Письмо

Эта история могла произойти в любое время и в любом месте. Да, этот рассказ придуман от начала и до конца. Но сам сюжет взят из жизни: в 1943 году русский солдат ценой собственной жизни доставил за линию фронта своему противнику письмо из сбитого самолета. После возвращения он был расстрелян -  своими же, за предательство.

Рич сидел у костра и рассматривал письмо. Оно было из той, довоенной, жизни: белый конверт, запечатанный сургучом, в который была вплавлена маленькая синяя ленточка. Это письмо оказалось в кармане у того парня, которого Рич снял из своего ружья накануне утром. Письмо было адресовано какому-то Гилберту во вражеском лагере. "Интересно, что там написано? Может быть что-то важное?" Эту мысль подкрепляло то, что у лазутчика кроме письма был с собой только провиант. Даже оружия у него не было. "Да, жаль парнишку, ему всего-то лет девятнадцать и было. Но кто же знал, что он безоружен? Ведь на окрик он спешился и полез за пазуху. Кто же знал, что он хотел достать платок? Чертова война!" – такие мысли не покидали Рича весь вечер. "Может быть прочитать письмо? А вдруг там что-то действительно важное?"

Наверное, Рич так бы и не прочел письмо, а, скорее, просто выбросил его спустя какое-то время, если бы не полуденный сон. Еще в самом начале войны у Рича были жена и дочь. Дочь только что вышла замуж и ждала ребенка. Это должен был быть мальчик. И Рич ждал его, наверное, больше, чем отец. Ведь сам Рич всю жизнь мечтал о сыне, но после первых родов врачи запретили жене рожать. И эту его маленькую девочку, его Жизель, и его внука, расстреляли чертовы повстанцы. Муж дочери сразу записался добровольцем и улетел на восставшие земли. Жена Рича тронулась умом и умерла в больнице спустя  год. Никого больше не осталось. Только во сне к Ричу приходили дочь и жена. И в этот раз ему приснилась Жизель, - такой, какой она была запаяна в смертную капсулу: в белом платье с синими и голубыми ленточками. Жизель плакала – беззвучно и горько. От этого плача Рич и проснулся. Голодно выли шакалы. А перед глазами у Рича была дочь – в белом платье с синими ленточкам.
А сейчас весь отряд спал. Рич снова подсел к костру, положил на колени винтовку и задумался.
"Ленточки, ленточки… Где же сейчас Кир? Жив ли он? Сейчас бы внуку было четыре годика, а детям - по двадцать шесть. Это значит, что мы воюем уже скоро пять лет. Воюем? Нет, остались такие же фанатики, как я. Земли уже давно поделены. Люди работают, растят детей. И вспоминают эту войну как что-то давно прошедшее. Только в телесводках мы стали привычным репортажем. И мальчишки бегут к нам, чтобы проверить свое мужество. Да, привычная война… Шесть враждующих отрядов, разбросанных по трем мирам. Время от времени кого-то увозят в капсулах с воинскими ленточками на груди. Ленточки-ленточки…"

