Метро 2

Мерно покачивающийся вагон. Мерный такт ноги в такт музыке. Я еду домой.
Напротив люди, они занимаются своими делами и погружены, каждый, в свои мысли. Сердце бьется ровно в ритм покачивающихся вагонов. Длинный состав без перегородок, один большой механизм рассекает пространство под землей.Красивые узоры на дверях завораживают взгляд. Мелькают станции, люди на платформе, светильники на стенах. Мы едем и не останавливаемся. Почему мы не останавливаемся...

Резкая остановка и я открыл глаза. Неприятное ощущение начало поедать внутренности и все тело скрутилось в тугой узел.
Где я? Почему так темно? Что происходит?

И я вспомнил. Я спал в своей палатке на станции Алатау. Моя одноместная палатка стояла на нижнем краю платформы, возле ступеней. Я помнил, как выменял ее на свой, уже ставший ненужным, смартфон с кучей фильмов и фотографий, напоминающих о прежней жизни. Все равно электричество стало раскошью.

И я вспомнил взрыв. Атомный взрыв и начало войны.

А теперь взрыв повторился, вернее даже не взрыв, а какой-то нарастающий гул. Именно он стал причиной, от которой я проснулся. Я вылез наружу.
Люди на платформах повыскакивали из своих палаток и жилищ, приглушенное аварийное освещение было включено. Станциионные часы стояли и от этого становилось страшно. Теперь мы не сможем узнать время, узнать, какой сегодня день или год. Жизнь остановилась. Время остановилось для всех. И вдруг станция погрузилась во тьму.

С пол часа ничего не происходило и гул продолжал постепенно нарастать, пока все не увидели огни, освещающие тунель. Заработали эскалаторы, их шум смешивался с голосами людей, которых явно не было на платформе. Наши же жители станции молчали.
И внезапно на станцию въехал поезд. Его светящиеся, металлическим блеском бока, нагоняли ужас, который отражалось в глазах всех, кто обитал на Алатау. Полные вагоны людей. Настоящий метропоезд въехал на станцию и на малой скорости покинул ее. Я, как и другие люди, остался стоять с раскрытым ртом. А потом дали свет и глаза резанула дикая боль. И я проснулся. Снова проснулся в своей палатке.

Голова болела нещадно, воды я вчера так и не принес. Оставалось лежать и смотреть в залатанный потолок.

Только через полгода таких светопредставлений до жителей станции дошло, что это такие ментальные аномалии. И нам было не понять, во сне они были или наяву.

Шел второй год, после начала войны.
А вернее второй год, после того как наш город Алма-Ата, превратилась в выженную ядерную пустыню.

Часы на станции снова отмеряли дни.