Возвращение Светланы. Часть вторая

                Паломниками времени уплыли
                Винсент с мадам, Светлана и Яга,
                Кикиморы, Горыныч. Мы спросили:
                Кого найдут там – друга ли? врага?
                Ответ придёт со временем, а время,
                Известно нам, на месте не стоит.
                И строчкою перо летит за теми,
                Кто иногда историю творит.
 
1.
 
Светлана с Лешим по лесу бродила.
Винсент ей лесу дифирамбы пел, –
Восторженность в его словах сквозила –
Он говорить, как рисовать умел.
Показывая Свете буреломы,
Стихии силу тоже воспевал.
В лесу себя он чувствовал, как дома,
Естественно, раз здесь он обитал.
Но тягою к искусству он гордился,
На всё теперь по-новому глядел,
По-новому всё видеть научился –
Да, наш пострел уже везде поспел.
Показывал Светлане исполинов –
Столь необъятны, сколь и высоки.
Стволы в следах их жизни бурной, длинной,
Сыновьи рядом высятся полки.
Дубы и сосны, клёны и берёзы –
Деревья все не лишены красы,
Деревья тоже проливают слёзы –
Деревья наши средней полосы.
И ягодами он кормил с ладони
Светлану, по дороге их набрав.
И птичьи гнёзда, спрятанные в кроне,
Они искали, головы задрав.

Она бродила и запоминала.
Зачем? – спроси, не знала и сама.
Природа эта силы ей давала,
Душой оттаивала и весьма.
Три дня они по лесу прокружили,
По множеству заветных уголков,
Вояжей столько с Лешим совершили,
И посвежели оба – будь здоров.

В избушке собирались вечерами
И обсуждали предстоящий путь:
- Яге, как самой старшей между нами,
Дадим себя немножко обмануть.

- А что – Яга? – Горыныч тоже бился
С охотниками до его голов.
И Леший тоже пО лесу кружился…
Любой из нас из глубины веков.
Но мы – всего природы порожденье.
Точнее даже будет мне сказать,
Людского мы плоды воображенья.
И что вообще о людях можем знать?
У нас всё ясно и про нас известно –
Открой заветных сказок только том.
Внимание к персонам нашим лестно,
Но мы же говорим тут о другом.
Мы с вами у Светланы только свита –
И вот она пусть за собой ведёт.
А в этом веке мы полузабыты,
А дальше нас вообще никто не ждёт.

Вот, как-то так беседы проходили –
Все согласились двинуться назад.
Теперь они судили и рядили,
Какой Яга придумает обряд.

Кикиморы: - А мы назад вернёмся?
- А мы там потанцуем на балах?
- А мы не упадём, не разобьёмся?
И далее по списку: «ох» и «ах»!

Мадам: - Винсент, я тоже не готова!
Привыкла я Светлане доверять,
Но боязно…. Скажи же мне хоть слово!

Винсент в ответ: - Мадам, ну, что опять?
Я знаю, что Светлана всё решила.
Об этом я не раз с ней говорил.
Она же с детства всё читать любила,
Великий князь историю любил.
А за его отсутствием в столице,
Она в Ликани чуть ли не жила
В его библиотеке. Положиться
Ты на Светлану полностью б могла.

- Я доверяю, но одновременно
Боюсь сама, не знаю почему.

- Боязнь, мадам, твоя, скажу, чрезмерна
И мне бы не хотелось одному
Пускаться в путь. И правду мне скажите:
Уже ль меня не любите, мадам?
А любите, то лучше помолчите –
Вы ж знаете, что Вас я не предам!

То «Вы»,  то «ты» - Винсент разволновался.
Он полностью Светлане доверял,
Но, глядя на мадам, подрастерялся,
И с «Вы» на «ты» поэтому скакал.

Горыныч лишь наливкой баловался:
- Индифферентным Леший обозвал.
Вот я индифферентным и остался.
В каких веках я только не бывал.
Мне как-то всё равно, где очутиться –
Востребован везде мой персонаж.
Мне скажут: - Бейся! – значит, буду биться.
Я не теряю никогда кураж!

