Одуванчик

Одуванчик.
рассказ
        Что ни говори, а вторники я не люблю. Не то чтобы день недели, а само слово «вторник». Оно напоминает мне о давнем случае из школьной жизни, когда стала свидетелем чужой беды.
       Середина апреля выдалась тёплой, что значительно затрудняло работу. Не только ученики, но и мы, учителя, с нетерпением ждали летних каникул. Учебный год был непростым. В первом полугодии пережили фронтальную проверку районо и ещё не отошли от перенапряжения. В один из таких дней завуч вызвала меня к себе.
- Лариса Анатольевна, выручайте, - сказала она. – Вы знаете, Руднева в больнице, до конца учебного года не выйдет. Часы её уже раскидали. Осталась индивидуалка, Лена Ткач, пятый класс.
       Индивидуалкой в школе называют часы, выделенные на детей-инвалидов.  Их у нас было пятеро. Четверо посещали учителей по индивидуальному графику вне уроков. Леночку Ткач обучали на дому с первого класса. У девочки был прогрессирующий ДЦП и ещё куча заболеваний.
- Дайте лучше часы, - попросила я.
- Зачем Вам лишние планы, тетради! Свои выпускные надо готовить к экзаменам, а ещё классное руководство. Итак нагрузка будь здоров! А тут раз в неделю по вторникам на полчасика сбегала и баста.
- Полчаса?
- Дольше врачи не рекомендуют.
- А где живёт? Далеко?
- В двух кварталах от школы, - успокоила завуч.
       Во вторник, закончив школьные дела, я отправилась по указанному адресу. Удручала мысль, как общаться с больным ребёнком, который не ходит, скорее всего, не общается с ровесниками и оттого одинок? Но белоснежные кроны цветущих персиков и абрикосов отвлекли от печальных раздумий. Природа обновлялась, утверждая главный закон жизни: ничто не исчезает бесследно.
       Перед частным домом с зелёной кровлей, куда я должна была войти, росли две ёлочки. Деревянная калитка с резным узором пропела нежную песню, и я оказалась в уютном дворике. Пожилая женщина в байковом халате, повязанная пёстрой косынкой, кормила кур кукурузными зёрнами, приговаривая: «Цып-цып-цып».
- Здравствуйте! Я учитель, Лариса Анатольевна, на замену коллеги.
- Добрый день! Подождите минутку. Я сейчас. Подготовлю Леночку, - ответила хозяйка.
       Через несколько минут меня позвали. В большой светлой комнате на кровати обложенная подушками и укрытая одеялом сидела девочка. Тёмные глаза-блюдца, казалось, занимали пол-лица. Меня поразила её худоба и цвет кожи, белой-белой, прозрачной-прозрачной. Из-под нахлобученной шапочки выглядывали реденькие тёмные волосики.
- Здравствуй, Леночка! – бодро сказала я и присела на стул возле кровати.
- Здравствуйте, - ответила она, мельком взглянув на меня.
- Я буду учить тебя русскому языку  и литературе. Ты умеешь писать?
- Она пишет и читает, только медленно, - бросилась объяснять бабушка.
- Для начала я дам тебе почитать книжку. Она забавная, и много картинок.
       Это был «Старик Хоттабыч» Лагина. Я раскрыла книгу наугад и сразу попала на яркую иллюстрацию, где Хоттабыч пытался «помочь» футболистам. Но Лена захлопнула книгу и стала листать с самого начала. Я не мешала. Я привыкала к обстановке и к моей необычной ученице. Сердце переполняла жалость к ребёнку, лишённому возможности  передвигаться. Невольно представила свою дочку, крепенькую, розовощёкую, с пышными волосами. Её тоже звали Леной, но все  привыкли к домашнему – Лялька.
- Хочешь, я буду звать тебя Лялей? – старалась я подобрать к девочке ключик.
- Нет.  Я Лена, - был ответ. 
       Знакомство состоялось, и мы перешли к уроку. Было ясно: передо мной человечек с сильным характером.
       Ночью не спалось. Закрыв глаза, видела худенькую ручку с вывернутыми в сторону пальчиками, выводящую в тетради слова. Несмотря ни на что, почерк у девочки оказался красивым. С благодарностью подумалось о коллеге, научившей Леночку письму.
       «За что? Почему судьба обделила эту кроху здоровьем? – спрашивала себя. – Говорят, грехи родителей падут на головы детей. Это не справедливо. За свои грехи человек должен отвечать сам. За какие грехи мучается этот ребёнок?»
       Я стала припоминать собственные грехи. Ведь если это так, то и моей Ляльке за меня отдуваться! Иные поступки было стыдно вспоминать. «Зачеркнуть бы всю жизнь да сначала начать», - пришли на ум слова из песни.
***   
       И снова вторник. И снова иду в дом с ёлочками под окном. Вдоль обочины в сочной молодой траве желтеют головки первых одуванчиков. Я решила порадовать девочку и стала срывать ломкие длинные стебельки.
       Хотя на сердце скребли кошки, перед тем, как войти, я справилась с выражением лица, чтобы не обидеть ребёнка жалостью.
- Здравствуй, Леночка! Гляди, что принесла!
       Ручка девочки сжала маленький букетик, личико  ожило, она улыбнулась и принялась перебирать цветы.  Словно ниточка связала её с огромным бурным незнакомым миром. Теперь каждый раз я что-то приносила Лене: шишку, тюльпанчик, веточку распустившейся сирени.
