твои износил одежды,
твою изучил я лесть.
Спасибо тебе, Надежда
за то, что еще ты есть.
 
Не хнычь и не плачь, Надежда,
когда впереди – ни зги.
И свет, не смыкая вежды,
в душе моей береги.
 
За то, что не пьешь, не ешь ты,
но светлую шлешь мне весть.
Спасибо тебе, Надежда,
за то, что еще ты есть.
 
Спасибо тебе, Надежда,
что вновь разгоняешь мрак,
что вновь заслоняешь брешь ты,
в которую лезет враг.
 
За то, что верна, как прежде,
за то, что светлым светла.
Но лучше бы ты, Надежда,
Женщиною была.
***
 
Декабрь, январь, февраль
 
Декабрь, январь, февраль,
а, значит, есть надежда,
хоть сам себе я враль,
что будет все как прежде.
 
Смешон самообман.
А как же жить иначе
Окончен наш роман.
А кажется лишь начат.
 
Пусть на душе мороз
и пусть снаружи стужа,
пусть навсегда мы врозь.
Да не было бы хуже.
***
 
Батарея
 
Стояла батарея,
не грея, не дыша.
Была у батареи
холодная душа.
 
И стыла батарея,
под окнами ютясь,
ненужностью своею
тоскливо тяготясь.
 
Ей было так нелепо
ненужность осязать.
Зачем вам люди, лето?
Хотелось ей сказать.
 
Забытый и ненужный,
я был согласен с ней,
пока не обнаружил,
что лето вам нужней.
 
Пока не ярче солнца
любовь моя горит,
мне право не дается
тепло свое дарить.
***
 
Прольется дождь      
 
Прольется дождь хрустальный
и высохнет слеза.
И вновь дорогой дальней
наполнены глаза.
 
Проносит мимо ветер
из листьев конфети.
Всем радостям на свете
сказали мы – прости.
 
Нет в круге одиночеств
ни искры, ни огня.
Проснешься среди ночи –
а рядом нет меня.
 
Мелькают в окнах кроны
тоской, что зелена.
И чудится перрон мне,
где ты стоишь одна.
***
 
В мареве лиц
 
В мареве лиц невзначай встречаясь,
прожитых судеб мы не сличали.
Только не просто начать сначала
летопись радостей и печалей.
 
Если тебе я только лишь нужен,
милая, мимо. Мы не подружим.
Но умоляю – не уходи,
если тебе я необходим.
***
 
Любить тебя мне
 
Любить тебя  мне больше не к чему,
не напрягая память, помнить.
Ведь надо мною крылья вечера,
а над тобою только полдень.
 
Писать поэмы стоит разве ли,
одной случайной встречи ради.
Чем меньше смысла в них и разума,
тем больше в них любви и правды.
***
 
Льдинка
 
Прозрачна и хрупка, как льдинка,
как льдинка призрачно бледна,
навстречу мне плыла блондинка.
Плыла знакомая одна.
 
На личике лучи смеялись,
Но видел я сквозь их игру
потустороннее сиянье
и не растаявшую  грусть.
 
Качалась у весны на стрежне
крупица тающей зимы
где только губы, как черешни
у лета взятые взаймы.
 
Благоуханием жасмина
меня блондинка обдала
и, не заметив меня, мимо
невозмутимо проплыла.
 
Звенела мартовским ноктюрном
многоголосая капель.
Прозрачная миниатюрность,
мелькая, таяла в толпе.
 
Я б сердце выхватил из глуби
и заорал бы вслед – Возьми.
Да только вспомнил те же губы
у снега взятые взаймы.
***
 
Ну что ты сделала со мною
 
Ну что ты сделала со мною.
Пусть Бог от бед тебя хранит.
Мне в возрасте папаши Ноя
явилась юная Лилит.
 
Любые отстегнул бы чеки,
чтоб хоть на миг тебя вернуть.
Но одному мне плыть в ковчеге
и в море слез ему тонуть.
***
 
Доверие               
 
Пусть  всеми, кем я был обманут,
обманут буду я опять,
но злого опыта мне мало,
чтоб к ним доверье потерять.
 
И вновь мои открыты двери.
И вновь на грудь ползет змея.
И снова счастлив я поверить
всем тем, кем был обманут я.
***
 
В окне вагонном
 
В окне вагонном краски обесцвечены.
Пейзажи в нем увяли, как цветы.
И вот, по воле памяти и вечера,
в окне вагонном возникаешь ты.
 
В твое лицо, что и как прежде молодо,
швыряет ветер пригоршни огней.
Но от ночных просторов веет холодом
с тобой в разлуке проведенных дней.
***
 
Пахнуть зорі
 
Хто чув, як влітку пахнуть зорі
під час липневої задухи?
І, може, як далекозорі,
існують ще й далеконюхі?
 
Життя і в радощах, і в сумі
земними пахощами дражнить.
І вірші пахнуть, як парфуми,
тоді, коли ці вірші – справжні.
 
Тримав ти у долонях зірку,
коли вода в твоїх долонях?
Ображено ця зірка зирка,
що опинилась у полоні.
 
Чи думав ти колись, мій друже,
про самогубство, що мерзотне,
коли ставав на край калюжі
та задивлявся  безодню?
 
Кажеш – нема чудес?
Поруч вони, чи десь.
***
 
Високого неба блакить
 
Високого неба блакить
та очі твої волошкові.
Пригадую знову цю мить
ранкову та випадкову.
 
Ввижається лан золотий,
кульбабами встелений рясно,
де поруч зі мною ти
стоїш невимовно прекрасна.
 
Прокинувшись, в річку зайду
та змиї з очей свої мрії.
Ніколи, мабуть, не знайду
свою волошкову надію.
***
 
Толковище
 
То ли сотня, то ли тыща,
словно все передрались,
воробьи на толковище
побазарить собрались.
 
А про что они толкуют,
не ликуют, не поют.
Про судьбинушку лихую
воробьиную свою.
 
Человек с высоким званьем –
вот причина всех скорбей.
Он придумал нам названье,
что звучит, как «вора бей».
 
Конопатый, рыжий, гадкий,
чтобы пес над ним скулил,
злой мальчишка из рогатки
воробьишку подстрелил.
 
А за что нас бить, скажите
С ними Бог, а мы ничьи?
Что, нужней двуногий житель
для Него, чем воробьи?
 
Человек смешной и жалкий,
неразумный, как птенец,
из Земли устроил свалку
и приблизил всем конец.
 
А коты какие твари! –
Половина наших бед.
Сколько наших к ним товарищей
попало на обед?
 
Вот рассердимся однажды
и, куда глаза глядят,
улетим от них подальше.
Пусть их мухи заедят.
***
 
Коров везут
 
Коров везут на мясокомбинат.
Говядину-то есть мы все здоровы
Представить на таком бы месте нас,
вообразить на миг, что мы - коровы.

Не их, а нас – по голове колом
и шкуру прочь, и кишки на колбасы,
и оптом продавать и по кило,
подсовывая кости вместо мяса.

И по сортам развесить ярлыки,
распотрошив гуманности во имя
рога, копыта, почки языки,
филе и голень, вырезку и вымя.

И, потоптавшись в очереди час,
к себе, не к нам, испытывая жалость,
коровы недовольно замычат,
что человечина подорожала.
***
 
У кобеля трагические брови
 
У кобеля трагические брови
изломаны мечтой о конуре.
Еще, быть может, верите в добро вы.
Давно он разуверился в добре.

Он знает, что не бросите куска вы,
жующие колбасный бутерброд.
Не зарычит на жадину с оскалом,
а лишь слюну проглотит, глядя в рот.

Он стар и знает - сдохнуть под забором
ему зимою этой суждено.
Глядит он равнодушно, без укора.
Во всем он разуверился давно.

Унылая забитая дворняга.
Осенний день - облезший сучий хвост.
И  только солнце греет бедолагу
уставшее и рыжее, как пес.
***

Пес, ты жизнью своей доволен

Пес, ты жизнью своей доволен
без костей уминая рагу.
Я твоей несобачьей доле
не завидовать не могу.

Хочешь – лаешь, хочешь – виляешь,
хочешь – хвост разовьешь трубой.
Слышишь друг, махнемся ролями –
будь поэтом, а я тобой.

С мордой вечно неунывающей,
ты не зол и не очень глуп.
В каждой своре – твои товарищи.
Каждой суке ты мил и люб.

Ты, мохнатый, хитер и весел,
жизнерадостен, трезв и резв.
Пооблез бы и сбавил в весе,
если б в шкуру мою ты влез.
***

Вещий знак

Тогда все это было вещим знаком.
Его увидеть – не хватило зренья.
Недаром на меня твоя собака
смотрела с откровенным подозреньем.

Был удивлен – меня собаки любят.
Никто к ним не относится добрее.
А пес твой думал – Он тебя погубит.
Гони его отсюда поскорее.

- Они меня оправили за двери.
Я не напрасно очень беспокоюсь.
Я человеку этому не верю.
С хозяйкою он сделает плохое.

Но пес твой был воспитанным и строгим.
Он вслух не выражал своих эмоций,
лишь думал – На какой плохой дороге
тебе попался этот старый Моцарт.

Наверно меньше было б тех, кто плачет,
когда бы знали мы язык собачий..
***
 
Высшей мерой
 
Пусть вы страстнее, чем испанцы,
пусть  в ваших ребрах бес сидит,
 
но венерический диспансер
все ваши страсти охладит.
 
За кайф бацилла-хулиганка
причинит острую вам боль.
Вы любите грибы? – Поганка
остудит вашу к ним любовь.
 
Да, удовольствия бессчетны,
но как тонка у счастья нить.
За каждое из них по счету
придется каждому платить.
 
А главное из них, поверьте –
не есть, не пить и не курить.
Мы высшей мерой платим – смертью
за удовольствие пожить.
***
 
Если в душу плюнет друг
 
Если в душу плюнет друг
и жена изменит,
а на тыщу верст вокруг
холод, как в Тюмени,
 
В ситуации такой
поступай-ка вот как –
нет веревки под рукой,
значит, дуй за водкой.
 
Эта штука не соврет.
Шкалик опростаешь –
и желудок отомрет
и душа растает.
 
И на друга наплевать,
и жена ноу проблем,
лишь покруче наливать
да почаще пробовать.
 
Многим он уже помог,
метод этот ценный,
а придумал его Бог
или Авиценна.
 
Пусть ни цента за душой,
душу греет зелье.
Все бы было хорошо,
если б не похмелье.
***
 
Я еду на Курилы
 
Я еду на Курилы
за длинным за рублем.
Мне люди говорили -
гребут их там граблЁй.

Забыв о чувстве долга,
я Из домУ бегу.
Сидят же люди дома
и делают деньгУ.

Дорога на Курилы
опасна и длинна,
а дома –- суп куриный
и страстная жена.

Забыть оладий сдобных
в пути я не смогу.
Сидят же люди дома
и делают деньгУ.

В семейной жизни нашей
наступит перекур.
Гляди детей, мамаша
и не набедокурь.

А ты в ответ мне злобно,
как злейшему врагу –-
сидят же люди дома и
и делают деньгу.

Я еду на Курилы
за длинным за рублем,
сначала – самолетом,
а после – кораблем.

Сосед смеется долго,
жена кругом в долгу.
Сидят же люди дома
и делают деньгУ
***
 
Уйти отсюда
 
Уйти отсюда – и с концами
и на страницу ляжет тишь.
Имею дело с мертвецами,
а мертвецов не удивишь.
 
Запой им песню на китайском –
и это будет ни к чему.
Любой поэт-мертвец натаскан
не удивляться ничему.
 
Кого не тронь по алфавиту,
живой он только лишь на вид,
здесь в царстве сумрачном Аида,
где каждый встреченный – аид.
***
 
Я ходил на свиданье
 
Я ходил на свиданье к Елене.
Наносил я ущерб этим Анне,
что меня обвиняла в измене,
что меня упрекала в обмане.

Шел к Елене я с черного хода.
Взгляд и тело скрывал от прохожих.
Был иного я племени-роду
и она лет на тридцать моложе.