И день настал. Все собрались в избушке,
Со всеми вместе тишина зашла.
Глаза остановились на старушке –
Яга Светлану зА руку взяла:

- Всё делай так, как говорить я стану –
Звено цепи нам нужно разомкнуть.
Сядь посередь, прикрой глаза, Светлана,
И думай, куда хочешь заглянуть.

В кругу друзей Светлана очутилась,
Сквозь щёлки глаз огонь печи мелькал,
И голова всё явственней кружилась,
А мозг душе команды отдавал.
Как тяжело сдвигать пространства плиты
И создавать тоннель в пластах времён.
Глаза у Светы были приоткрыты,
Она с Ягой шептала в унисон:

- Готова я со временем проститься,
Его готова я отправить вспять,
И знаю, где желаю очутиться,
На этом месте остаюсь стоять.
Два века, для меня назад вернитесь.
Природа-мать, прошу, а не велю,
Вы перед взором только покажитесь –
Где надо будет, я остановлю.

Сначала небо чёрною воронкой
Выстраивает тучи над землёй,
Из леса вытекает струйкой тонкой
Туман и заполняет всё собой.
Туман обычно время поедает,
Из одного в другое унося,
Когда реальность тихо пропадает,
Минуты в невесомости висят.
Но ты не видишь то, что происходит –
Пространство скрыто влажной пеленой.
И всё на месте остаётся вроде,
Но что-то совершается с тобой.

Зажмурившись, Светлана вдруг кивает,
Пытается руками ухватить
То, что перед глазами проплывает,
И начинает потихоньку выть.
Яга её подмышки подхватила,
Пересадила девушку за стол,
Та голову на руки уронила:
Всё – истины момент произошёл.

И пусть пока Светлана отдыхает.
Друзья её расселись за столом.
Пока чернила наши подсыхают,
В порядок свои мысли приведём.

ПРИСКАЗКА 1.
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ОТ ВРЕМЕНИ)

В историю мы с вами окунулись…
Исполнилось царю уж тридцать лет,
Когда стопы Петра земли коснулись,
Ступив на топкий берег. Спору нет –
У возраста в то время мерки были
Совсем другие – Пётр возмужал:
Его войска уже и турка били,
И по Европе сколько проскакал,
Россию вдоль и поперёк объехал,
И нА море в шторма он попадал,
Сколь беспрестанно он кутил в утехах,
В Преображенском – пыточный подвал…

Нельзя ничем уж удивить, казалось,
Царя. Когда на берег он сошёл,
Спокойным сердце мало оставалось –
Нежданно Пётр здесь родину обрёл.
Любовь решающую роль сыграла?
Царь быстро к Петербургу прикипел,
Обрёл здесь то, чего не доставало –
Ведь дома своего он не имел.
Да, жизни ветер человека носит,
Его кидает из конца в конец.
Пристанища душа и тело просят –
Так мало верных, любящих сердец.

В Москве, увы, не мог он развернуться, –
Дышала ненавистной стариной –
Здесь в грязь и лень лишь можно окунуться.
Душа искала пристани иной.
Царь грозен был, а между тем нуждался,
Как люди все – в семейном очаге.
Прочь из Москвы своей душою рвался
И думал о Москве, как о враге.

«Болел» он морем, но не только это
Подвигло это место полюбить,
И он, уже прошед чуть не полсвета,
Решил здесь «Парадиз» свой заложить.
И всё на новом месте получилось:
Над шведами был первый вкус побед,
С семейной жизнью тоже всё сложилось –
И больше неприкаянности нет.
Большим семейством свою жизнь украсит –
Семь лет Невою смыто в море вниз –
Царь, где бы ни был, думает о часе,
Когда же он вернётся в «Парадиз».

2.

Светлана постепенно приходила
В сознание, уже осмыслен взор.
Яга, виски массируя, твердила
Светлане непонятный наговор.
Склонившись к уху, что-то ей шептала,
Скорей пытаясь в чувство привести.
Светлана ей в ответ уже кивала,
Лицо румянцем начало цвести.

Мадам с Винсентом рядышком сидела,
А тот руками на неё махал –
Мадам, пардон, немножечко взопрела,
Пот капельками по лицу стекал.

Кикиморы: - А что, уже случилось?
- На воздух можно выйти, подышать?
- Перед глазами что-то так кружилось!
- Но почему-то мы не можем встать!