       А по земле шагал май, приближая лето и долгожданный отпуск. Пятиклассники давно уже познакомились с «Муму» Тургенева, а мы с Леночкой только сейчас взялись за это произведение.  Читали по очереди. Когда девочка уставала, книгу брала я.
- Понравился рассказ? – спросила я, захлопнув учебник.
- А щенку не было больно? – ответила она вопросом на вопрос.
       Я растерялась, не зная, что сказать.
- Это ничего, если больно. Надо потерпеть, зато потом будет не больно, - сказала она, глядя перед собой.
       Мне стало жутко. Маленький человечек думал о смерти как об избавлении от страданий. Захотелось отвлечь ребёнка от грустных мыслей.
- Смотри, - я оторвала от веточки сирени одну звёздочку, - у этого цветка пять лепестков. В детстве мы с подружками искали именно такой, пятилистник.  Если его съесть, исполнится желание. Хочешь – загадай.
       Я протянула Лене цветочек. Она задержала его в тонких пальчиках,  посмотрела долгим взглядом и проглотила.
- Вот и славно. Теперь дело пойдёт на поправку.
       В глазах девочки промелькнул огонёк.
- Мама и папа на работе? – спросила я.
- Да. Я всегда с бабушкой, - сказала Лена и прикрыла глаза. Было ясно: она устала.
       Я вернулась в школу заполнить журналы. В учительской тишина. Лишь за столом у окна что-то писала математичка.
- Не могу видеть, как мучается ребёнок, - поделилась я. – Среди занятия, бывает, закатывает глазки и зовёт: «Ба!» Бабушка тащит обезболивающее. Говорю: «Может, не приходить?» Так бабулька руками замахала: «Что Вы! Она Вас так ждёт! Предполагает, что ей принесёте».
- Нельзя. У нас всеобуч, - сказала математичка. – А если подумать, мы ей как свет в окошке. Кого она видит? Жалко девчонку. Способная. Примеры решает, задачи.
- И пишет красивее иных наших лоботрясов, - согласилась я.
       Мелькали недели, а я пересчитывала оставшиеся вторники.
***   
- Видишь, какое чудо я принесла, - в руке у меня белел пушистый шарик одуванчика. – Смотри, что сейчас будет.
     Я дунула на цветок, и в ту же секунду мелкие парашютики разлетелись в разные стороны. 
- Как летят! Упадут на землю и дадут новую жизнь. 
       Но глаза девочки смотрели на стебель с облысевшей головой. Она вдруг стала хватать ртом воздух, сползла на бок, глаза расширились, вылезая из орбит.
- Мария Васильевна! Леночке плохо! – заорала я.
      Бабушка тут же выросла на пороге, схватила с тумбочки аэрозоль, всунула в рот сомлевшей внучке и несколько раз нажала на колпачок.  Я, не отрываясь, наблюдала за её уверенными действиями.
       Постепенно Леночка пришла в себя. Личико оживилось. Видимо, приступ забрал много сил, она прикрыла глаза и задремала.
- Не приходите к нам больше. Не надо, - сказала Мария Васильевна, не глядя на меня, и поспешила на кухню.
- До свидания, Леночка, - шепнула я, склонившись над девочкой.
       Я чувствовала: больше никогда не увижу эту девочку.
***   
       Леночки не стало в середине июля. Об этом я узнала, вернувшись из отпуска в конце августа, и очень расстроилась. Школьная жизнь закружила, завертела. Побежали годы.
       Назначение завучем по воспитательной работе и обрадовало (доверили!), и испугало: вдруг не справлюсь. С головой ушла в подготовку праздника Первого звонка и озадачила учителей первых классов:
- Подберите среди первоклашек девочку, маленькую и хорошенькую. Будет давать звонок.
- У меня есть такая, - сказала одна из них. – Мордашка – просто загляденье!
- Очень хорошо. Напишите на листочке имя и фамилию, и пусть родители приведут её на репетицию.
       Назавтра  ко мне подошла симпатичная женщина, за руку она держала девочку.
- Добрый день, Лариса Анатольевна! Мы на репетицию, - сказала она.
       Я достала из рабочего блокнота листок и прочитала:
- Алёна Ткач.
       На меня глядели огромные тёмные глаза-блюдца.
- Ткач? – переспросила я.
- Да, Лариса Анатольевна. Это сестричка Леночки. Мы выросли и идём в нашу родную школу, - говорила она, поправляя на дочке бантик.
- Очень рада за Вас, - промямлила я.
     После репетиции, уже уходя, женщина шепнула дочке:
- Подожди меня у крыльца.
       Она подошла ко мне.
- Знаете, Лариса Анатольевна, что сказала Леночка перед смертью?
      Я ощутила, как задрожали ноги.
- Мамочка, я полечу, как парашютик одуванчика. Полечу далеко-далеко…
        Праздник подходил к концу.
- Право дать Первый звонок предоставляется… - объявила  ведущая, и Алёнка Ткач с огромными белыми бантами поплыла на плече выпускника над присутствующими, оглашая громким звонком начало учебного года.  На мгновение показалось, это Леночка держит звонок. «Я полечу, как парашютик одуванчика. Полечу далеко-далеко», - доносился её далёкий голос.
       Торжество закончилось, и площадка опустела, но я не уходила. У ограды в траве одиноко выглядывала белая шапка одуванчика. Осторожно сорвав его, я сильно дунула.
- Летите, милые, летите далеко-далеко! Сейте новую жизнь!    15.12.2015