Оживить и поднять ее ласки
мертвеца из могилы могли бы.
С нею был я натянутой леской,
а она – моей бьющейся рыбой.

Я хотел и не мог разорваться
между первым и тем, что на третье.
Между телом, которому – двадцать
и которому – полстолетья.

Мы любили друг друга в чулане
и, хоть я в конспирации гений,
но напрасно – жене моей, Анне,
было видно все как на рентгене.

Словно бес, что в ребре поселился
на экране ее проявился,
словно Анне про эти моменты
доносили мои рудименты.

Да, по роже видать конокрада,
да, горящую шапку не скрыл я.
Выдавала меня ... моя радость.
За спиною растущие крылья.

А теперь я лежу на диване
словно труп, а встаю словно туча.
Вряд ли стало от этого лучше
драгоценной жене моей – Анне.
***
 
И где мы с нею
 
И где мы только с нею не встречались.
Ну, разве только не на потолке.
В саду и в кукурузе целовались,
в подвале, в зале и на чердаке.

Нам по три раза в день бывало мало.
Страстей энтузиазм сменял накал.
А как она ламбаду танцевала,
когда к ее спине я приникал.

За полчаса, бывало, до работы.
После работы тоже полчаса.
В обед был теннис до седьмого пота.
После работы - что за чудеса!

Да, много чертежей мы с ней помяли
после работы на моем столе.
Такие планы перевыполняли -
воспоминаний хватит на сто лет.

Она была любительницей риска,
а я был, для прикрытья, гитарист.
Лихой она была кавалеристкой,
когда слегка сдавал кавалерист.

На жеребце то взмыленном, то пылком,
умело управляя жеребцом,
скакала то к движению затылком,
то, не сбавляя скорости, лицом.

И перед тем как все начать сначала,
после взаимно бурного конца,
лна меня губами превращала
в стального полуюного бойца.

Я нынче не в угаре, не в ударе.
Остепенел измаялся и стих.
Но ей за все сегодня благодарен -
за грустный смех, за этот легкий стих.
***
 
Постоянная беда
 
Это стало моей постоянной бедой –
сон единственный снится мне вечно,
что к жене моей ходит атлет молодой,
что под утро его я увечу.
 
Поначалу сижу и в сторонке гляжу
я на их неприличные ласки.
В середине сержусь. Под конец подхожу
и луплю я его без опаски.
 
Только как бы ни бил я его, все равно
все случается так, как сегодня –
от меня невредимый то в дверь, то в окно
он уходит в одних преисподних.
 
Да, во сне удается немногое мне.
Да и разве во сне замахнешься?
Как ударишь его по широкой спине,
так от этого ж сразу проснешься.
 
Под подушку не раз мне хотелось до сна
положить поувесистей камень.
Да боюсь, что моя дорогая жена
будет утром вставать с синяками.
 
Засыпая, я вновь видеть сон свой хочу
и надеюсь, что этою ночью
я уж так замахнусь, я уж так изловчусь,
что его наконец-то прикончу.
***
 
Праведник
 
Явился к Богу праведник
с седою бородой.
Он хлеб жевал по праздникам
и запивал водой.
 
Ни кошелька, ни денежки
в его карманах нет.
Ни разу в жизни с девушкой
он не был за сто лет.
 
  Бог молвил: – Жил ты правильно.
  Тебе я очень рад.
  И был немедля праведник
  отправлен в райский сад.
 
Явилась к Богу грешница
во цвете юных лет.
Ревнивец-муж сердешную
отправил на тот свет.
 
–  Ответствуй, дева милая,
Ты как себя вела?
Ах, если не грешила я,
то с кем-нибудь спала.
 
И Бог ее, развратную
и падшую сто крат
с усмешкой непонятною
направил в тот же сад.
 
Но как же так, о, Боже мой, –
Воскликнул Гавриил.
Ведь райский сад ухоженный
в Содом ты превратил.
 
И праведника прежнего
ты ввел в соблазн и в грех
и деву эту грешную
не наказал при всею.
 
Ответил Бог: – Архангел мой,
какой ты бюрократ!
Ему с ней будет рай земной,
а ей с ним – сущий ад.
***
 
Платон
 
Что выдумал Платон?
Бессмысленно о том
расспрашивать ученого любого.
 
Но каждый вам зато
расскажет, что Платон
известен платонической любовью.
 
Кого любил Платон –
не ведает никто.
История об этом умолчала.
 
Две тыщи лет назад
в душе его цвел сад
и греческая музыка звучала.
 
Наверно, она,
невинна и юна,
была поражена умом Платона.
 
А этот старый хрыч
сказал: – Хоть плачь, хоть хнычь,
А я не трону лепестков бутона.
 
Пусть не было пред ним
божественнее нимф,
объятый наваждением бесовским,
 
молился он, но Бог
помочь ему не мог:
Он изнемог от мыслей философских.
 
Пусть я – ни бе, ни ме
в платоновом уме
и труд его мне в голову не лезет,
 
чем меньше знаю я
о смысле бытия,
тем больше буду женщинам полезен.
***
 
Диоген
 
Известно всем, что Диоген
всю жизнь провел в какой-то бочке.
А для чего или зачем –
никто сказать не может точно.
 
Он утверждал, что жить без благ,
без удовольствий может каждый.
Тем доказав, что он дурак.
Ведь жизнь дается нам однажды.
 
  Я с Диогеном не знаком,
  но если б я у Диогена
  примерным был учеником,
  подсыпал я б ему пургена.
 
Известно также, что Платон
был извращенцами воспитан.
Любовь к фемине – моветон
он утверждал, не зная СПИДа.
 
Была ему мужская плоть
милей намного плоти женской.
Он там срывал запретный плод,
где мысль противна о блаженстве.
 
  Я и с Платоном не знаком,
  но если я бы у Платона
  примерным был учеником,
  я б понавел к нему плутовок.
 
Умом известен был Сократ
и в этом не сравнимся мы с ним.
В проемы самых райских врат
умел входить он силой мысли.
 
Он мог своим высоким лбом
воображать любые вещи.
На расстоянии любом
он мог любить мужчин и женщин.
 
  А я любви хочу земной.
  А я тепла хочу и крова,
  покуда черти надо мной
  не вбили гвозди в крышку гроба.
  ***
 
Массаж
 
Как дела,  говоришь? Как семья? Как жена?
А-а. Дела, брат, белы, словно сажа.
Потому, что жена говорит, что должна
принять сорок сеансов массажа.
 
Я не злюсь, но то выдает меня жест,
то недоброе вырвется слово,
как подумаю, что молодой массажист
растирает жену мою снова.
 
У жены моей Веры радикулит.
Двадцать лет мы с ней прожили вместе.
Только трет он, наверно, не там, где болит,
а в другом – неположенном месте.
 
А жена моя – женщина в самом соку.
Стоит к телу ее мне прижаться,
сразу я становлюсь, словно конь на скаку,
и над пропастью не удержаться.
 
Как забыть мне о ней, как не помнить суметь
живописную эту картину?
Это сколько фантазии нужно иметь,
чтоб представить, что он – не мужчина.
 
Но любое бы зрелище выдержал я,
если смог бы с одним я ужиться –
с грустной мыслью о том, что зарплата моя
переходит в карман массажиста.
***
 
Она – секретарша
 
Она – секретарша
лет двадцати, не старше.
Посмотришь и сразу скажешь –
: – Она со стажем.
 
В постели, наверно,
ни бог ей, ни черт не страшен.
Назначить бы ей рандеву
на центральном пляже.
 
А бюст у нее –
аналогия Софы Лорен
А ноги – посмотришь
и тихо вздохнешь – Аморе.
 
Посмотришь и сразу забудешь
свои – «за сорок».
Ах, как очевиден вред
таких зарисовок.
 
Черкнешь две строки –
и вырвешь листок блокнота.
И вот перед ней –
ее словесное фото.
 
Дальнейшее сыграно
будет уже по нотам.
И все то, что будет,
известно уже давно там.
 
Рисуя с натуры,
я гнать не привык халтуры.
Румянец уже проступил
на щеках натуры.

Со стажем она,
но изящество увертюры
ее превращает
в участницу авантюры.
 
В улыбке и жестах ее –
сквозняк уваженья.
–   Давайте, товарищ, на подпись
ваше прошенье.
 
Директор уже поел
и свои решенья
в такие минуты выносит
без раздраженья.
 
Прощаюсь и чувствую –
дело мое в кармане.
И образом чудным
виденье плывет в тумане –
 
мы плещемся с нею
в одной белоснежной ванне
под страстные звуки
взаимного ликованья.
 
Она секретарша
лет двадцати, не старше.
В блокноте моем семь цифр
и имя – Наташа.
 
А выше – Нинон, Нана,
Назима и Ната.
Не надо их всех перечислять,
не надо.
 
Сегодня же вечером
звякну этой Наташке.
В трактир предложу махнуть
на спортивной тачке.
 
Мы будем втроем.
За все заплатит приятель,
который, конечно, не будет
ей неприятен.
 
А после трактира
на тачке – к нему на дачу.
Держись спортивней Наташка
и верь в удачу.
 
А выбор занятий
на даче его широкий –
поставим на маге чего-нибудь мы
в хард-роке.
 
Сапог не сымай.
Входи, не стесняйся, Ната.
Мой друг, заметь,
не может терпеть разврата.
 
Но если одежда
его чересчур стесняет,
во время хард-рока
с себя он ее снимает.
 
А дальше не надо.
Дальше будет вращенье.
Наутро – боль усталость
и отвращенье.
 
Наутро белою рыбой
на  сером блюде
плакать с надрывом
она на диване будет.
 
Она секретарша
лет двадцати, не старше.
Посмотришь и сразу скажешь –
: – Она со стажем.
 
Напомним еще раз,
имя ее – Наташа.
На этом кончается
грустная песня наша.
***
 
Жена-киноартистка.
 
Была моя жена – киноартистка.
Как вспомнишь, так тоскливо на душе.
Кто только не ласкал ее, не тискал,
когда она снималась неглиже.
 
И каждый раз, в любом киноромане,
то старый хрыч с ней, то молокосос
полфильма целовался на экране
не как-нибудь, а только лишь взасос.
 
Любой прохожий знал всю ее внешность
и мерил взглядом с ног до головы.
Вам фильмы эти нравились, конечно,
но если б ее мужем были вы?
 
Вначале были кадры так невинны.
а после телом занялись всерьез.
Снимали раньше лишь до половины.
потом – на весь экран и в полный рост.
 
Любил смотреть я фильмы, где Маруся
терзала самолюбие мое.
За день, бывало, так их насмотрюсь я,
что ночью мне уже не до нее.
 
Как вспомнишь фильм, так хочется заплакать.
Не знаю – разводился я зачем.
Она ж мне отдавала всю зарплату,
как долг за причиненный мне ущерб.
 
Женился во второй раз я недавно,
но, боже, что за скучное житье!
Никто жене не носит в дом подарков.
Никто не смотрит в сторону ее.
 
Пусть первый брак мой был не без изъяна,
второй на фоне первого нелеп.
 
Ведь лучше свежий торт делить с друзьями,
чем кушать в одиночку черствый хлеб.
***
 
Баллада про 1500 рублей
 
Первая часть
 
Однажды в клубе вечером на танцах я нашел
веселую и скромную девчонку.
И с танцев провожатым с нею рядом я пошел.
Без умолку болтали мы о чем-то.
 
Потом я у парадного ее поцеловал.
Она в руках растаяла, как масло.
И долго, помню, я ее терпел. Не раздевал.
Но под конец не выдержал. Сломался.
 
Другого ожидал я у истории конца.
Насилуют! – Девчонка закричала.
И вышло из парадного три дюжих молодца
с широкими «надежными» плечами.
 
Они не били морду мне в оказии такой,
хоть очень уж им этого хотелось,
а вызвали милицию, составив протокол.
А там меня уже «подшили в дело».
 
Допрашивали: – Скольких погубил я «до того».
Был жалок тихий лепет оправданья.
И с «жертвою последнего романа моего»
устраивали очные свиданья.
 