Горыныч головами друг на друга
Глазами удивлёнными смотрел.
Считал себя поставленным он в угол,
И лапой шарил – выпить он хотел.

Яга Винсенту: - Надобно лекарство,
Ты знаешь где, компании налить,
А то с тобою мы, как в сонном царстве.
Пора бы нам уже их разбудить.

Легко на редкость Лешему удался
Весь этот неспокойный перелёт.
С Ягою адекватным он остался:
- Сейчас, друзья, налью, и всё пройдёт!

Настойки всем налил он по стакану
И подождал, пока все замолчат:
- Виват, Яга! – и, глядя на Светлану:
- Княгине троекратное ВИВАТ!

И принялись все сразу суетиться,
На стол хозяйки стали накрывать:
Сначала надо было подкрепиться –
Дела пока могли и подождать.

Но всё-таки Светлане не терпелось –
И на крыльцо с Винсентом подалась:
Поляна пред избой куда-то делась,
Тропинка в лес от дома не вилась.
Избушку между сосен кто-то втиснул,
Едва ей место среди них нашлось.
Винсент стоял, лицом всё больше киснул.
Светлана на него взглянула: - Брось!
Конечно, ты – хозяин, понимаю!
Но ты же здесь порядок наведёшь?
Поверь, раз говорю я это – знаю!
Горыныча в помощники возьмёшь.

- Да, вижу я, здесь Лешим и не пахло,
И, сразу видно, - дикая страна:
Где – вон, как прёт, а где – всё и зачахло.
Рука хозяина здесь не видна.

- Ну вот, как раз ты этим и займёшься.
Пошли-ка в дом, отметим свой приход.

- Ты оптимисткой, Света, остаёшься!
Мне с женщинами всё-таки везёт!

И стол готов, и всё расположились:
- Пока не знаю я который год
Там, за оком! Но мы в нём очутились,
И он теперь в историю войдёт! –
Светлана, стоя, свой бокал держала,
И вдумчиво, негромко речь вела,
И каждым словом в душу залезала:
- Яге спасибо, что мне помогла!

Все выпили и разговор завёлся.
Кикиморы: - Куда ж нас занесло?
- А мир за дверью, там, не раскололся?
- Какой сегодня год? Что за число?

- Пиявки, цыц! Вот вам-то, что за дело? –
В их сторону Яга, махнув рукой. –
Узнать пока Светлана не успела.

- Нам интересно – месяц, хоть какой?

Кикиморам Светлана подмигнула:
- Всё тот же – пока лето за окном.
На двести лет я нас назад вернула, –
И облизала губы языком.

- Здесь, значит, легче будет мне подраться? –
Змей, лапами прихлопнув, их потёр.

- Там поглядим, дай нам обосноваться.
В тылу останешься до этих пор.
И попрошу, Горыныч, без обиды.
Нам надо с Лешим город навестить.
А на тебя у нас другие виды,
Пока ж порядок будешь наводить.
Потом – ещё сегодня отдыхаем.
А как же, надо нам в себя прийти –
Не каждый день по времени летаем,
Случаются издержки по пути.

- А я-то что? – Горыныч улыбнулся. –
Я только «за». Винсент, а ну налей, –
К Винсенту со стаканом потянулся.

А тот, налив: - За что же выпьем, Змей?

Яга тут поднялась и заскрипела:
- Ушли от крови, к крови и пришли.
Всего понять ещё я не успела,
Но приземлились с вами на угли.

- Так на Руси всегда её хватало.
Конечно, кровь имею я в виду, –
Светлана на просвет вино держала. –
Отсюда же пока я не уйду!
И время пропущу, как через сито,
Но рыбку в мутной зацеплю воде –
Её обильно по векам разлито…
Узнать нам надо, где мы всё же? Где?

- Однако же, как ты нетерпелива.
Сначала бы нам обустроить быт, –
Яга, как и всегда, не говорлива, –
А там уже и в город путь открыт.

Они ещё сегодня отдыхали,
Назавтра отложив свои дела…
И буквы пред глазами заплясали,
Рука перо с бумаги убрала.


