Бобыль-9

  ВОЙНА В АФГАНИСТАНЕ.

О войне той мне мало известно,
Так как сам  не участвовал в ней.
Ну, а если совсем сказать честно,  
То не чествую бранных идей.

(Как столица, Кабул очень мрачен
И во всём вековой примитив,
А народ наркотою охвачен,
К европейцам совсем неучтив.
 
И страна вся, как наркодержава
Наживала огромный барыш.
Вот тогда будто с Азербайджана  
И у нас появился гашиш.

Любовь к денежным знакам знакома
Через подлость, обман и «крутых»,
Но зачем наркота и сексмода  
Захлестнула людей молодых).

А о Ване могу сказать сразу,
Что он доблестно там воевал
И в горах ему, как скалолазу,  
Приходилось взрывать перевал.

За отвагу и храбрость на службе
Поощрялся наш Ваня не раз.
Очень предан был воинской дружбе   
И любой мог исполнить приказ.
 
Приходилось в горах и в пустыне
Прорываться сквозь вражье кольцо,
И не только по этой причине  
Он не раз смотрел смерти в лицо.

На глазах убивали героев,
Но не  пала советская рать,
Только кто-то считал за изгоев
Солдатню, растудыт твою мать.

(Та война безрассудно и гадко
Унесла много жизней солдат.
Это нужно в каком быть припадке,         
Чтоб на смерть посылать тех ребят?!

Ну, давайте, хоть как-то, осудим
Перекосы Афганской войны,
Ведь её мы не скоро забудем
И с виновных не снимем вины).

Из генштаба приказы огулом
Не давали подняться с колен,
И в неравном бою под Кабулом             
Угодил доброволец наш в плен.

(На войне не проходит всё гладко,
Но она не прощает измен.
Остаётся навеки  загадка  
Почему есть понятие «плен»).

Супостаты над ним издевались,
Полуголого бросив в подвал,
Стаи крыс где нещадно кусались,
А он с голоду их свежевал.

Воду пил с дождевого потока,
Что в подвал через щель затекал.
Каждый день избивали жестоко  
И сажали в горящий мангал.

Издевались не просто  над Ваней,
Тумаки для него полбеды.
Они выжгли клеймо с пяти граней,  
И стал Ваня иметь две звезды.

Одна там далеко – золотая,
А при нём в виде раны  грудной
И она ему больше родная,  
Значит Ваня наш дважды герой.

Истязание нужное дело,
Чтобы Ваня не мог убежать,
Но со временем раны на теле               
Заживали, и можно дышать.
 
Ваня наш не простой был вояка
И не пальцем мастеренный был,
Выживал и хитрил, как собака  
И все силы к побегу копил.

Вспоминал ли в те дни он о Клаве?
Остаётся об этом гадать.
Только знаю, терзаясь в анклаве,  
Он не в силах был месяц  назвать.

Правда, были осадки сомненья,      
Ведь судьбу не вернуть уже вспять,
Но никак не хватало терпенья –
Мать и Клаву хотелось обнять.

Одержимый любовью и страстью,
Понимал, что ему надо жить, 
(Ведь  стремлению к гордому счастью  
Может только несчастье служить.)
 
Наступила та ночь роковая,
Когда реже пошли патрули.
Оказалась удача сплошная
Да и силы к свободе несли.

Вылез Ваня из смрадной темницы
И змеёю – к реке, как в бою,
Где оставил худые тряпицы,  
Имитируя гибель свою.

Там к навесу с ослами, пугливо,
Где укрылся, зарывшись в навоз.
Двое суток  он ждал терпеливо,  
Изводясь «ароматом» до слёз.

А враги перекрыли маршруты,
Полагая, что пленник пропал,
Но он вылез из затхлой закуты
И за речкой устроил привал. 

Тяжело было – жизнь на пределе,
Из-под ног уходила земля,
А тут голод и боль во всём теле               
Износили вконец Бобыля.