Сидел бы я, «гудел» бы я давно уж в тех краях,
где нету ни печали, ни заботы.
Но тихо мы сошлися с ней на пятистах рублях.
И я уже гуляю на свободе.
 
Шарахаюсь от баб я, как от огня
и не хожу с друзьями на танцы я.
А ежели которая сидит возле меня
Вставай, – кричу, – Конечная станция!
***
 
Вторая часть
 
Я десять лет спустя еще шарахался от баб,
пока пятьсот рублей мне не забылись.
Но только лишь забылись, как у «первого столба»
друг в друга с первой встречной мы влюбились.
 
Она меня любила, как шторм в двенадцать баллов.
Она меня бросала то к небу, то на дно.
И думал я: – Какие бывают звери-бабы.
И сожалел, что ими не занялся давно.
 
Мы были неразлучны дня четыре или три.
Потом я начал хмуриться невольно.
Ведь в месте, о котором неприлично говорить,
мне стало почему-то очень больно.
 
Двенадцатый ее мне долго сниться будет балл.
Таблетки я потом глотал всю зиму.
«Бактериологическим оружьем» наповал
она меня, коварная, сразила.
 
Я адрес вендиспансера немедленно узнал,
но подлая меня опередила.
И вышло так, что я ее, а вовсе не она
меня болезнью этой наградила.
 
И в этой ситуации, которая – не ах,
на все я был условия согласен.
Сошлись мы с венерологом на пятистах рублях
и стал меня лечить он «без огласки».
 
Шарахаюсь от баб я, как от огня,
«нейтронной» опасаясь конфронтации.
А ежели которая сидит возле меня
–   Вставай, – кричу, – Конечная станция!
***
 
Третья часть
 
Спокойно и размеренно бы жизнь моя текла
и жил бы я как женоненавистник.
Но снова меня баба вокруг пальца обвела.
И вот уже идем из ЗАГСа мы с ней.
 
Потом детишки на меня посыпались, как дождь.
Ну что ни год – то житель в доме новый.
Но не был почему-то ни один из них похож
на своего родителя родного.
 
Потом мои сотрудники дарили мне рога,
мол, пить из них удобно и приятною.
А я намек их понял и подумал – Ни фига!
Теперь тебя я вычислю, приятель.
 
Сказав жене, что еду я в колхоз, себе назло
назавтра домой вернулся снова.
Не знаю – повезло мне или же не повезло,
Но дома я застал «очередного».
 
Забылись бы, простились бы обида и вина
И дело бы закончилось любовью.
Но злобная, коварная, неверная жена
пошла снимать «суровые побои».
 
Суд выселить меня постановил, не пожалел.
И где ж я буду жить теперь, о, Боже!
И штраф назначил мне в размере пятисот рублей.
В который раз не меньше и не больше.
 
Шарахаюсь от баб я, как от огня.
Уж лучше буду век один скитаться я.
А ежели которая сидит возле меня
–   Вставай, – кричу, – Конечная станция!
***
 
Время пухом
 
Время пухом тополиным
вновь щекочет нос.
Значит, года половину
снова черт унес.

И зеленым соком вишен
лето налилось.
Только что-то вновь не вышло,
что-то не сбылось.

Значит вновь промчался мимо
или промелькнул
и на любящих, любимых
даже не взглянул.

Не прилег на солнцепеке
в ласковой траве,
чтоб крестом раскинув руки
плавать в синеве.

не студил рекою тельца
до потери сил
и песком, как полотенцем,
спину не сушил.

А к чему вся эта спешка?
Что хотел успеть?
Пешкой был – остался пешкой –
вот и весь успех.

Ну, какую-то там книгу
кое-как издал.
Заработал ... с маслом фигу,
хоть тираж продал.

Ну, купил супруге стенку,
ну, достал сервиз.
Лучше б я, напившись в стельку,
на суку повис.

Полагал я кем-то стать, но
Бог располагал.
 
А в конечном результате
жизнь я проморгал.
***
 
Время отпусков
 
Время отпусков, пора вакаций.
Мне б от утомленья в увольнение.
На дворе цветение акаций.
На душе томление и волнение.

Я на этом запахе помешан.
Он, как на границе провокация.
Если я на чем-нибудь повешусь,
я повешусь только на акации.

Чтоб души моей ракетный запуск
с белыми ее смешался гроздьями.
Чтобы превратилась в этот запах
вся моя любовь, такая поздняя.

В небе нож серебряный рисуя,
шепчет, как ворожит, ведьма-ночь в листве.
Жизнью под акацией рискует
тот, кто дышит ею в одиночестве.
***
 
Мороз рисует Африку
 
Мороз рисует Африку,
где пальмы и лианы.
А что рисует Африка?
Наверное, мороз.

А ты летишь журавликом
в банановые страны.
А может быть корабликом
плывешь, когда мы врозь.

Но как же в эту Африку
лететь тебе не страшно.
Обратно прилетела бы.
В пути ведь пропадешь.

Но для тебя, журавлика,
я просто день вчерашний,
куда, как ни хотела бы,
уже не попадешь.

Я для тебя, кораблика,
безветрие и суша.
А что же кроме ветра еще
нужно кораблю?

А нужно ему в Африку.
А что ему не нужно?
Не нужно надоевшее –
люблю, люблю, люблю.
***
 
Тихая минутка
 
Выпадала тихая минутка –
почерком размашисто лихим
сочинял стихи я проституткам.
А кому ж еще писать стихи?
 
Может быть разиням и тихоням?
Тем, кто цел, а потому и мудр?
Нет, не этим музам-Терпсихорам
чувств моих и мыслей перламутр.
 
Непривычно слышать это, знаю –
не затем, чтоб слух ваш оскорблять,
я вам ради истины признаюсь,
что моя возлюбленная –  ..
 
Стерву полюбил я и оторву.
Ну какой принес мне бес ее?
Без нее я падаю, как в прорву,
в мир, который бездна без нее.
 
Пусть Лауре плел стихи Петрарка,
Пусть Изольде песни пел Тристан,
мне они, как мертвому припарка.
Я б глядеть в их сторону не стал.
 
Мировая загнила культура
и нужна ей свежая струя.
Ну а мне – лахудра и профура –
глупенькая девочка моя.
***
 
Ода проститутке               
 
Ты честишь и хаешь проститутку.
Осуждаешь поприще ее –
это, мол, позорные поступки
там, где тело продают свое.

На нее набросилась ты даром -
продавать себя - не воровать.
Не чужим пришла она товаром
в этот мир подлунный торговать.

Я умыт, расчесан и надушен
тороплюсь в объятия ее.
Продавал не раз я черту душу,
а она лишь тело продает.

Хлеб насущный даром не дается.
Продавать себя – не воровать.
Каждый честный где-то продается –
Кто – толпе, кто – Богу, кто – властям.

Только я в вас разнимать не стану
и встревать не буду в спор чужой.
Ты в сердцах зови ее путаной.
Пусть она зовет тебя ханжой.

Но решить вопрос ваш очень просто,
и не соломонов это труд –
ее тело пользуется спросом,
а твое с доплатой не берут.
***
 
Для чего же себя мучить
 
Для чего же себя мучить,
Убиваться чего ради?
Проститутки стонут лучше,
Чем порядочные б*****.
 
Пусть при этом чувства мельче
и тоскливо с сердцем ладить,
проститутки стоят меньше,
чем порядочные б***** .
***
 
Институт
 
Жизнь прошел, как институт, и
Стало ясно мне –
Все фемины – проститутки.
Разница – в цене.
***
 
Дама с камелией
 
Я знаком был с ромашкой белою,
и не раз обрывал сирень,
но с загадочной, но с камелией
не знаком был я по сей день.
 
Говорили – в любви умелая.
Утверждали – доступна всем.
Ах, вы дама моя с камелией,
объявитесь во всей красе.
 
Чтоб душа моя очумелая
удивилась и вознеслась.
Ах, вы дама моя с камелией,
надо мною не Ваша власть.
 
Не попробовал карамели я.
Может быть, чересчур сладка.
Ах, Вы дама моя с камелией,
я куплю Вам цветок с лотка.
 
Только что я все вру. На деле я
знал и даму ту и цветок.
Это я ей носил камелии
и валялся в слезах у ног.
 
Мы с гитарою песни пели ей
и не зря голос мой дрожал.
Ах, Вы дама моя с камелией,
я в руках Вас не удержал.
***
 
Ничто не возвращается               
 
Ничто не возвращается обратно.
необратимы души и тела.
Пусть я тебя не в силах потерять, но
давно нет той, которой ты была.

За девочкою той, без макияжа,
безжалостно закрыло время дверь.
Дешевая настала распродажа.
Но продавать-то нечего теперь.

Вот разве что заботы да утраты,
да тень от той, которой ты была.
Ничто не возвращается обратно.
Необратимы души и тела.
***
 
Спасибо всем мерзавцам
 
Спасибо всем мерзавцам,
а также всем скотам.
Без них бы оказаться
я мог совсем не там.

Допустим – на Олимпе,
куда б, как муха, влип,
где стал бы драной липой
мой разудалый клип.

А то, не дай Бог, ветер
занес бы на Парнас,
где было бы на свете
таких лишь пара нас.

Они мне были кстати.
Спасибо им, родным.
Ведь стал я в результате
ЕДИНСТВЕННЫМ, ОДНИМ.

Могли б меня вы раньше
на сорок лет узнать.
Жена бы – в генеральши
и я бы вышел в знать.

Да что бы было толку,
когда бы стал таков?
Ну, прибыло бы полку
бездарных дураков.
***
 
У всех спроси ты
 
У всех спроси ты –
не встретишь сытых.
Все – жертвы быта
и аппетита.               
 
Ален Делоны
и Квазимоды –
мы все в полоне
у касс и моды.
 
А рождены мы
не для чего-то –
Чтоб наше имя
Запомнил кто-то.
 
Как кашалоты
для океана
и для полета,
как пеликаны.
 
Мы все б успели
доплыть до цели.
Но загремели,
как цепь на теле,
 
все наши жажды,
все наши нужды.
ОсУжден каждый
как Салман Ружди.
 
Всего нам мало
И все нам надо
От аммонала
До лимонада.
 
Судьбой довольны
бываем редко
и больше воли
мы любим клетку.
***
 
Журавли
(Введите в браузер "Винарский журавли")

Журавли на переправе
под прямым плывут углом
и закат у них за правым
зажигается крылом
 
Снизу – роща золотая.
Сверху – странствий корабли
уплывая, улетают
улетают журавли.
 
Как в годах далеких прежних,
что пришли и в даль ушли,
покидают нас надежды,
словно эти журавли.
 
И в осенней дымке тают.
За моря, за край земли
за моря,край земли
улетая, затихают,
затихают журавли
 
Всех и малых, и великих,
кто покинул нас в пути,
эти крики, эти клики
оживляют в памяти
 
Дыры в памяти латают,
что быльем позаросли,
улетая, исчезают,
исчезают журавли.
 
Их ключами называют.
Покидая милый край,
стаи двери открывают
в журавлиный теплый рай.
 
А у нас судьба простая –
горстью стать родной земли.
Улетая, прилетайте,
возвращайтесь, журавли.
***
 
Не в трезвом уме
 
Да, не в трезвом сегодня уме я.
Я – дебил, имбицил, остолоп.
Расскажу я вам про эпопею
с диким риском для двух наших поп.
 
С кем малютка мне не изменяла –
только не с телеграфным столбом.
Пол столетия нас разделяло.
Не пробить бастион этот лбом.
 
Все, чем жил до ее появленья,
все, что в жизни любил и ценил,
стало тенью или дребеденью.
Вся и всем с нею я изменил.
 
Так невыгодно, так быть не дОлжно –
Лишь о ней, для нее, или с ней.
Чем туманнее, чем безнадежней,
тем желаннее или нужней.
 
Знаю я – неотвратна расплата.
За прекрасный невинный цветок,
что расцвел у нее под халатом,
осуди и казни меня, Бог.
 
Что украл я? Да самую малость.
Может быть, я и вовсе не крал.
Помню я, как она обнималась.
Не забыл, как ее целовал.
 