ПРИСКАЗКА 2.
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ОТ ВРЕМЕНИ)
 
Мы с вами забрались в медвежий угол –
Окраина селения-Руси.
Понятно дело, со снабженьем туго –
Сначала-то попробуй, довези.
Доставка производит впечатленье –
По непролазью вдоль дороги всей,
Особенно весенней и осенней,
Сколь много видим мёртвых лошадей,
Которые в упряжке и задохлись.

Любые мы здесь трудности найдём:
Воды переизбыток, чтобы мокли;
А климат, а болота. Дело в том,
Что царь в него вцепился, как зубами,
Как он сказал: «на вечное житьё».
А место это, если между нами,
Так неудачно, что одно нытьё.

Ну, ладно, – крепость. А ему – столица!
Себе втемяшил строить «парадиз».
Он – царь, что скажет – по его творится.
«Я всё могу!» - таков его девиз.
Какой ценой? – вопрос лишь остаётся.
Что здесь сказать? Но для мечты своей,
Которая в сравненьях познаётся,
Он не жалел ни денег, ни людей.
За тем, чтоб делалось, всегда следили строго:
Кто умерли – работать не хотят.
Людей всегда в России было много:
Умрут ли эти – бабы народят!

Попробуйте всего лишь вы представить,
Что надо было преодолевать?
Ведь взялся царь природу здесь подправить,
Своё упорство сваей забивать:
«Пусть почва эта и не благодатна,
Насыплем, значит, сверху новый пласт.
Отсюда не уйду уже обратно,
Природа это место мне отдаст».

И с жертвами, идя, он не считался
Во имя цели – так как велика.
И пусть гром битвы здесь не раздавался,
И не в атаку шли его войска.
В фундамент града залагались кости,
Не можно было время упустить.
Зато и город прибавлялся в росте,
Как на дрожжах, стал быстро подходить.
Мы землю человечиной разбавим,
Перемешаем, сверху замостим,
На сваях рядом уже дом поставим,
И то – по плану, а не как хотим.

И вот стремятся в небо пики-шпили,
Ветра дают работу флюгерам,
Канав, каналов и прудов нарыли –
Здесь видится любимый Амстердам.
Вон целые семейства мельниц-пилен,
А вон с противовесами мосты,
Как Амстердам водою град обилен –
Царь воплощал голландские мечты.

А как царю, наверное, хотелось,
И хочется сейчас ещё взглянуть
На то, что сотворила его смелость,
На «парадиз», что он отправил в путь.
Которому, презря свою усталость,
Отдал всего себя и навсегда,
Взглянуть на то, что с «парадизом» сталось;
Ещё течёт ли невская вода?

3.

Горыныч с Лешим, взявшись за поляну,
Деревья корчевали на «ура».
Яга, Мадам, Кикиморы, Светлана
Им помогали с самого утра.
Порядок у избушки наводили,
Старались лишь поменее шуметь –
За лесом власти строго здесь следили.

- Окрестности нам надо обозреть –
Где тут у нас соседи обитают, –
Отправила Кикимор Света в путь, –
Пока ещё они о нас не знают,
Придумайте там с ними что-нибудь.
Преследование лесных порубок
Вести царь Пётр строго указал.
Нам сразу попадаться как-то глупо.

- Так здесь ещё никто и не бывал, –
И Леший круг себя повёл руками, –
Не вижу здесь пока ничьих следов,
И чувствую, что от людей мы с вами
Далёко, Света. Мой вердикт таков.
И вообще, все НАС должны бояться!
Кто против – тем Горыныч подтвердит.
Сюда народу незачем соваться –
В округе этой дух лесной сидит.
С Горынычем мы скоро всё устроим,
Получится заветный уголок.
Надеюсь, что сдадутся все без боя.
Как будто всё, что я хотел, изрёк.

- Ну, хорошо, мы с этим порешили.
Теперь нас ждут и в городе дела…
Глядите, нам и стол уже накрыли!

Мадам их всех к обеду позвала.
Отдали должное обеду… и с Винсентом
Решила Света всё обговорить,
Как говорится, пользуясь моментом,
Двух зайцев сразу чтобы здесь убить.

