Беглецъ

                (Отрывок из повести «Батальон смерти»)

                «Генерал! Наши карты – дерьмо. Я пас…»
                (И. Бродский)

Во время моей службы в N-ской воинской части империи пришлось мне как то познакомиться с неким человеком, который бегство (от чего-либо) мыслил как философию своего бытия – способом существования. В том кусочке гигантской военной машины, в котором выпало мне служить в 1983 – 1985 годах было немало странных людей – в те годы брали в армию всех: больных и здоровых, интеллектуалов и полных дегенератов, чудаков и людей с, так сказать, явными завихрениями в голове. И откупиться от армии было почти нереально. Службу воспринимали как неизбежную фатальную ноту скучной мелодии жизни.

Среди солдат, тянувших нелёгкую лямку казармы, случались представители самых разных национальностей – порой известных только узкому кругу специалистов (этнографа бы туда!). Рядовой С. был уйгуром. Большинство его соплеменником проживает в Поднебесной. Ему же выпало родиться в соседней империи. Занимался он в своей гражданской жизни выпасанием стад парнокопытных животных на горных лугах Ала-тау. И жилось ему, может и не очень легко, но свободно.

Как то в его убогой лачуге пастуха кончилась соль, и он подался в ближайшее селение, лежащее в долине каменистых хребтов. Там его изловили и забрали в войско – молодой пастух пришёлся как раз под аршин. В N-ской воинской части ему совершенно не понравилось. Причём не понравилось всё – от способа бытия до методов пополнения телом энергии. А посему решил он вернуться в родные горы. А поскольку не пускали за порог (точнее за зелёный забор) – бежать. Заметив, что в воинской части в избытке имеется различное оружие, за которым присмотр был весьма и весьма небрежный, и подумав, что в жизни пастуха борьба с волками неминуемый аспект бытия и скорострел автоматом именуемый будет в этом деле весьма пригоден, служивый С. прихватив эту окаянную железку и буханку хлеба убежал из воинской части. Добирался домой он в вагонах товарных поездов. Каким образом он узнавал, куда и какой товарный поезд едет (имея о географии Евразии весьма туманное представление) – великая загадка. Но до родных краёв он всё же добрался. И там где дорога железная оборвалась он пошёл пешком. (Можно только представить себе это путешествие! Это же была целая эпопея!)

Дорогой, имея довольно много времени для раздумий и размышлений, он понял, что в родных горах на лугу пахучем и привольном его опять же поймают и вернут в опостылое войско. А посему решил он перейти китайскую границу и присоединиться к большинству своего народа. Границу царства ему перейти не удалось – его поймали пограничники. Сопротивления он не оказывал и честно признался, что в армии ему не понравилось, он оттудава ушёл и путь держит к своим сородичам в Срединное царство с целью вернуться к скромной жизни пастуха.

Его отвезли назад в N-скую воинскую часть и предали в руки созванного по причине сей оказии военного трибунала. За такие деяния в те годы наказание следовало строгое – вплоть до смертной казни растрелянием. Но приговор трибунала оказался на удивление милостивым – два года дисбата. Это сразу в N-ской воинской части стало легендой и вызвало немалое удивление и толки: «Как?! С оружием бежал и только дисбат?! Рядовой NN десять рублей украл – и ему дали десять лет тюрьмы – по году за каждый рубль! А тут только два года дисбата!» (Была такая оказия в перед этим в отдельном батальоне, была. При этом рядовой NN чуть не убил продавщицу в магазине за эту десятку – ему за разбой десять лет на каторгу.)

Не ведаю, почему чёрный трибунал красной армии был к рядовому С. так милостив. Возможно, на трибунал повлиял тот факт, что рядового С. перед бегством зверски избили пятеро «лбов» за плохое знание русского языка. Или ещё были какие то обстоятельства…

Отбыв наказание в дисбате рядовой С. вернулся в N-скую воинскую часть для продолжения несения службы. Правда, склонности к дисциплине у него не появилось. Скорее, наоборот. Кроме того, он стал озлобленным мизантропом. Почти ни с кем не общался.

Кроме того, у него появилась странная привычка: он периодически брал на кухне нож и резал себе руки, ноги, грудь, голову. После этого он шёл в санитарную часть, где ему, естественно, делали перевязку. Забинтованный он ходил по казарме и бросал в пространство фразы (хотя его никто ни о чём не спрашивал): «Вот, поранился, не могу службу нести, в караул не могу, в наряд не могу…» Как только раны заживали – он повторял эту процедуру.

Отслужив таким образом четыре года вместо положенных двух, окончил службу плохо – отлучившись самовольно в город перед самым увольнением в запас, он попал под колёса автомобиля и был задавлен насмерть. Он, всё таки, убежал от всех – от службы, от людей, вызывавших у него отвращение, от мира сего серого. Он прекрасно понимал, что свободу как таковую не получают в подарок, свободу можно только обрести, достигнуть, завоевать. Всё равно как – или кромсая своё тело или отрекаясь от всего и от всех. Он всё таки убежал – от жизни с которой примириться не мог. Пускай, в Великое Ничто. Но последнее бегство ему вполне удалось. Мне по этому поводу вспомнилась одна бессмертная фраза из Борхеса: «Я никогда не был членом ни одной организации». Подобную абсолютизацию свободы индивидуума мы найдём разве что у Чжуан Цзы. Вероятно, существует определённая порода людей, для которых понятие «внутренняя свобода» есть не более чем абстракция. Для них любое ограничение вызывает настолько сильный протест, что они готовы даже на уничтожение собственной плоти или прекращение земного существования во имя уничтожения диктата со стороны другой личности. Это бред – мысль о том, что существуют народы, привыкшие к деспотизму и рабству. Каждый ищет свой путь к свободе или к иллюзии свободы.

Спросите, для чего я, собственно, разукрашиваю чёрно-белые картины совка красками осени? Так, ни для чего…

(Написано на основе реальных событий 1981 – 1985 годов. Рисунок из сети. Автора рисунка не помню, но ему очень благодарен.)