Осужден я на вечные муки.
На коварный попался крючок.
Так большую зеленую муху,
неприметный сосет паучок.
 
Это все написал я с натуры.
Не пустой этот треп, не ля-ля.
С ней ждала меня прокуратура,
словно тело сырая земля …
 
Горек привкус такого лакОмства.
Сколько раз была заперта дверь.
И с любым ее новым знакомством
было столько разлук и потерь.
 
Каждый миг и дрожать, и бояться,
только выйдет она из купе,
потерять ее и потеряться
в претендентов бурлящей толпе.
 
И ни капли в душе возмущенья,
только на сердце горечь и боль.
И прощение за возвращенье,
и восторги, и сладкая боль.
 
И полет в небесах несказанных,
и рыданья, и всплески тоски.
И, конечно же, страх наказанья
по нелепым законам людским.
 
Ну а вам бы, присяжные, вам бы
эта ноша была бы легка -
отстраниться от женщины-вампа,
а точней – полевого цветка.
 
Что, присяжные, выбрали вы бы –
убежать или чудо прогнать?
Просто вам не представился выбор.
Вам не снилось такое узнать.
 
Кто-то на небе распорядился –
предоставить лишь мне этот шанс –
разложить на столе потрудился
небывалый опасный пасьянс.
 
И ничем я ее не обидел.
Подарил это чудо мне Бог.
Небеса я в алмазах увидел
и от них отказаться не мог.
***
 
Такое не кончается добром
 
Такое не кончается добром
Нас не одна сожрать захочет свора.
Давай мы не погибнем, не умрем,
А если и умрем, давай не скоро.
 
Нет-нет, не вместе. Ни к чему испуг.
Спокойно режь свое ты оригами.
Когда земля мне будет, словно пух.
Тебе цветами станет под ногами.
 
Пусть друг у друга нас не украдут.
Пусть будем мы умны и осторожны
Пусть чувства настоящие придут
туда, где никакие невозможны.
 
Но это не окончится добром.
И как хитры с тобою мы не будем,
мы счастья явно не переберем.
Его нам не простят ни Бог, ни люди.
***
 
На, погляди
 
На, погляди – какой я.
Я ведь такой, как все мы.
В наших безумных кольях
жаждет свободы семя.
 
Злой на икру молокой.
Черным с клешнями раком.
Темная будет склока.
Славная выйдет драка.
 
Кто на воде и хлебе –
пусть обитает тихо.
Ярко раскрасит небо
злая моя шутиха.
 
Дивный велел Набоков
с другом свести мне счеты.
Ангелы в небе – с Богом.
Я на земле – я с чертом.
 
Будут на сцене пляски
и удалые песни.
Если все это – сказка,
буду вам интересен?
 
Думаете, мечтатель
стрелы напрасно мечет?
Ну, погадай, читатель –
чет это или нечет?
 
Не вытирайте слезы
с девичьих милых личек.
Каяться будет поздно,
мой дорогой обидчик.
 
Быть ли угрозам в драме
мыльными пузырями?
Нет. Попрощаюсь с вами
я, звеня кандалами.
***
 
Вас я у ровесников украл   
 
Вас я у ровесников украл.
Вас я из другой эпохи выкрал.
С Вами не по возрасту играл
в детские бесхитростные игры.
 
Душ родство – не кровное родство.
Я наказан за свое злодейство.
И расплата мне за воровство –
думая о Вас, впадаю в детство.
***
 
Маленькая бестия               
 
Ты – маленькая бестия.
Но ты – сама поэзия.
Что делать буду без тебя?
На потолок полезу я.
 
А может выше потолка –
на самое на облако.
Наверно ниже пятака
цена моего облика.
 
Гляжу я, как вокруг тебя
младое племя кружится.
И каждый смотрит на тебя,
как солнышко на лужицу.
 
Я снюсь тебе давным-давно
в гробу и в белых тапочках.
И все тебе равным-равно.
Стихи мои – до лампочки.
 
Ты вся в завидных женихах.
С любым из них расстанешься.
Но ты навек в моих стихах
Лолитою останешься.
 
Да, я тобою заболел.
С ума схожу, всем ясно, я.
Но я твое запечатлел
мгновение прекрасное.
 
Ты ловишь счастие свое.
Три короба наловлено.
Но мной мгновение твое
навеки остановлено.
 
Ты маленькая бестия,
Но ты – сама поэзия.
Что делать буду без тебя?
По венам острым лезвием.
***
 
Благодарю тебя за встречу   
 
Благодарю тебя за встречу.
Была она не деловая.
Живи сто лет и даже вечно,
но первого не забывают.
 
Обнимешь, плюнешь и разлюбишь
меня, ромашка полевая.
С кем ни уйдешь и где ни будешь,
но первого не забывают.
 
Пускай тебя к моим сединам
дорожка привела кривая.
Пусть окажусь я подсудимым,
но первого не забывают.
 
Всегда во всем мечтал быть первым,
от жажды славы изнывая.
И первый, наконец, теперь я.
а первого не забывают.
 
За честь такую пионеры
сражались, жизни отдавая,
чтоб оказаться где-то первым.
Ведь первого не забывают.
 
Забытым быть мне не случится.
Кто не забыт, тот оживает.
И, значит, жизнь моя продлится.
Ведь первого не забывают.
***
 
Казалось – я один               
 
Казалось – я один такой в природе,
что под тобой резвее нет коня.
А оказалось, что ружье на взводе
и что давно ты целилась в меня.
 
Чуть было ты курок свой не спустила.
Один лишь миг – и наступила б тьма.
Меня б лицом в парашу опустила
жестокая мужицкая тюрьма.
 
Но снова взглядом я гляжу влюбленным
на твой лукавый полудетский лик,
хоть черным чуть не стал мой свет зеленый
и хоть до смерти оставался миг.
***
 
Малолетней стервою               
 
Малолетней стервою,
бед моих причиной,
ты отдашься первому
встречному мужчине.
 
Был бы только кошелек
да прибор потолще.
Будет с ним твой путь далек,
может, дальше Польши.
 
Но укажет твой компас
на дельца покруче –
и отправится в запас
прежний твой попутчик.
 
Снова чьею-то женой
станешь ты безгрешной.
Будет то же, что со мной,
с кандидатом прежним.
 
Будет пустошь за тобой,
где пожухла зелень.
Ты оставишь за собой
выжженную землю.
 
Птицей сказочной лети
ты сквозь дни и ночи.
Вижу на твоем пути
трупы вдоль обочин.
 ***
 
Ущербная душа               
 
Вылепил тебя я
и одушевил.
Вычла ты меня и подытожила.
 
Я тебя придумал
и осуществил.
Ты меня бездушно уничтожила.
 
До чего мила,
светла и хороша,
безделушка ты моя учебная.
 
Никудышен мастер.
Видимо душа,
что вдохнул в тебя, была ущербная.
***
 
Кто не маньяк
 
Кто, хоть однажды в женщину войдя,
под ветра свист или под шум дождя,
не хочет преступленье повторить?
Хочу такого для себя открыть.
 
Навек забыв про сон и про покой,
до бестии дотронувшись рукою,
кто не захочет с бестией такой
не повторить сражение такое.
 
И кто, хоть раз попробовав коньяк,
гортань согрев глотком Наполеона,
захочет жить иначе, а не так,
не оказаться вновь на поле оном.
 
Как бы не так, друзья, как бы не так.
Так кто ж из вас, скажите, не маньяк?
***
 
Наркота               
 
Засадила ты жало мне в грудь.
без тебя и зачах я и высох.
Посадила меня на иглу
наркота под названьем Анфиса.
 
Я гляжу в непроглядную мглу.
Не помогут мне мята с мелиссой.
Посадила меня на иглу
наркота под названьем Анфиса.
 
Загнан в угол, сижу я в углу,
где пронзен я угла биссектрисой.
Посадила меня на иглу
наркота под названьем Анфиса.
***
 
Погода               
 
Мы все зависим от погоды.
Она наш вечный дирижер.
Забылась слякоть на полгода
и впереди – весенний жор.
 
И в день такой, лучисто нежный,
забросив зимнее пальто,
я вновь зажег в себе надежду,
Неясно, правда лишь, на что.
 
И снова впереди зарплаты
и с телом молодым альков.
 
Но, Боже, как легко заплакать
от радостных таких стихов.
***
 
Ты со мной               
 
Наплевать тебе на выдумки и бредни,
что людей стращают ядерной войной.
Я с тобою каждый раз, как в раз последний.
Ты со мной, как будто нет тебя со мной.
 
Легкомысленная маленькая ведьма,
завладела ты навек моей страной.
Я с тобою каждый раз, как в раз последний.
Ты со мной, как будто нет тебя со мной.
 
Знаю я – вот-вот исчезнешь ты бесследно.
Улетишь на встречу с полною луной.
Я с тобою каждый раз, как в раз последний.
Ты со мной, как будто нет тебя со мной.
***
 
Цветик алый               
 
Я нынче кто? Я фарш из мясорубки.
Была Анфиса да теперь не та.
Все чаще слышу в телефонной трубке
Холодный тон. Простите. Занята.
 
Анфиса нынче дама деловая.
Анфиса не пропустит никого.
И если кто-то рядом дело варит,
Анфиса не упустит своего.
 
Ты был на ней, как на роскошной сцене.
Скажи спасибо прошлому, сынок.
Теперь она прекрасно знает цену
того, что у Анфисы между ног.
 
Не дай Бог на нее вы повелися,
на этот цветик алый, мотыльки.
И если рядом девочка Анфиса,
Мужчины, берегите кошельки.
* **
 
Отбросы               
 
Что сегодня я – отбросы.
Не цветов весенних запах.
Все равно меня ты бросишь.
Пусть случится это завтра.
 
Ни к чему теперь вопрос твой –
Почему же так внезапно?
Все равно меня ты бросишь.
Пусть случится это завтра.
 
В криминальном этом кроссе
каждый год считай мне за три.
Все равно меня ты бросишь.
Пусть случится это завтра.
***
 
Зря все глаза я проглядел               
 
Зря все глаза я проглядел.
Искать и звать тебя напрасно.
Я для тебя на черный день.
Ты для меня на светлый праздник.
 
Да, я сегодня не у дел.
Не по душе мне отдых праздный.
Я для тебя на черный день,
Ты для меня на светлый праздник.
***
 
Бегущая по волнам               
 
Анфиса – подарок нам,
а также многим рок-группам.
Бегущая по волнам,
шагающая по трупам..
 
Тем с кем шалит она
не пофартило крупно.
Бегущая по волнам,
шагающая по трупам.
 
Часто обнажена,
Юным сверкает крупом.
Бегущая по волнам,
шагающая по трупам.
***
 
Пожелай мне попутного ветра               
 
Сколько жертв у любви безответной
Это горшая в жизни беда.
Пожелай мне попутного ветра.
Покидаю тебя навсегда.
 
От меня, был я темным ли, светлым,
не останется пусть ни следа.
Пожелай мне попутного ветра
Покидаю тебя навсегда.
 
Лист последний, сорвавшийся с ветки,
улетает в туманную даль.
Пожелай мне попутного ветра.
Покидаю тебя навсегда.
***
 
По прогнозам НАСА               
 
По прогнозам НАСА
мне свалить пора.
Ты в моих финансах –
черная дыра.

Ты выходишь замуж,
как донес МОССАД.
Он – алмазов залежь.
Ты – цветущий сад,

Вывода иного
нет у СБУ.
Он, как доллар новый.
Я, как рубль Б/У.

Следуя советам,
внемля ЦРУ,
не пора ли эту
кончить мне игру.
***

Счасливчик               
 
Что ты хочешь от судьбы? Ты – счастливчик.
Семь с полтиной ты десятков прожил.
Не один ты снял с бретельками лифчик.
Не одной принцессе мысли вскружил.

Что ты ноешь, старина, что ты воешь?
Поумнела твоя юная ****ь.
Петь не хочет больше песен с тобою
и коленки иногда расставлять.

