А жаль...

 
   
-    Стой, погоди, ты кто такая?- услышала я за спиной. –

Видать, нездешняя, чужая, такой здесь нету ни одной.

     Я оглянулась удивлённо на неожиданный вопрос

и огрызнулась раздражённо:

-      Ты сам-то кто? Что за допрос?

     Мой встречный сразу растерялся, замолк, таращится в упор.

А я ему:

-      Что привязался?  К чему ненужный разговор?

-    Иван,- он тут же спохватился и первым руку протянул, -

ну, не серчай, что прицепился и непонятно, что загнул.

Ты знаешь, это всё от скуки, медвежий угол, тишина,

а тут вдруг ты, я думал, глюки, сплошная прелесть и одна.

 Я здесь родился, местных знаю и вдруг такая красота…

А хочешь, точно угадаю, зачем приехала сюда?

-     Не утруждай себя, приятель. Впервые этот путь топчу.

Где ваша власть, где председатель? Я побеседовать хочу.

-    Ну, ты, царевишна, загнула! До этой масти далеко!

Она вся в город умыкнула, к ним достучаться нелегко.

Не знаю, где и обитают. Признаться, тут их не встречал,

сюда они не приплывают,  у них совсем другой причал.

А ты как к нам, неужто в гости, кому ж так сильно повезло?

А может, ты на свадьбу к Косте? Tам в приглашённых всё село!

-     Нет, я, дружище, за наследством, мне здесь отписан мезонин.

-     Так он со мною по-соседству! Который год стоит один.

Пойдём, я провожу до места - мне всё равно, куда шагать.

Пусть думают - завёл  невесту, здесь лишь бы языки чесать.

Всё пристают, не отлипают: - Женись, Ванюшка, да женись!

Из года в год мозги  терзают - так беспокоит моя жизнь!

      Я усмехнулась, он приметил, и ну про жизнь мне заливать,

что, мол, один на целом свете, запарился невест искать.

А тут вдруг я - сплошная песня, мечта любого этих мест,

здесь жизнь текла бы интересней, кабы сюда таких невест.

Идём, он глаз с меня не сводит, всё мыслит, что б ещё сказать.

Видать, давно гормоны бродят, того гляди начнут скисать.

Я тоже, примиренья ради, решила байки поддержать,

поведала, что в Ленинграде никто не хочет замуж брать.

Он удивился, даже очень и, видно, намотал  на ус,

а я, как-будто между прочим, спросила: 

-     А тебе сгожусь?

    Мол, замуж уж давно охота, пошла бы сразу под венец,

замешкалась вот, правда, что-то, решила глянуть на дворец.

Смотрю, струхнул.

-       Ну, ладно, ладно, не дрейфь, я замуж не пойду,

дом посмотрю, да и обратно. Наследство гляну и ту-ту...

      Пришли, картина, прямо скажем, как в фильмах ужасов точь в точь:

косой домишко цвета сажи! А парень всё шутить не прочь.

-       Ну, вот смотри, считай, всё это теперь до гвоздика твоё,

дом сиротой восьмое лето.  Какое в нём теперь житьё?

      Застыла я возле калитки, её без страха не открыть.

Да, мезонинчик не с открытки, и как с таким жилищем быть?

Я не на шутку растерялась. Куда же мне теперь идти?

Наследство всё к земле прижалось, крыльца и двери не найти.

А парень всё не унывает, советы сыпет, не унять,

упавший дух мой поднимает. Ну, оптимист, ни дать ни взять.

Твердит:

-     Да ты не огорчайся, конечно, это всё под снос,

передохни, потом впрягайся, ты бойкая, решишь вопрос.

     Садится солнце, вечереет, я никому здесь не родня,

никто не ждал и не согреет,  и он сюда не звал меня.

Иван схватил мои вещички и потащил к себе во двор.

-    Не дрейфь, беру  тебя жиличкой. Какие деньги, что за вздор?

Чуть оглядишься, обмозгуем, земля-то всё-таки твоя,

мы не дрожим и не пасуем, народ поможет, ну и я.

Сам за тобою увязался, а помогать - так помогать!

Когда-то тоже  здесь остался  и знаю, как всё поднимать,

и чувства мне твои знакомы, и страхи тоже не забыл,

зато теперь - владелец дома, почти  что барином прослыл.

       Он утешал, а я молчала, не знала даже, что сказать,

и всё яснее понимала, что не хочу и поднимать.

       Ночь навалилась темнотою. Звёзд, как ромашек на лугу,

а я с больною головою в себя придти всё не могу.

То ветер в окна постучится, то что-то зашуршит в углу,

то прокричит ночная птица, то что-то скрипнет на полу.

А утро залилось туманом, рассвет прошило тишиной,

и сено с запахом духмяным коза мусолит за стеной.

Я, нервно кутаясь в шалёнку, застыла в мыслях у окна,

переживаю, как девчонка,  что буду  мыкаться одна.

Домой, домой и просто срочно, немедленно и навсегда,

в дела, в работу сверхурочно, здесь  не останусь никогда.

      Иван зовёт на чашку чая, стол яркой скатертью накрыт,

а я стою, не отвечаю, мне страшно чужд весь этот быт.

Он ждёт, взволнованно вздыхает, я - выразительно гляжу.

Он подошёл и обнимает:

 -        Не плачь, не бойся, провожу.

      Стучат размеренно колеса, в купе привычно гаснет свет.

Он на прощанье - ни вопроса. Стоял, курил, вручил билет.

Опять не сплю, опять терзаюсь, купе пропахло табаком,

лежу сама с собой ругаюсь, злость обжигает кипятком.

Он улыбался, провожая. Наверно, думал, что вернусь.

Не будет этого, я знаю, я  точно там ни приживусь.

       Мой дом, уютная квартира, компьютер, ванна, телефон,

а ночью мысли, как пунктиры: «А как там он, а как же он?»

Ну, просто поселился в мыслях, едва расслаблюсь - снова он.

Там дом давно с землёю слился, о нём и мыслить не резон.

Я до печёнок городская, мне неприятен сельский быт,

а он, улыбочкой терзая, перед глазами всё стоит.

       Зима, морозы налетели, уютный плед, шалёнка, кот.

Да что же я на самом деле всё думаю, как он живёт?

Что мне до этого героя? Живёт у чёрта на рогах...

Никак не справиться с собою, дрожь неприятная в руках...

Поди, там все дома по крышу давно снегами замело,

а я всё голос его слышу и шуточки на всё село.

       Весна пришла так бестолково, снега не тают, холода.

Да, что же было в нём такого, что не приметила тогда?

      Вокзал, народ, гудят составы, в купе и душно ,и темно.

Как сладко в поле пахнут травы! Знакомый дом, порог, окно.

Вокруг плывёт медовый запах - так пахнет яблочный пирог...

...И тут ребёнок крикнул:

-     Папа!

      А я топчу его порог...

Дождался всё ж свою невесту, и сразу с маленьким сынком,

Теперь уж точно я не к месту,  ненужных  сожалений ком.

      И снова пыльная дорога, вокзал, купе, тупая дрожь.

Не разглядела-то немного, а даже встречу не вернёшь.