Он скрывался, влезая в могилы,
И готовился взять перевал.
Чтобы выжить, нужны были силы,
Потому и еду воровал.

Переход  начал Ваня со сборов
И нужны  были фляга и нож.
В горах нет возведённых заборов,  
Но сам путь с преисподнею схож.
 
Наконец подготовился славно,
А иначе мог лиха хлебнуть,
И один отщепенцем заздравно
Через горы отправился в путь.

Перевал оказался суровым,
Упование мало питал, 
Вечно каменным дюжим покровом  
Ваню  напрочь всего измотал.

По ночам грохотал окаянный,
Улюлюкал и злобно ревел.
На рассвете туман постоянный,  
От чего наш герой коченел.

(Мы природу ещё не познали,
Предстоит ещё много понять,
На неё чтобы люди влияли –  
Надо знать как собой управлять.
 
А  природа, нам данная Богом,
На любой отвечает нюанс
Не обманом фатальным с подлогом,
А гармонией, грея баланс. 
 
Потому-то с природой не спорят,
Принимают такую, как есть,
Нерадивые только позорят
Тем, что в душу к ней алчут залезть).

Испытание снова приспело
Под покровом ночной пелены,
Ужасающе вдруг зашипело,  
Будто шёпот в аду сатаны.

В двух шагах с остевыми усами, 
Шерсть щетиня и фыркая пар,
И при этом сверкая глазами,  
Был готов для прыжка ягуар.
 
Не успел Ваня вытащить финку,   
Живодёр, челюстями скрипя,
Взял соперника словно былинку
И когтями подмял под себя.

Поединок взыгрался без правил –
Вой и хрип разрывал тишину, 
Скрип зубов только злости добавил,  
Предвещая бойцам свежину.

Сколько времени длилась та битва
Нынче знает один только Бог,
Подсобила Ивану молитва               
И сам случай смертельный помог.

Когда зверь в кровожадном угаре
Свежевал его плоть, то Иван 
Гениталии грыз ягуару               
И зубами порвал «талисман».
 
Живодёр бесновался нещадно
И осклабил клыкастую пасть,
Но ему, свирепевшему жадно,               
Суждено было в пропасть упасть.

Весь израненный, кровью залитый,
Обессиленный Ваня упал
Недобитый, теперь знаменитый,
Двое суток так смерть побеждал.

Отлежался и снова в дорогу,
Расслабляться – себя не жалеть.
Ковылял каждый день понемногу,  
Чтобы пик до дождей  одолеть.
 
Наконец, перевал за спиною,
Ну, а дальше сухие пески.
И опять незаметной тропою  
Разыскать надо было полки.

Только силы совсем на исходе,
И кто знает, где наши войска,
И пополз дальше Ваня к свободе,
Задыхаясь в пылу от песка.
 
Когда полз наш герой по пустыне,
То и там поджидала беда,
Видно кобре – песчаной гордыне
Ваня путь преградил в никуда.
 
Не снимая с плеча своей торбы,
Ваня шею прикрыл как индус
И лицом отвернулся от кобры,
Отвратив чем смертельный укус.

Сколько полз наш солдат – не проверим.
Да и надо ли нам проверять?
Мы Иван Митрофанычу верим,
А иначе кому доверять?!

(Сам-то в мире кому доверяешь?
Жизнь ведёт ежедневный допрос.
Где найдёшь или где потеряешь –
Остаётся извечным вопрос.
 
Жизнь течёт непрерывным потоком,
Остановок не терпит она.
Как и  в сердце совсем одиноком
Тихо плещет надежды волна.
 
Жизнь имеет свои повороты,
Перемены, когда их не ждёшь,
Но всегда остаются заботы
До тех пор, пока ты не умрёшь).

И вдруг гул вертолёта раздался,
И Ивана подняли на борт.
Умирая, к своим он добрался,
Позабыв про уют и комфорт.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