Мир вокруг тебя прекрасен и светел,
и мышиной он не терпит возни.
Пусть смеются и влюбляются дети.
Ты немного от любви отдохни.
**   
 
Ты больше не часть               
 
Была ты смешной, капризной
Лучилась, куда-то мчась.
- «Ты больше не часть моей жизни» –
сказала ты мне сейчас.

К своей приближаясь тризне,
от горя ложусь в санчасть.
- «Ты больше не часть моей жизни» –
Сказала ты мне сейчас.

И места нет укоризне
в мой самый печальный час.
- «Ты больше не часть моей жизни» –
сказала ты мне сейчас.
***

Это было уже
 
Это было уже во Вселенной
и не раз повторится вновь.
Пала Троя из-за Елены.
Виновата во всем любовь.
 
В той войне не твоя вина.
В бедах тех не твои тревоги.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
Вот такой бы характер нам –
уничтожить – рука не дрогнет.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
уничтоженным – грош-цена.               
Ты метешь их метлой с порога.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
Я – еще не конец «кина».
Уничтоженных будет много.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
Как царица Тамар, вольна
ты их в пропасть швырять, убогих.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
Заунывно поет струна               
песню мрачного эпилога.
Вижу трупы по сторонам
триумфальной твоей дороги.
 
Не грусти, не плачь, старина.
Ты иного не ждал итога.
Видишь трупы по сторонам
триумфальной ее дороги.
***
 
Грозная царица Шинигами               
 
Грозная царица Шинигами,               
ужас меня гложет, а не страх.
У тебя как пыль я под ногами,
а, вернее говоря, как прах.

Я живу с невыносимой болью,
занося историю в тетрадь.
Это ужас разойтись с тобою
и боязнь навеки потерять.

Я таскаюсь с выдумкой своею,
словно дурень с писаной сумой.
Никогда ты не была моею,
даже если ты была со мной.
***
 
На  пороге у марта               

На пороге у марта
даль еще не ясна.
Кто там в платьице марком? –
это мини-весна.

Мини-женщина это,
но взглянул и притих.
Вы простите поэту
мини-вздох, мини-стих.

Допустил он ошибку,               
подглядев невзначай
эту мини-улыбку,
эту мини-печаль.

Только к сердцу, как прежде,
подбирается вновь
эта мини-надежда,
эта мини-любовь.
***

Замерзает моя любовь               
 
Замерзает моя любовь –
зарядили ветра холодные.
А стучаться о стенку лбом –
дело гиблое и немодное.

Хоть в июле во всю жара –
задохнуться несложно в городе,
забывать мне ее пора –
от нее потянуло холодом.

Нынче вновь она не придет.
Поутихли былые страсти те.
И все ширится и растет
пропасть между прощайте-здравствуйте.

Знаю – мне неверна она
между встречами и прощаньями.
Мне она почти не нужна –
я живу ее обещаньями.
***
 
Ты просишь прощенья               
 
Ты просишь прощенья за то, что со мной
сегодня побыть не сможешь.
За то, что твой завтрашний день – не мой,
за то, что другой моложе.

Глаза виноваты, глаза грустны.
В них горечь и сожаленье.
Напрасно слова твои так нежны.
В душе моей .. оживленье.

Я эту потерю переживу.
Уверен – еще не полночь.
Я знаю – во сне или наяву
не раз обо мне ты вспомнишь.

И мне тебя не за что упрекать.
Скажу я тебе, как другу –
Откуда ты знала, что бросив меня,
ты сделаешь мне услугу?
***
 
Откуда столько усталости
 
Откуда столько усталости?
От старости, друг, от старости.

Откуда столько убожества?
- От лет растраченных множества.

Откуда столько уныния?
- От измороси, от инея.

Чего же тебе хлопочется?
- Так девочек еще хочется.
***
 
Я, наверное, умер               
 
Я, наверное, умер,
если больше не плачу.
Всем, кому я был должен,
я долгов не плачу.

Был веселым и умным,
все отныне иначе.
Я унылую должность,
словно кляча, влачу.

Так, наверно, живется
тем, кто изгнан из рая.
Рай был мной не заслужен,
был он взят напрокат.

В нем с тобой был и вот сам
я избит и изранен,
и паденьем разбужен,
и кого упрекать?

Кто-то рядом с тобою
место райское занял.
Он теперь будет в нежность
окунаться твою.

Он атлет или воин
с голубыми глазами
и, конечно, невежда
он в любовном бою.

Преждевременна радость
молодого тапира
и богатство улова
рано взвесил атлет.

Это час конокрада.
Это пиршество Пирра.
Ведь последнее слово
не обрушил поэт.
***
 
Немыслимая радость
 
Ты – моя немыслимая радость.
Ты моя кромешная беда.
Думая я, когда мы были рядом –
мы с тобой навеки, навсегда.

Знаю, что с тобой хватил я лишку –
в пропасть путь-дорожка завела.
Но ведь ты, проворная малышка,
все равно б кого-нибудь нашла.

Был гигант я в сексуальном спорте,
хоть размер мой не велик, не мал.
Я тебе прически не испортил.
Платьица тебе я не помял.

Прочною ты стала, как пружина,
хоть порочна, но в любой среде
ты своя в бурлящей этой жизни,
словно рыба скользкая в воде.

Пахнешь ты весенними цветами.
Засмеешься – в воздухе озон.
Стар ли, мал ли кто-нибудь летами –
безграничен твой диапазон.

Мы с тобой сегодня расстаемся.
Пусть во многом был виновен я,
верю, что с тобою остаемся
мы навеки добрые друзья.
***
 
Конверт
 
Плотно запечатанным конвертом,
снова правду от меня таишь.
На кого потратила четверг ты?
С кем, малыш, по пятницам шалишь?
 
В чью машину в прошлый понедельник
запорхнула бабочкою ты?
Сколько нынче час твой стоит денег?
Чьи сейчас в руках твоих цветы?
 
Или ты живешь, моя царевна,
мне ни с кем, ни в чем не изменя?
Отчего же проститутка-ревность
снова тянет жилы из меня?
***
 
Узенькая щелочка
 
Узенькая щелочка.
В ней бывали все.
Словно на иголочку,
на нее присел.
 
Оказалась сволочью
вся ее родня,
что за эту щелочку
упечет меня.
 
Ах, судьба-фефёлочка,
сводишь ты с ума.
Узенькая щелочка –
тесная тюрьма.
 
Нара моя, полочка.
В клетку белый свет.
Узенькая щелочка –
влез – и света нет.
***
 
Как на ладони
 
Я у вас, как  на ладони..
Ничего от вас не прячу.
Ее тело молодое,
а поэтому горячее

открывалось мне, как Библия,
познавалось мной, как Истина.
Вам такое дело – гиблое
и для вас оно немыслимо.

Это счастье лишь для избранных –
возвращенье тела в молодость.
Потому я словно из брони,
что покрыта чистым золотом.
***
 
Ах, какие грудь и губы
 
Ах, какие грудь и губы
у красавицы моей.
- Скоро ты меня разлюбишь  –
доверяю тайну ей.

Мне в ответ моя черешня
отвечает, как врагу
- Разлюблю тебя, конечно.
Твои деньги не смогу.

Я гонюсь за ней по кругу.
Без мечты о ней – ни дня.
Говорю своей подруге –
- Скоро бросишь ты меня.

Отвечает мне зазноба –
- Чепухи ты не мели.
Я тебе на крышку гроба
скоро брошу горсть земли.

Для нее я, как в пустыне,
солнцем пламенным горю.
- Скоро ты ко мне остынешь –
я ей нежно говорю.

- Не мечи свои ты стрелы,
о пощаде не моли.
Синим пламенем горела
я с тобой … от нелюбви.
***
 
Красота банана
 
Красота заморского банана.
По мужски красив он, этот плод.
Может, признаваться в этом странно,
вот бы мне иметь такую плоть.
 
Да, мечтать об этом может каждый.
Сверху лег, немного придавил.
Скольких бы я девушек уважил.
Скольких бы я женщин удивил.
 
Но банан от третьего нажима
кашей станет или киселем.
ну а мой, надежный, как пружина,
и на пятый будет королем.
 
Пусть не так эффектен он снаружи,
благодарен я ему, друзья.
Но довольно о своем оружьи.
Сглазить можно. Хвастаться нельзя.
***
 
Суверенитет

Он жил самостоятельною жизнью
и никогда не слушался меня.
Он был поступков всех моих пружиной
и не давал покоя мне ни дня.

Я был безвольным у Него придатком
и выполнял все прихоти Его.
И будни все, и праздничные даты
я отдал все Ему до одного.

Он вел меня то в заросли, то в дебри,
то в девственные заводил леса.
Как чемпион на ипподроме в дерби,
Он подвиги творил и чудеса.

Моя болезнь и вечная короста.
Попал к Нему в пожизненный я плен.
и хоть не вышел чином Он и ростом,
то был Его Величество - мой Член.

Да я был раб, а он - мой император.
Я - негатив, а он - императив.
Стряслось, однако, что-то с аппаратом -
не нужен стал ему контрацептив.

Забрезжил свет в моем подвале темном,
кончается владычество Его.
Но я не рад свободе обретенной
и суверенитету от Него.
***
 
Лолита
 
Передо мной стервозная Лолита,
желанием озсознанно налита.
Нескромная и ладная нимфетка,
как с ромом шоколадная конфетка.
 
Облизываюсь, словно старый кот я.
О близости с ней думать мне щекотно.
Кто грешен, но в грехах не признается,
пусть реже над поэтами смеется.
***
 
Что ты плачешь
 
Что ж ты плачешь, кореш,
в семь десятков лет.
Очень хочешь маленькую девочку?

Нынче твое горе –
за семь бед ответ
требует судьба с тебя с издевочкой.

И теперь, парниша,
ты не ной, не вой,
что попался к ней ты на иголочку.

Думать надо крышей,
или головой,
прежде, чем нырять в такую щелочку.

Что тебе осталось?
Только слезы лить,
райское оплакивать изгнание.

Про усталый фаллос
надолго забыть
и под водку пить воспоминания.
***
 
Бесславная карьера
 
 Под ложечкой сосет.
Убьешь, а не накажешь.
- У нас с ним было все –
Ты завтра мне расскажешь.
 
Приговорит судья
меня к расстрельной мере
и кончится моя
бесславная карьера.
***
 
Была с Назаром
 
Я неизвестность пронзил квазаром –
С кем отключалась? -  Была с Назаром.
Прозренье это, как снег за ворот –
с ним оживляла ты «мертвый город».
 
Бог не обидел ружьем Назара.
С таким ходили на Русь хазары.
Снабдил Назара он божьим даром.
Все с этим даром отдам задаром.
 
С таким оружьем, как у Назара,
его бы приняли в комиссары.
И в Белой церкви любая Сара
не отказались бы от Назара.
 
С таким оружьем, как у Назара,
страх наводили на мир корсары.
И у диктатора Салазара
он был не больше, чем у Назара.
***
 
Из мемуаров
 
Из мемуаров твоих про Влада –
Да, был у Влада он то, что надо.
Что про Назара? Респект Назару –
Да, у Назара он без базара.
 
Вот и про Вову, большого Вову
без междометий не скажешь слова.
И разве можно забыть Бориса,
его и вспомнить нельзя без риска.
 
А что про Колю? Да, он у Коли
всегда просился из брюк на волю.
И у поэта, хоть был он мал,
зимой и летом всегда стоял,
 
и в зной, и в холод, и в снег, и в дождик,
А вот у нынешней молодежи …
***
 
Луноход
 
Мы с ним дружили месяца четыре,
но до сих пор его я не пойму –
и ночевал он у меня в квартире,
и я садилась на руки к нему.
 
В моей душе он бурю чувств посеял.
Испытывала я эмоций шквал.
И называла я его сэнсеем.
Меня своим он сандо называл.
 
Ждала четыре месяца с надеждой
суровый по-сэнсеевски приказ –
- Снимай-ка, сандо, ты свою одежду
и ничего не прячь от моих глаз!
 
Ждала, что кое-что порвет он первым,
что кое-что до свадьбы заживет,
что, наконец, обрызжет своей спермой
мой, не привыкший к этому, живот.
 