Сидел Винсент на солнышке с сигарой,
Как все, ещё наливку попивал.
Змей рядом восседал небесной карой,
И, как Винсент, дым из ноздрей пускал.

- Яга с Горынычем останутся на месте.
Горыныч будет тыл оберегать;
Через Ягу мы посылаем вести –
Она нас будет всех объединять.
Винсент с Мадам, сойдёте за французов.
Художники здесь вообще в честИ –
Назвался груздем, полезай-ка в кузов –
Работы лучше вам и не найти.
Мадам, к тому же, языком владеет –
Французский же язык её родной.
Глядишь, в учителя попасть сумеет.
Пролезем мы – лишь дверцу приоткрой.
Имею склонность я к Елизавете,
И к ней меня должны вести пути.
За девочку хочу я быть в ответе,
И, может быть, корону обрести!
Меня, мадам, сведёте с цесаревной.
Не бойтесь, ещё время утечёт.
Вы будете, надеюсь, ежедневно
С ней видеться.

                - Но как произойдёт
  С Винсентом наше в граде появленье?
Не можем просто мы туда прийти,
А то мы сразу вызовем сомненье.

- Попробую вам способ я найти.
Винсента без работы не оставят.
И хорошо б к Светлейшему попасть.
Хотя всегда, везде там что-то правят,
Не верю, чтоб работа не нашлась.
Светлейший князь достаточно тщеславен –
Ты напросись писать его портрет.
Вскользь бросишь, мол, князь богоравен,
Что невозможного для князя в свете нет.
Сойдись, Винсент, ты с ним и покороче –
Тебя учить, лишь портить только нам –
Сам знаешь ты, как головы морочить,
А там представишь и свою мадам.
В отсутствие царя, я знаю точно,
Что цесаревен князю в дом везут.
Так старшая умна и беспорочна,
А младшая, как сорванец и плут.
Вот с ней, мадам, должны Вы подружиться,
К тому же так, чтоб не могла без Вас.
Вы сможете! Должно всё получиться! –
Мадам пронзает взгляд зелёных глаз. –
Играючи учите, не муштрою –
Вы с ней – друзья, запомните, мадам.
Подружитесь скорее за игрою,
А там, глядишь, и я поспею к вам.
Потом уже «Светлану в будуаре»,
Винсент, ты князю в дар преподнесёшь…

- И что, княгиня, Вас ему подарим?
Но он женат!

              - Бес и к женатым вхож!
Вообще-то мне нужна его супруга.
А Меншиков? Пусть будет он в друзьях.
Надеюсь, что поймём мы с ним друг друга,
С одною целью в наших головах.
Загадывать я далее не буду,
Но скоро нам пора и начинать –
Горыныч с Лешим лодку раздобудут.
А там и непогоду будем ждать.

Светлана тасовала свои карты,
Фигуры расставляла на доске.
Зелёные глаза полны азарта,
Она уже забыла о тоске.
А были ли и встречи с Николаем?
Сама себе ответила, смеясь:
«Мы спрашиваем – мы же отвечаем –
О будущем воспоминанье – князь»!

Горыныч с Лешим снова углубились
У дома в дегустацию вина:
Глаза у них немного застеклились,
Но не достали истины со дна.
И потому, о чём-то бурно споря,
Они не забывали наливать:

- Достанем лодку, говорю, у моря!

- У рыбаков нам надо побывать!

- Да ты до смерти их всех напугаешь,
Ещё спалишь деревню их дотла.

- Что ты меня всё время поучаешь?
Твоя рука касалась ли весла?
А то, смотри, мы лодку раздобудем –
Её же надо будет довести
До корабля. А то рядим, да судим –
А ты вообще, умеешь ли грести?

- Цыц, Змей! Весло – природы порожденье,
Людьми же лишь обстругано оно.
Весло, моей руки став продолженьем,
Не даст мадам со мной уйти на дно!

Они сидели,  пикетировались,
Их слушались всё меньше языки,
А вот глаза всё больше застеклялись,
И неуверенней движения руки.

Кикиморы: - Поляну мы прибрали!
- Светланушка, а как же с нами быть?
- Все заняты, про всех всё рассказали!
- Про нас ужели ты могла забыть?

