Серебряный кубок

  В этот вечер у себя дома на улице Кармелиток, несмотря на врождённую выносливость (а выносил он всё, что попадало ему в руки), Антуан Кулебяка чувствовал себя не очень, что было легко объяснимо. Его новая подружка Натали Колье отказывалась признавать элементарное – путь к сердцу мужчины лежит через желудок, чётко давая понять, что существуют обходные пути. Но они не соответствовали его пуританскому подходу к санитарии и гигиене.
  Кулебяка воистину захворал и по рекомендации мадемуазель Колье отправился к гипнотизёру за профессиональной помощью.
  На двери с табличкой «доктор Франсуа Гурман» висел старинный молоток из меди. Первым желанием Антуана было отвинтить молоток и уйти. Но он с трудом удержался от соблазна и нанёс увесистый удар входной двери, что полностью соответствовало его душевному состоянию и темпераменту. Дверь открылась. На пороге стоял человек с честным открытым лицом в тёплом домашнем халате и шлёпанцах. У его левой ноги два тупорылых питбуля старались зачать третьего. Антуан, покорённый необычайным зрелищем, без приглашения прошёл вовнутрь. Перед входом в кабинет он резко обернулся и испытующе заглянул в глубоко посаженые глаза Франсуа
   – Скажите, доктор, ведь не даром?
   – Не волнуйтесь, обещаю, ваш бюджет выдержит знакомство со мной, – постарался успокоить его мсье Гурман, приветливо указывая на двери, ведущие в кабинет, от одного жеста  разъехавшиеся перед ними.
  – Присаживайтесь, пожалуйста, на стул, – пригласил доктор, и сам поудобней улёгся на кушетку, подперев подбородок рукой.
  Антуан огляделся. На стене в бронзовой рамке висел «Диплом за удачно проведённую экспериментальную операцию Барбаросса на кухонной доске». Под ним в хрустальной горке, выполненной в форме фаллоса, красовался великолепный серебряный кубок, на котором золотом было выгравирано «Гран-при за выдающийся вклад во влагалище».
  Похоже, что я нахожусь там, где надо, подумал Антуан и мысленно потёр зачесавшиеся по работе руки.
  – Не буду нарушать ваш вечерний сон, доктор, долго не задержу вас. Меня беспокоят два спорных фактора.
  Первый – быстрая привыкаемость к лекарствам и женщинам.
  И второй. Предположим – я обезьяна, и еда превратила меня в человека, но подружка отказывается меня кормить на фоне моего кажущегося полного здоровья. Что вы на это скажите? 
  – Вы милый молодой человек. Вы мне импонируете, правда, не совсем понятно на каком инструменте. Более того, вы мне понравились. И я берусь лечить вас бесплатно. Не будете ли вы так любезны, подтолкнуть маятник над кушеткой, он поможет мне вернуться в гипнотическое состояние, из которого вы меня вывели. Как вы правильно заметили, я дремал. И мне хотелось бы досмотреть посетившее меня. Через 15 минут  смогу уделить вам максимум внимания.
  С этими словами, как бы обняв их, доктор лёг на спину, и пристально глядя на мерно раскачивающийся маятник, впал в состояние гипнотического сна.
  Поначалу Антуану это не понравилось. Но потом его взгляд остановился на серебряном кубке, и его врождённая выносливость напомнила о себе. В его распоряжении было 10 минут.
  Кулебяка встал, бесшумно подошёл к хрустальной горке, осторожно открыл её створки (оставалось 8 минут). Он вынул кубок, нежно прижал его к рвущемуся сердцу, путь к которому сегодня лежал через произведение искусства, а не через желудок и направился к выходной двери (оставалось 6 минут).
  Там питбули, выполнившие свою благородную задачу по воспроизводству, смирно стояли задом друг к другу, терпеливо ожидая развязки.
  Антуан улыбнулся измученным животным и растворился в вечерней вуали спустившегося на город тумана.
  Франсуа Гурман открыл глаза и увидел опустошённую горку.
  Не теряя самообладания, он подошёл к столу, выдвинул ящик, и вынув миниатюрный браунинг, встал на колени. Плечом сдвинул дубовый стол, обнажив замочную скважину потайного сейфа, и нажал на курок. Оттуда выскочил ключик. Он вставил его и повернул. Дверца плавно ушла в сторону. Он запустил руку в сейф и вытащил гербовую бумагу с теснёнными буквами «Страховой полис – 50,000 евро».
  Франсуа поднялся и набрал номер комиссара полиции. Меня обокрали, произнёс он упавшим голосом и повесил трубку.
  Второй звонок был к Натали Колье. Меня обокрали, сказал он радостно, сегодня ужинаем в «Максиме».