Мы были с ним одни в пустой квартире –
смело куда-то ветром родаков.
Мы за бороду Бога бы схватили,
когда б он не был круглым дураком.
 
И так к нему садилась на колени.
И эдак терлась грудью об него.
Он вел себя, как высушенный пень и
не понимал при этом ничего.
 
Решила я, раз ничего не действует
на этого сэнсея до сих пор –
а не пора ли мне самой раздеться,
но не без интереса, а на спор.
 
Не ради славы и не ради денег,
без платы предварительной за вход.
Договорились – если я разденусь,
пусть ползает, крича: – Я – Луноход!
 
Я раздевалась медленно, со вкусом,
чтоб он по капле зрелище вкушал.
Клянусь, таким изысканным искусом
и Сатана Христа не искушал.
 
И вот, когда я догола разделась,
мой самурай. сэнсей мой, мой болван,
что, думаете, стал со мной он делать?
Схватил в охапку? Бросил на диван?
 
Да нет. Мой беспросветный идиот,
без всякого уныния и лени,
стал ползать по квартире на коленях
и громко восклицать: – Я – Луноход!
 
Потом на нем каталась я верхом
И заставляла двигаться бегом,
вонзая шпоры в своего коня,
чтоб веселее он возил меня.
***
 
Палатка
 
Их было трое со мной в палатке.
(Здоровье было у них в порядке.)
И от меня все они торчали.
(Под утро тоже у них торчали).
 
И был у Влада он то, что надо.
Что буду делать теперь без Влада.
Он был красавцем у Даниила.
На четверых бы его хватило.
 
Ну а у Дэна, большого Дэна
входило туго и постепенно.
Оно въезжало и выезжало,
а мне казалось, что я рожала.
 
В начале Дэн, я, Владлен и Даня
играли в карты на раздеванье.
Играли в карты мы, а не в прятки.
(Здоровье было у них в порядке.)
 
Когда раздела все догола я
раскрыли рты все:: – Дает малая.
Мы оказались семьею шведской.
Жгли это дело мы нипадецки
 
Казались скромными молодцами,
но оказались все жеребцами
Хочу прожить я всю жизнь в палатке,
жевать соленые шоколадки.
 
Ночь провела я в сплошном накале
Как на кобыле, на мне скакали.
Но больше прочих старался Даня
Ему назначила я свиданье.
***
 
Замковая гора
 
Было скучно мне. Пошла прогуляться.
По Андреевскому спуску пошляться
И полезла я на Замкову гору,
очевидно, в несчастливую пору.
 
Не взяла с собой любимой подружки,
чтоб задумчиво ходить с ней под ручки.
Будет рядом стрекотать, как сорока.
Пропускает и не учит уроки.
 
По уму она и цвету – блондинка.
Еще та, как говорится, ****инка.
На год младше, но дала, сука, фору –
с пацанами спит годок уж который.
 
Да и братец ее – крепенький малый.
Не один раз она брату давала.
А у брата там такое хозяйство –
лучший повод для мужского зазнайства.
 
Ну а я побыть хотела с природой
там, где много птиц и мало народу.
Насладиться наступившей весною,
пообщаться, как с тобой, с тишиною.
 
Вот она – моя знакомая чаща.
В ней с подружками гуляли мы часто.
Иногда тут правят бал сатанисты.
Говорю себе – а ну оглянись ты.
 
Вижу сбоку вдруг я сооруженье.
Я отправилась к нему на сближенье.
Знаешь, это что-то вроде могилы.
Посмотреть ее с тобой мы могли бы.
 
Заглянула в склеп. О, Боже! Ой, мама!
Курят травку в склепе три наркомана.
Нет на них учителей. Нет милиции.
Засветилась у них радость на лицах.
 
- Посмотри, какая в гости герла к нам!
И почуял себе каждый Гераклом
Я одна, а их, как минимум, трое.
Обкурились и, конечно, герои.
 
Ну-ка, детка, раздевай-ка штанишки.
Благим матом не кричи тут, а нишкни.
А нарушишь криком ауру склепа,
ротик твой заткнем каким-нибудь кляпом.
 
Что тут делать было? Сопротивляться?
И я начала при них раздеваться.
Обнажаться не спеша, как в стриптизе.
Оголять фигуру сверху до низу.
 
Оголила я сперва свои груди.
(Об их форме говорить мы не будем.)
Появился вслед за ними лесочек.
(Как прекрасен в нем любой волосочек.)
 
Вот вам талия, а вот моя попа.
Что там далее? Глазами не хлопай!
Красоты такой еще не видали?
С них штаны, как листья, поопадали.
 
Распустили свои сопли и слюни
Прав, кто в морды их поганые плюнет.
Прав, тот будет, кто им что-то отрежет
самым ржавым, самым грязным железом.
 
Предо мной стоят, как на медосмотре.
Три ствола на потолок склепа смотрят.
Растерялись, словно малые дети.
- Кто там первый, кто второй, а кто третий?
 
Постелите мне штаны в чистом месте.
А они мне говорят: – Мы все вместе.
 
Лег один из них на землю спиною
и накрылся он не чем-то, а мною
Стал засовывать свое он оружье
в место это, нет которого Уже.
 
Цепко впился в мои груди руками
и засовывает внутрь, и толкает.
Он в экстазе и, конечно, в отрыве.
Чуть мне там он не наделал разрывы.
 
Мне, конечно, и противно, и больно.
На такое не пойдешь добровольно.
А второй на нас обоих ложится
и попасть в мой цветик алый стремится.
 
И попал таки в него, и порвал он
то, чего любимым рвать не давала.
Что хранила для тебя, словно око,
но ты был в то время очень далЁко
 
Очевидно, Бога нет в этом мире.
Ты бы сделал им троим харакири
И своим непобедимым мечом бы
ты сберег бы честь невинной девчонки.
 
Ну а третий – с головы он заходит.
Перед носом своей штукою водит
И сует ее мне в рот. Вот скотина.
Ртом дышать нельзя и нюхать противно.
 
В общем, каждый там друг с другом менялся.
Тот, что сверху, мне в любви признавался.
Как в тюрьме они меня опустили.
Но спасибо, что живой отпустили.
 
И сказали – Если пикнешь, падлюка,
обречешь себя на вечную муку.
Ничего ты никому не докажешь,
если все про нас кому-то расскажешь.
 
Наберешься и стыда ты, и страха.
Ежедневно станем мы тебя трахать.
До сегодня я об этом молчала.
Первый ты, кому я все рассказала.
***
 
Брачное объявление

Квартиры нет, зато есть интеллект,
ведь эти вещи мало совместимы.
Ищу подругу жизни средних лет.
Пускай без интеллекта, но с квартирой.

Хотя, к чему каких-то средних лет?
Желательно, конечно, помоложе.
Да и квартира чтоб была – не хлев.
Хоть в этом деле важно – кто предложит.

В вопросе этом сложном во главу
я не удобства бытовые ставлю.
Мне с милой будет рай и во хлеву.
Ну а санузел я себе представлю.

Вообразить чего в помине нет
и "вспомнить все, что было не со мною"
мне очень просто – я же ведь поэт ...
из-за чего и развожусь с женою.

Представьте только – два моих стишка
нашла она в потрепанном альбоме
и заявила не исподтишка –
Чтобы ноги моей не стало в доме.

Вообразите – Пушкина жена
выносит мужу приговор суровый,
что вся его поэзия должна
посвящена быть только Гончаровой.

Когда бы он – творец поэм и од
стал жертвою подобных вакханалий,
он тотчас бы потребовал развод,
или мы с вами Пушкина б не знали.

Наталье он не изменял ни с кем,
хоть флиртовал и явно он и тайно.
И даже с пресловутой! Анной Керн
лишь на "мгновенье встретился, случайно".

Он был с ней лишь мгновенье, но зато
какое написал стихотворенье!
Представить даже страшно,что никто
не прочитал бы чудного мгновенья.

Квартиры нет,зато есть интеллект.
 
Что же я

Что же я, когда был молод,
с полу счастья не поднял.
Директивы комсомола
с полуслова выполнял.

Не курил, не пил без меры,
душу в церкви не спасал,
а отары пионеров
на концерты выпасал.

Ах, какие нынче дамы
Всех их съел бы за присест.
Очень жаль, что в те года мы
и не думали про секс.
 
И вообще, такое слово
не входило в обиход.
Если жизнь начать бы снова,
я иной ей дал бы ход.
***
 
Мне чудится снова
 
Мне чудится снова,
покуда не сдох
не спетое слово,
не сбывщийся вдох

и ужас предсмертный,
где бел я, как мел,
что переиметь я
их всех не сумел.

На жизнь я в обиде –
все бабки копил,
а что я в ней видел,
а что я купил?

В театр – ни ногою,
ни разу в кабак,
а мой дорогой уж
разменян пятак.

Напрасно заначку
хранил от семьи
Пойду и растрачу
все баксы свои.

Пусть буду развратник,
пусть старый злодей,
пойду и потрачу
весь банк на б**** .

На ложе Венеры
его прокучу,
потом, как фанера
в Париж полечу.

Летать над Парижем –
вот кайф выше крыш.
Я, вроде, не рыж,
а не лЁтал в Париж.
***
 
Я своей торгую книжкой

Я своей торгую книжкой.
Продаю стихи.
Как успехи? – Серой мышкой –
Скромны и тихи.

Вот когда бы детектива
или, скажем, секс,
раскупили б ее живо.
Съели б за присест.

Но подходит покупатель
(Бес его принес). 
Тонкий острый, словно шпатель 
тычет в книгу нос.

К носу он ее подносит
(ох тяжки грехи!)
и тоскливо произносит:
- А-а-а, это стихи-и-и.

Будто если в книге проза -
значит, хороша.
А стихи, так это просто
на ушах лапша.

Не от вас ли всех уходит
"в горы Алитет"            
От ментов он происходит
ваш менталитет.            

Видите – блестит обложка.
Ну, а смысл вкусить,
буква каждая, как блошка,
может укусить.

Знайте – нету вам прощенья.
Вы – нахал и хам,
если есть в вас отвращенье
к песням и стихам.

Нету меры бескультурью
в тех, кто говорит:
- Видно, мучается дурью,
кто стихи творит.

Одолею силу вражью,
изведу, как вшей,
тех, кто называет блажью
витие виршей.

Это ж подлые поэты
виноваты в том,
что никто занятье это
не зовет трудом.

Все поэты – для эстетов.
На народ – начхать.
Столько развелось поэтов!
А кому пахать?
***
 
Подходите, нахалы и хамы
 
Подходите, нахалы и хамы.
Альт, сопрано  дискАнт и тенОр.
Я торгую своими стихами,
Словно женщинами сутенер.
 
Надо мной вы возвышенно стали.
Я еще с высоты к вам приду.
 
Мое место – на пьедестале.
Лишь пока я в торговом ряду.
***
 
Тогда мне было восемнадцать

Тогда мне было восемнадцать лет.
Не знаю, чем рассказ вам пригодится,
но ехал я в трамвае, взяв билет,
А направлялся он в Пуща-Водицу.

Вошел в трамвай под потолок бугай.
Всех задевал. Над всеми изгалялся.
Молчал трусливо согнутый трамвай.
Бугай ко мне, как к цели. приближался.

Мне это было вовсе не впервой.
Не помню как, но маленький и верткий,
в его живот я ткнулся головой.
Бугай свалился на пол словно мертвый.

Его я с перепугу потоптал
и от греха направился на выход.
Чуть-чуть герой. Немножечко титан.
Но тут трамвай, сидевший прежде тихо,

стал возникать – Дверей не открывай.
Где чувство расы прочих чувств сильнее,
За своего обиженный трамвай
за маленького принялся еврея.

Я помню – в щель меж створками пролез.
Вот где размер мой смог мне пригодиться.
И спас меня сосновый добрый лес.
Знакомый с детства лес Пуща-Водицы.
***

В маршрутке

В маршрутке, заплатив за пару мест,
я на одно из них поставил сумку.
И началась одна из старых пьес
по гнусному привычному рисунку.