С Ягой Светлана кофе попивала,
И шкалики стояли с коньяком:
- Про вас-то только что я поминала –
Вы как-то тут у нас особнячком, –
 Она себя потрогала за мочки,
Проверила – серёжки на местах? –
К мадам с Винсентом вы пойдёте в дочки?

Кикиморы на стулья сели: - Ах!
- Да, дочками ещё мы не бывали!
- Всё как-то неожиданно весьма!
- Похожи, правда, мы на них едва ли!
- И как их называть – папа’, мама’?

Яга на спинку кресла отвалилась
И смехом заскрипела, затряслась:
- Забавная семейка получилась –
И дочками уже обзавелась!
Зелёные, да вы не обижайтесь!
Надули уже губки, ты гляди!
За ради дела вы уж постарайтесь.

- Зато все перспективы впереди, –
Светлана свои пальцы загибала, –
Во-первых, вместе, под единый кров,
А это, как вы знаете, немало.
А во-вторых… найдёте женихов! –
Кикиморам лукаво подмигнула. –
На дочек-то наверняка есть спрос.
Надеюсь, настроение вернула,
Ответила на мучивший вопрос.

За кроны елей солнце удалилось,
Разрисовало красным свой закат,
И лапами еловыми укрылось.
Синело небо всё металлом лат.
Луна приподняла своё забрало,
Алмазы по доспехам разбросав.
Уже чернёной стали цвета стало,
Рисунками созвездий засверкав.

Что человек? – вершина мирозданья?
Нечистый дух – его грехоотвод?
И где найдём мы больше состраданья?
И кто спасёт нас ото всех невзгод?
Вопросы есть, но где найти ответы?
День всем открыт и всё скрывает ночь.
И душами всегда ли мы раздеты?
Кто не уйдёт – останется помочь?
Для ночи слишком много вопрошаем.
Давайте-ка мы лучше отдохнём –
Перо пока в покое оставляем,
А лучше-ка на посошок махнём!

 
ПРИСКАЗКА 3.
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ОТ ВРЕМЕНИ)
 
Представить тяжело, но постарайтесь,
Взлетев на Петропавловский собор,
В мечтах лишь глубоко не зарывайтесь,
Вы Петербург тех отдалённых пор.
Такая живописная картина
Открылась бы пред нами, господа, –
Уже довольно выросший детина,
Вам красоту бы город всю отдал.

Вот за Невой парадною «фасадой»
По набережной знатные дома,
Царицын луг с двором Почтовым взгляду
Левей открылись. Не сойти ль с ума?
Ещё левей деревья «огорода» -
Конечно же, узнали – Летний сад.
Пусть и сурова матушка Природа,
Но царь любил здесь свой потешить взгляд.

Ещё подале верфи у Фонтанки.
Да, здесь с Партикулярного двора,
Хоть малые, но и не без осанки,
Спускали нА воду любые буера.
Литейный двор ещё дымил печами.

А вот уже на правом берегу:
Слобод солдатских крыши. Меж домами
Зелёные фигурки на бегу.
На Троицкой, у портовЫх причалов
Всегда царило скопище людей,
И множество здесь кораблей стояло,
В Неву пришедших аж с Европы всей.
 
Васильевский направо пред глазами –
Здесь Стрелка и за нею полоса
Обжиты были. Дале видим с вами
Сплошной массив – леса, леса, леса.
Лишь видно просек несколько пробитых
Сквозь толщу леса. Дальше мир ветров –
Вода залива. Взору лишь открыты
Пред нами там Кронштадт и Петергоф.

Адмиралтейство. Просека прямая
Идёт, деля всё надвое окрест.
Вот вам и «Прешпектива» та большая –
У города она, как главный въезд.
Мы в длинную, широкую аллею
Въезжаем и конца ей не видать,
И вымощенную уже каменьем –
Пришлось здесь пленным шведам пострадать.

За Мойкой город сразу и кончался –
Леса, болота пролегали там.
А вдоль Фонтанки дачный простирался,
Охотились на уток по брегам.

Обзор прощальным взглядом завершили.
Оставим ангела на шпиле в небесах.
Во времени фундамент заложили –
Пусть Петербург теперь стоит в глазах.
Теперь нам легче будет и представить
Себе то место славное, где мы
За Светой следом будем строчки править
Среди блестящей этой кутерьмы.

