Незримость ювенильного бездневья

Незримы люди. И незримы миражи.
Натёрты будни на годах... как стёрты ступни.
Накрывшись флагом, поступью погоста
Выходишь, наклонившийся в полроста,
На парад. В белье из нижних слёз...
На счастье скудных.
Выживший для тоста, макаешь рожу в таз,
Размазываешь мину.
Из безразличия чернильной образчины
Твои черты сейчас. Незримы куражи.

Запрятаны зрачковые банкноты:
Глаза не покупают... мелочь... звон...
Ты внутренне походишь на притон
Живущий на приходы лицедеев.
Незримы лакомости. И незримы лести.
Натёрты выходные на годах... блудные...
Картинкой кажешься, гнойник на потрохах.
Всё мажешься... всё ряжен - на устах
Подбиты фразы чёрствого кокетства.
Ты выбрит вдоль хребта под кальку детства.

Незримы миражи. Незримы люди.
Натёрты ступни...
Катышками кожи с стёртых будней снова кажешь рожи...
Накрывшись банным, приступом прохвоста
Исходишь в пасть гнилого холокоста.
Ретроград белья из нижних грёз...
Наставник чудных
Выживших из роста, срывающих болячки с тел
Как чётки страз...
От безобразия синильной обличины
Твои ходы сейчас. Незримы куражи.

Но зримы. При включении души.