Немедленно возникло большинство.
Разгавкалось, как кобели и суки
- Давайте-ка мы выбросим его.
Пусть дальше едет он на этой сумке.

Я возражал – За место заплатил.
Я превратить хотел все дело в шутку.
Я б сумку эту на пол опустил,
но это ж не последняя маршрутка.

Закончилось бы дело по любви.
Другому бы и куль с мукой простили.
Я был ... интеллигент.Они – жлобы.
И это было мало совместимо.

Я был один. Их восемь или шесть.
С такой ордой попробуй совладать-ка
Пословица у них такая есть –
"Гуртом приемно быты навить батька".

И началась одна из тесных драк,
где тактика и скорость не помогут.
Пусть каждый враг был трус или дурак,
но скопом каждый может дать по роже.

И вновь я на обочине сижу.
Когда же наконец я поумнею
и почему доселе нахожусь
здесь в сумками обиженной стране я.
***
 
Вот она – моя страна
 
Вот она – моя страна
пьяни да уродов,
где всегда идет война
власти и народа.

Если житель ее ты,
то пропал навеки.
Половина в ней – менты,
остальное – зэки.

Коммунизм, капитализм –
все – пиши пропало.
И не вспомнить сколько клизм
в ней мне перепало.

Разменять бы мне жилье
за моря и горы.
Половина здесь – жулье.
Остальное – воры.

Я другую не ищу.
В ней бы петь мне песни.
Может я переборщу,
но скажу вам честно –

к тем, что тупы и грубы
зря я – со стихами.
Половина здесь –  жлобы.
Остальное – хамы.

На галерке ты сидишь
или же партерно,
зря торопишься судить
обо мне ты скверно.

Может грязью обольешь,
Может дашь награду.
Половина в песне - ложь.
Остальное - правда.
***
 
Читает раввин
 
Читает раввин в синагоге:
–   Евреи, вы забыли Бога
и все грехи у вас на лбу,
а предки вертятся в гробу.

Вот Ицык строит себе дачу –
недодавал он людям сдачу.
Рахиль ведет себя легко –
недоливает молоко.

Вот Сара хочет комиссара,
а Мойша ест в субботу сало.
А Борух – горе-комиссар
за месяц поменял пять Сарр.

А что творите вы в постели!
Чтоб кошельки у вас пустели.
Ваш дом – Гомора и Содом!
Вы ходите в публичный дом!!

Вдруг восклицает он – О, Боже!
Так вот где я забыл галоши!!
***
 
Таможня

Таможня на границе. Хутор Гай.
Багаж. Кошелки. Сумки. Попугай.
Досмотр. Официальный разговор.
В нем кто-то прокурор, а кто-то вор.

- А это что за редкостную птицу
везете вы с собою за границу?
- О, эта птица редкость и великая.
Наш попугай семейная реликвия.
Живет она не менее ста лет.
В наследство на  ее оставил дед.

- Реликвий не вывозят за границу.
У нас она надежней сохранится.

- Но попугай наш – это член семьи.
Пересмотрите правила свои.
Не изверги же служат на таможне.
Таможня отвечает – Это можно.
Хотите увезти с собою пташку?
Так чучелом везите или тушкой. .

Тут мудрая реликтовая птичка
поставила в беседе этой точку –
- Валить отсюда надо нам, евреи.
хоть чучелом, хоть тушкой, но скорее.
***

Золотая голова

Сын, золотая голова,
умножь в уме ты два на два.
На этот счет у сына есть
ответ простой – Конечно. шесть.

–     Ты будешь дворником в сортире!
Не шесть, не двадцать, а четыре.
–     Я, папа, знаю, что не двадцать,
но я хотел поторговаться.
***

Телеграмма

Посылает сыну мама
траурную телеграмму.
Вот ее дословный слог:
–     ПАПА МОРГЕ ОЧЕНЬ ПЛОХ.

Сын немедля шлет ответ:
–    ВСТАЛ НАШ ПАПА ИЛИ НЕТ
Вновь на почту мать бежит:
–    НЕТ ПОКА ЕЩЕ ЛЕЖИТ
***

Навар

–    Как поживаешь, тетя Хая?
Чем кормишь ты свою семью?
–    На рынке яйца покупаю,
потом варю и продаю.

–    А что имеешь, тетя Хая?
Почем сбываешь свой товар?
–    Почем беру, потом сбываю.
Но получается навар.

И, чтоб враги мои худели,
я, кроме этого, при деле.
***
 
Мои родственники
 
Мои родственники шалые,
вот уж рисковый народ –
поменяли полушария,
океаны взяли вброд.
 
В даль туманную направились.
Здесь пора кричать «Атас!»
И сказали – Мы не нравились?
Отдохните здесь от нас.
 
Нравится или не нравится
вам поэзия моя,
но, боюсь – вам не прибавится,
если вслед за ними – я.
***
 
Тебя жалею
 
Тебя жалею, если носишь ген ты,
что произвел тебя в интеллигенты.
Условиями рынка ты заранее,
как мамонт, обречен на вымирание.
 
На рынке гены жлобства, гены скотства
бесспорным обладают превосходством.
Сегодня ты из прошлого агент.
Мой некролог тебе, интеллигент.
***
 
Без патента
 
За то, что торговал я без патента,
меня вчера ментура загребла.
От страха чуть не стал я импотентом,
хоть никому не должен ни рубля.
 
А я готов законы соблюдать.
Хочу платить налоги, но сначала
должно мне государство то отдать,
что подло у меня оно украло.
***
 
Любовь приходит и уходит               
 
Что в ней мы светлого находим
в свои преклонные года?
«Любовь приходит и уходит,
а кушать хочется всегда».

И каемся и греховодим,
берем на приступ города.
«Любовь приходит и уходит,
а кушать хочется всегда».

Супругу вечно за нос водим.
С детьми подросшими беда.
«Любовь уходит и уходит,
а кушать хочется всегда».

А феи, что с ума нас сводят,
готовы все другим отдать.
«Любовь приходит и уходит,
а кушать хочется всегда».
***
 
Дома теплая женщина               
 
Не оказаться уже в чинах,
не раскопать мне клада.
Дома теплая женщина.
Что еще в жизни надо.

Ест меня сто лет ржавчина,
старого конокрада.
Дома теплая женщина.
Что еще в жизни надо.
Все каравеллы сжечь бы нам
и отменить парады.
Дома теплая женщина.
Что еще в жизни надо.

Больше о звездах речи нет.
Больно на землю падать.
Дома теплая женщина.
Что еще в жизни надо.
***
 
Пойте о разлуках               
 
Пойте о разлуках и печалях,
о пыли, клубящейся вдали.
Песни никого не возвращали,
песни никому не помогли.

Как бы не мечталось человеку
счастье ускользнувшее вернуть,
всем известно – дважды в одну реку
не случалось никому нырнуть.

Вам ничем за песни не заплатят
те, в ком вы не чаяли души.
Хорошо под песни ваши плакать.
Только тем они и хороши.

Пойте о разлуках и печалях.
Пусть струится песенная грусть.
Как бы они сладко не звучали,
я над ними горько посмеюсь.
***
 
Любимой Омара               
 
Когда бы любимой Омара
был по сердцу мудрый Хайям,
с волненьем ему не внимали
ни вы бы, наверно, ни я.

Он знал, что такое разлука.
Как я, он ее изучил.
И эту сердечную муку,
как я, он стихами лечил.

Ему я, быть может, не ровня,
да только в одном убежден,
и это не будет нескромно –
страдал я не меньше, чем он.

И если созвучья красивы
и мысли в стихах глубоки,
вы нашим любимым спасибо
скажите за наши стихи.
***
 
Ну кто я?
 
Ну кто я? - Дрянь отпетая?
Так, вроде, жив пока еще.
А Голос мне советует -
Греши, потом покаешься.
 
И тешу тело грешное
совету сообразно я.
Ведь жизнь вокруг потешная.
Она кишит соблазнами.
 
И дело неизвестное –
что лучшее, что худшее.
Ведь Богу интереснее
спасти  овцу заблудшую.
 
Ну кто я? То не верую,
то славлю имя Богово.
Прости поэта скверного.
Прими меня убогого.
 
Скворец или ворона я?
Венец или корона я?
И то – не я, и сё - не я,
а все – моя ирония.
***
 
Швейцар
 
Когда, призвав меня к ответу,
Господь пошлет за мной гонца,
и на зов Его приеду,
у врат появится … Швейцар.
 
И, полон царского величья,
он вперит взор в меня, как гвоздь.
И со щвейцарским безразличьем
он им пронзит меня насквозь.
 
И я  пойму, что я – букашка.
Что не с того зашел конца.
Что и на небе может каждый
смешать с дерьмом меня Швейцар.
 
Он был при белых и при красных,
и нам пора смириться с тем,
что галуны его прекрасны
на фоне всяческих систем.
 
Меняйте стиль, меняйте моду,
Но, без сомненья, бог и царь,
венцом останется природы
у врат поставленный Швейцар.
 
Он жестом вялым и усталым
даст от ворот мне поворот.
Он для того у врат приставлен,
чтоб здесь не шлялся всякий сброд.
 
Хули и хай кого угодно,
изобличай и порицай.
Не направляй лишь свой огонь на
твердыню с именем – Швейцар.
 
Без всяких смут и революций
живет страна Швейцария.
Заброшу песни петь и лучше
пойду служить в Швейцары я.
 
Но без последнего куплета
у песни не было б конца.
Трудней, чем первым стать поэтом,
добиться должности – Швейцар.
 
Купить дешевле пост министра.
Мне в этот рай дороги нет.
И потому, уж извините,
что не Швейцар я, а … Поэт.
***
 
Сонет Поэту
 
Не сын божий был Он , а Поэт.
Меж поэтов равных Ему нет.
Пишущим поэтам – не родня.
Просто шел и строки Он ронял.
 
Тот, кто слышал строки – понимал.
Кто апостол – строки поднимал.
Пусть не написал Он ничего,
в Библии поэзия Его.
 
Он пошел за всех за нас на крест.
Говорят, что Он потом воскрес.
Нету несусветней чепухи.
То не Он воскрес – Его стихи!
 
Нашептал Господь Ему слова –
и Его поэзия жива.
***
 
А может прав
 
А, может, прав Христос был  в том,
что вовсе не к чему трудиться.
Комета вертанет хвостом –
и жизнь нескоро возродится.
 
Ковчег для своего спасенья
напрасно строит правнук Ноя.
Один толчок, одно мгновенье –
и в измерение иное.
 
А все великие поэты,
кто петь подольше был бы вправе,
зачем пеклись на свете этом
о долгой памяти и славе?
 
Ведь ни алтына, ни полушки
от из ухода не убудет.
Кому понадобится Пушкин,
когда читателей не будет?
***
 
«Просите – и дастся»
 
«Просите – и дастся»
Что может быть проще,
где райские кущи –
инжирные рощи.
 
Просите – и будете
сыты и пьяны.
Протянете длань –
и «накрыта поляна».
 
Священные книги,
вы бросьте трепаться.
Там фиги – ковриги.
Здесь фига – три пальца.
 
Там сыты без хлеба
и кушают мало.
Там в рот прямо с неба
им сыплется манна.
 
Быть может так странно
могло б повезти нам
на обетованной
земле Палестины.
 
А в нашей округе
темно от убогих.
Протянете руки –
протянете ноги.
***
 
Мается, мытарится
 
Мается мытарится,
вянет оболочка
Тело мое старится,
взятое в рассрочку.
 
Потускнело зрение.
Губы – не черешни.
Но душа незрелая
молода, как прежде.
 
Раз душа преступница
в теле не стареет,
Может быть, задуматься –
и ответ созреет.
 
Этому я выводу
буду рад безмерно.
Видимо, не выдумка,
что душа бессмертна.
***

Прошлой жизни
 
Прошлой жизни не припоминаю.
Бодрствую бессонно или сплю,
я ни с кем в ней трав не приминаю.
я ни  кем в ней ложа не делю.
 
Если бы я умер и родился
не впервые, как сейчас, а вновь,
я бы вспомнил, я б восстановил все,
чем была мне прежняя любовь.
 