Рич резко отложил винтовку в сторону и решительно полез за пазуху. Он немного помедлил, прежде чем сломать сургуч на конверте. А потом начал читать письмо, вначале - как читают газету, а потом все внимательнее.
"Милый мой, родной Гил! Прекрати обижаться, я была неправа. Но нельзя же из-за этого, как мальчишка, срываться и бежать на военные земли! Пойми, там не место ни тебе, ни всем, кто там находится. На кафедре вчера сказали, что оба Правительства рассматривают вариант о запрете оружия и строительства на Военземе музея последней войны. Мама передает тебе привет и обещает напомнить тебе историю о розовой попке. О чем это она? Я спрашивала, но она смеется и говорит, что ты все поймешь. Знаешь, она постарела за этот год. Глаза молодые, но грустные. Я думала о нас. Гил, я ушла из редакции. Сейчас учусь, и работаю на кафедре. А вчера я видела Средние земли, - нас отвозили для демонстрации новых технологий воссоздания. Знаешь, там все убрали. Я дышала полной грудью. С детства помню эти запахи: хвои, теплой земли, грибов. Профессор водил нас на родник. Он так журчит! А еще нам показали бельчат. И нам разрешили развести костер и разогреть консервы. Так вкусно! А вы готовите сами? Помнишь Шнайдеров? Мишель уже вернулся. Он сказал, что воевать никто и не хочет. Просто когда Правительства издали приказ, никто не поверил, а теперь уже поздно отступать. Но ведь это так нелогично, Гил! Вы придумали себе какой-то полигон, и совсем забыли про нас. Приезжай быстрее! Я сделала в квартире перестановку. У нас появилась новая мебель. А еще я купила пианино, то самое. Я так хочу, чтобы ты сыграл мне песню, которую написал для меня! Ты мне очень нужен, и не только мне. Когда ты приезжал в последний раз в отпуск, я наговорила тебе много глупого. Но мы такие: вначале говорим, а потом думаем. Твоя мама сказала, что женская мудрость приходит только вместе с материнским молоком. Наверное, я скоро стану мудрой. Гил, я тебя очень-очень люблю. Когда ты приезжал, то оставил мне подарок, о котором мы с тобой мечтали. У тебя будет сын. Но я очень боюсь без тебя. Вэн, твой двоюродный брат (не дяди Сида, а младший Вэн) сказал, что раз такие новости, то он отвезет это письмо тебе. Возвращайтесь вместе! Я договорилась с папой, он возьмет тебя в Межземельный инженерный центр. Кстати, они используют твою формулу для какого-то синтеза. Папа сказал, что если твоя голова так же хорошо соображает, как тогда, когда ты женился на мне, то для тебя есть много работы. Ну, вот и все. Мы с твоей мамой скоро пойдем в магазин. Нужно купить белье для малыша, а еще всяких разностей для кроватки. Я поставила ее рядом с нашей кроватью в спальне. Целую тебя крепко-крепко и люблю. Твоя Лия".

Рич вытер пот со лба и оглянулся. Он бережно вложил письмо обратно в конверт, сунул его в карман и закурил. На скулах заходили желваки: "Я могу  забросить им письмо с самолетом-разведчиком, но вдруг его не найдут? Нужно идти самому. Только так. Конечно, будут стрелять. Оружие оставлю в лагере. Платок. Его я возьму у убитого парня. А чего мне бояться? Конечно, мы просто прозябаем, а это - настоящее дело. У детей должен быть отец. И дети должны быть, и быть  счастливыми. Конечно. Все правильно!"

Через пару часов Рич был готов в путь. До лагеря противников по последним данным было около десяти километров. Рич не сомневался, что часа через три он будет на месте. Главное, чтобы этот парень, Гил, был еще жив. Рич тронулся  в путь.

Уже когда Рич собирался обогнуть холм,  в лагере проснулся новенький – юнец лет семнадцати, приехавший на военные земли в поисках приключений. Его звали Лью. Он увидел одинокую фигуру, скрывавшуюся вдалеке. Около костра Лью заметил винтовку Рича. Спросонья новенький решил, что на лагерь напали, убили Рича, и что сейчас лазутчик уходит обратно. Лью схватил винтовку, прицелился и выстрелил. Далекая фигура вздрогнула и упала. Лью разбудил лагерь.

Раненый Рич дошел до лагеря противников. Его отнесли в палатку к Гилберту. И последнее, что он запомнил в своей жизни, был парень лет двадцати шести, очень похожий на него. Рич улыбнулся, и уже явно через силу, в полубреду, сказал: "Амба, парень. Война закончилась четыре года назад, - в кабинетах, без единого выстрела. Это мы решили стрелять. Езжай домой. Тебя ждут. Синяя ленточка – мальчик, розовая – девочка. Ленточки для дочери должен будешь покупать ты. Знаешь, если на это письмо потрачены две жизни, то они должны быть окуплены. Скажите нашим в лагере, что это мой выбор".

Спустя три дня оба лагеря были пусты. Десять кораблей стартовали одновременно, унося к Свободным землям бывших противников. Но днем раньше с Военных земель стартовал почтовый корабль, взявший на борт самый ценный груз – письма бывших солдатов родным.