Пурпурный бархат

По сонной улочке, вразвал,
Телегой тарахтя устало,
Торговец тканей проезжал
До близлежащего базара.

Скребя затылок свой седой,
Мрачнел и думал о наживе.
От жадности едва живой,
Держал он челюсти в зажиме.

И вдруг, откуда ни возьмись,
Когда ее совсем не просят,
Едва не потерявши жизнь,
Шмыгнула кошка под колеса.

Ругнувшись, он притормозил,
На мостовой дождливо-скользкой.
Пурпурный бархат обронил,
Не замечая, из повозки.

Пять метров яркого тепла,
Пять метров мягкого восторга.
Уплыли, как из рук вода,
Без звонкой платы и без торга.

Недолго бархату лежать,
Густой  рекой на камни литься.
Успели двое подбежать -
Домохозяйка  и  блудница.

В добычу алчность рук вонзив,
Рискуя поломать ключицы,
Друг друга взглядом проглотив,
Как две голодные волчицы.

Хозяйка крепкою рукой,
За бархат жестко ухватила,
И, мысля трезвой головой,
Уже в уме его кроила:

«Отдай же, дрянь! Ведь я первей!
И не шути со мною лучше!
Мне это все-таки нужней,
А ты свое еще получишь!

Распутница, смеясь жестоко,
Ее презреньем облила,
Как из ведра помойным стоком,
И вызов смело приняла:

«Зачем тебе? Нашить пеленки?
А может, печку застелить?
Такой приятный, нежный, тонкий…
На теле трепетном носить!»

От серной злобы стало жарко,
И обе будто озверели.
Крестясь испуганно, кухарка
Поспешно затворила двери…

Не уступить. Не удержать.
Какая схватка, Матерь Божья…
Решили просто – разорвать,
Надежду напрочь уничтожив.

Куском пурпурности печальной
Окно украсилось меж стен.
Блудница ж прикрывает тканью
Озябших плеч поникший крен…