Снятому с креста, лежать в плаще мне.
Но, увы, не буду воскрешен.
Я не верю в перевоплощенья.
Для меня ваш ребус не решен.
 
Мне иных не надо ипостасей.
Из меня, прошедшего Тот свет,
в новых ликах, в обновленных статях
лучший не получится поэт.
 
Потому, неправдами любыми,
если вновь собою мне не быть,
я всю жизнь старался быть любимым.
Получалось, правда, лишь любить.
***
 
Судьба Помпеи
 
Быть может кто-то из них безумен,
они взбираются на Везувий.
Двоим им должен секрет открыться -
что там за дым над горой курится?
 
Удар подземный расколет гору.
Который глуп и мудрец который,
на каменистой крутой тропе их
врасплох застигнет судьба Помпеи.
 
А у Помпеи сегодня праздник -
льва гладиатор на сцене дразнит.
И на трибуне гетеру Клею
сенатор Клавдий на ужин клеит.
 
Гетера с нравом, гетера с перцем.
Он вынимает один сестерций.
Она сердита, но щедр патриций –
они сойдутся на цифре тридцать.
 
Маслины зреют и фиги спеют.
А тело Клеи бассейн лелеет.
Страсть закипает и крепнет фаллос!
Но сколько времени им осталось?
 
Вокруг помоста, где храм Изиды,
народ волнуется - Бес изыди!
Палач старается деловито.
Казнят какого-то неофита.
 
Но кто палач здесь и кто казнимый.
Дамоклов меч занесен над ними.
Топор остер, только меч острее.
Их всех примирит судьба Помпеи.
 
Я сочиняю стихотворенье.
Издам ли это свое творенье?
Мечтаю тихо я, смежив веки -
оно издастся в грядущем веке.
 
Я сочиняю стихотворенье.
Но вечен страх мой от сотворенья -
труд завершить ли я свой успею?
Не ждет ли всех нас судьба Помпеи?
***
 
Поправьте, мадам, свой локон
 
Когда в шар земной Нибиру
забьет здоровенный гвоздь,
на что надеяться миру?
Только лишь на авось.
 
Авось – это парень русский.
Всегда он готов помочь.
Избавить тебя от грусти.
Беду твою превозмочь.
 
Авось пронесет телега -
космический фаэтон -
и будет счастлив калека,
и будет слово – "потом".
 
Звезда завернет за угол –
и шум о Нибиру стих.
И кто-нибудь на досуге
прочтет мой веселый стих.
 
И мир будет тих и светел,
и сгинут тревоги те.
И будут рождаться дети
и радоваться красоте.
 
Надеемся, что далек он,
а он за углом нас ждет.
Поправьте, мадам, свой локон –
декабрь, двенадцатый год.
***
 
Для чего мы пишем
 
Для чего мы пишем?
Каковы причины,
если жаром пышем
и притом мужчины.
 
Все предельно просто –
чтоб достать  до вишен,
кто не вышел ростом,
хочет стать повыше.
 
Рифмами пылаем,
заползаем в души.
Страсть свою влагаем
в розовые уши.
 
Признавайтесь, братцы.
Нет честнее версий –
чтоб потом добраться
до иных отверстий.
***
 
Если быть честным

Если быть до основанья честным -
все рекорды честности побить,
пишем мы затем, чтоб не исчезнуть.
Чтоб еще немножечко побыть.

Если стих ознобом по телам, то
будет много раз он повторен.
Тот, кто одарен таким талантом -
эликсиром жизни одарен.

Повторят тебя - и не исчезнешь,
с веком не уйдешь в небытие.
Повторят тебя - и ты воскреснешь
и продлится жите твое.
***

Поэт от юности прыщавый

Поэт от юности прыщавый,
закон поэзии таков -
когда бы не было прощаний,
тогда бы не было стихов.

Не тех, что в радости пекутся.
Печаль - начало всех начал.
Стихи из радости не ткутся.
Основа - боль. Узор - печаль.

На встречу с музою капризной
подвигнуть вас не мудрено
прощаньем с женщиною, с жизнью,
что иногда почти равно.

Стихов немало написал я,
по жизни рифмами соря.
Они не раз меня спасали.
Я жив лишь им благодаря.
***
 
Писать о добром
 
Писать о добром,
писать о вечном,
богоподобном,
но человечном?

Не разгоняйтесь.
Здесь есть система.
Об этом, знайте,
всего две темы.

И в них, проверьте,
сюжеты с кровью.
В одной – со Смертью.
В другой – с Любовью.

Две темы эти
боролись в  пьесе?
В любом столетьи
она уместна.

Кровь леденеет,
покинув тело.
Герой бледнеет? -
Так Смерть хотела.

Кровь закипает,
где щек румянец? -
Любовь играет
свой вечный танец.

Писать о добром.
Писать о вечном,
богоподобном,
но человечном,

о настоящем,
непреходящем?
Секрет открою -
ПИШИТЕ КРОВЬЮ
***
 
В мансарде

Проживал он в мансарде.
Ел в томате консервы.
Возвращаясь с концерта,
сочинял он абсурды.

Но абсурды - не в моде.
И мансарда сгорела.
Пара грязных тарелок.
Тараканы в комоде.

И парик грязно-белый.
И концерты - в тумане.
И консервов в томате
много лет уж не ел он.

Кто теперь он, о, Боже?
Где теперь его банджо?
Безработный на бирже
и подавшийся в бОмжи.
***
 
Спасибо всем
 
Спасибо всем мерзавцам,
а также всем скотам.
Без них бы оказаться
я мог совсем не там.

Допустим – на Олимпе,
куда б, как муха, влип,
где стал бы драной липой
мой разудалый клип.

А то, не дай Бог, ветер
занес бы на Парнас,
где было бы на свете
таких лишь пара нас.

Они мне были кстати.
Спасибо им, родным.
Ведь стал я в результате
ЕДИНСТВЕННЫМ, ОДНИМ.

Могли б меня вы раньше
на сорок лет узнать.
Жена бы – в генеральши
и я бы вышел в знать.

Да что бы было толку,
когда бы стал таков?
Ну, прибыло бы полку
бездарных дураков.
***
 
Гимн врагу
 
Не смею обратиться к Вам на ты.
Для этого Вас слишком уважаю
за то ..что Вас собою раздражаю
до дрожи, до слюны, до хрипоты.

Мне ненавистью Вашею в цене
и в красоте прибавлено, и в росте.
Спасибо Вам, что Вы красны от злости,
когда Вы говорите обо мне.

Я знаю - можно не иметь врагов.
Юлить и лгать или смолчать в платочек,
быть робким, как осиновый листочек,
и пусть воюет кто-нибудь другой.

Я знаю тех, кто обошел бы вас.
Я знаю добрых. Ими все довольны.
Но их забудут вольно ли, невольно,
как только их не станет среди нас.

Я счастлив тем, что есть Вы у меня
и ненависть мне Ваша, словно орден.
Вы - острый диссонанс в моем аккорде.
Без Вас бы я не смог прожить и дня.

Люблю друзей. Но я не верю им -
обманет друг, любимая изменит.
И только враг не склонен к перемене -
он НАВСЕГДА останется моим.
***
 
Я не без Бога
 
Я не без Бога в голове
и без меня ни дня Он тоже.
Но чем ленивей человек,
тем чаще Бога он тревожит.
***
 
У Бога не выпрашивай
 
У Бога не выпрашивай награды
за крест, который носишь на груди.
Люби не Бога, а того, кто рядом.
И Бог тебя за это наградит.
***
 
Твоей не позавидуешь
 
Твоей не позавидуешь судьбе.
Но ты благодарить обязан бога.
Ведь как бы плохо не было тебе,
есть те, которым хуже. И намного.
***
 
Гонор
 
Молиться гонор не велит.
Боимся в росте умалиться.
Но если что-то заболит,
спешим кому-то помолиться.
***
 
Допоки стріха
 
Допоки стріха не тече,
не тра від Бога нам нічого.
А як від чогось припече –
мерщій, прожогом та до Бога.
***
 
Наше ремесло

Пусть говорят, что наше РЕМЕСЛО
уже давно и прочно устарело.
Осталось в прошлой эре вРЕМЯ СЛОв.
Настанет в новой эре время дела.

Пусть говорят. Но в мире есть Судья,
сказавший, что вначале было СЛОВО.
Еще сгодится вам моя ладья.
Еще случится взять мое веСЛО ВАм.
***
 
Где я родился

Где я родился, там и затерялся.
В России срок пожизненный мотал.
По-русски говорить и петь пытался.
Зря бисер только по ветру метал.

В чужой стране, в чужой наряд рядиться,
где все равно пырнут тебя ножом,
глухонемым не лучше ли родиться,
чем говорить на языке чужом.

Но почему не знаю я родного,
зачем чужого бросить не могу,
ни одного не изучив иного,
из-за чего отсюда не бегу?

По-русски врите, врите на иврите,
то Тот, кто держит мир в своей руке,
меня решил России подарить и
со мной попеть на русском языке.
***
 
Единственный путь
 
Вознесен я пик истории.
Впереди и вокруг - обрыв.
Все четыре крутые стороны,
как одна, ко мне недобры.

Мне бы крылья. О возвращении
зря мечтать на своих на двух.
Глянешь вниз - в голове кружение.
Изымает пространство дух.

Как ни странно, я жив пока еще,
только тела не уберечь.
Не настало ли время каяться
и тщеславные книги жечь.

Здесь один на один со всеми я.
Среди неба - как в шалаше.
И один только путь к спасению -
только вверх и только душе.
***
 
Не мистик я
 
Не мистик я и не тихо помешан.
Однако, среди прочих разных дело,
я с душами ушедших и умерших
общаюсь, как с живыми, каждый день.
 
На гуще на кофейной не гадаю.
На блюдце с талым воском не смотрю.
Беру на полке книгу – и читаю,
и как с живою –  с нею говорю.
 
Пускай мое желание нескромно,
карандашу доверяясь, как ножу,
я выну душу с легкими и с кровью
и на стихи ее переложу.
 
Чтобы душа, расставшись с телом, пела,
чтоб слушали ее едва дыша.
Не умирала ведь душа Шопена
и не умрет Есенина душа.
***
 
Стихи с Его листа
 
Загораюсь злобой я утробной,
слыша речь о жизни, о загробной.
Слыша плач о рае, плач о Боге.
Лодыри! Лентяи! Лежебоки!
 
Птицы, что не сеют и не пашут,
дармовой не грежу пищей вашей.
Не терзаю Бога я молитвой,
чтобы манна мне была налита.
 
Пью ее, не утоляя жажды,
жизнь, в которой жив я лишь однажды.
Хоть на краткий миг, зато со мною
та, зовут которую земною.
 
Блеяние слышу и мычанье:
–  Обречен на вечные мученья.
Впереди – на вертеле верченье.
Но страшней мне вечное молчанье.
 
Для чего мне райское паренье,
если ни одним стихотвореньем
не затрону родственные души
на тропе в неведенье идущей.
 
С той поры, как отлучен от мира,
Пушкин не бряцал своею лирой
и, певец христова воскресенья,
не воскрес ни строчкою Есенин.
 
Быть в раю, твердят,  такое счастье,
что еще никто не возвращался.
Ну, а мне не надобно иного,
лишь немного этого – земного.
 
Видеть не на том хочу, на этом
краем глаза краешек рассвета,
вздохи ветра слышать и при этом
быть поэтом и чуть-чуть с приветом.
 
Я рожден для сочиненья стансов.
Мне иных не надо ипостасей,
перевоплощений в райских кущах
и бесполой радости в грядущем.
 
Но, отнюдь, не отрицаю Бога,
а, напротив, верую глубоко
и пишу стихи с Его листа я,
и моими он речёт устами.
 
Каждой новой строчкою своею
зерна откровений божьих сею,
чтоб упав на землю божьим словом,
снова лесом вырасти сосновым.
 
Как сосна, объятая закатом,
отливает золотом строка там.
И текут слова мои меж вами,
словно синева между ветвями.
***