 
4.

На море зыбь и море неспокойно –
А как мадам не любит этих волн,
Пытается держать себя достойно,
Но взгляд её тревогой всё же полн.
За борт держась обеими руками,
Испуганно глядит по сторонам.
Винсент гребёт, гребёт, гребёт веслами
Навстречу ветру, брызгам и волнам.
Кикиморы Винсенту помогают
Вторую пару вёсел обслужить –
Все вместе по команде налегают.
Одну из них поставили рулить…

Вчера прибило к берегу скорлупку
И кое-что ещё там из снастей.
Корабль, потерявший эту шлюпку,
Не разделил с ней участи своей.
Её оставил, как напоминанье,
Мол, плавал я, просторы бороздил,
Теперь осталось лишь одно названье,
А сам в ловушку шторма угодил.

Её Горыныч первый заприметил
И выволок на берег. И искать
Теперь её не надо, сил на ветер
Не надо больше тратить. Рассказать
Он поспешил Винсенту о находке.
К утру немного ветер поутих…

И вот они плывут на этой лодке
С надеждой – с корабля заметят их.
Из облаков Горыныч подлетает,
Перекрывая ветер, им кричит:
- Навстречу вам корабль подплывает,
И тоже у него неважный вид.

Вот и передохнуть немного можно.
Стараясь бок не подставлять волнам,
Винсент лишь подгребает осторожно.
А вон уже и парус виден нам.

Видок, конечно, был у персонажей –
Для нежити вполне привычный вид –
Кто в чём одет, не разберёте даже,
Мадам лишь боле-менее сидит.
Кикиморы, как будто из болота,
Винсент скорей на Нептуна похож.

На корабле уже пошла работа:
Слышны аврала крики и галдёж.

Финал хороший – спасено семейство.
Художник капитану руку тряс:
«Как были слажены его команды действа –
Теперь кумиром будете для нас».
За избавленье из морской пучины,
И для сугрева плоти заодно,
Покрепче наши выпили мужчины,
А женщинам поставили вино.

- Всё хорошо, что хорошо находит
Логический и правильный конец, –
Винсент уже, конечно, словобродит, –
Вы, капитан, герой и молодец!

И вот уже кольцо снимает с пальца:
- Вам, капитан, за жизни торжество!

- Нет, не могу я обирать страдальца,
Ведь вы и так остались без всего.

Винсент, конечно, сразу прослезился.
Махнув ещё, с объятьями полез –
На публику спектакль получился –
Конечно, Леший был почти что трезв.

- Пойду, своё семейство успокою,
Ведь их, наверно, до сих пор трясёт.
Погнался я за русскою деньгою,
Позарился, всё, думал – повезёт.

- И всё-таки Вы вытянули жребий –
Остались живы сразу всей семьёй.
Когда досталась эта участь мне бы,
Наверное, гордился бы собой.
Отмечены Вы, значит, знаком свыше,
Когда на дно ушёл весь экипаж.

- Я до сих пор ещё их крики слышу,
Когда волна пошла на абордаж.
Я всю семью связал одним канатом –
И, видите, что их не растерял.
Имуществом внёс Нептуну я плату,
И он у нас надежду не отнял.

- Ну хорошо, художник, отдыхайте.
Мы скоро прибываем в Петербург.

- Когда-нибудь найду Вас, так и знайте,
И напишу портрет с Вас я, мой друг!

Вошёл в каюту, потирая руки:
- Идёт всё, как задумано, мадам.
Кикиморки, весёлые подруги,
Понравилось ли приключенье вам?

Кикиморы: - Матросы нас жалели!
- И сразу натаскали одеял!
- И говорили, что уже у цели!
- Их капитан не раз уж здесь бывал!

- И хорошо! Скажу – картина маслом! –
Винсент махнул ещё стакан вина, –
Сейчас я в настроении прекрасном,
И перспектива мне уже видна.
Не будем мы раскачивать качели,
А просто по теченью поплывём.
Так говорите – мы уже у цели!
Ну что ж, тогда немного подождём!

Мадам одна поникшая сидела,
Была ей качка выше всяких сил –
Во рту всё сохло, а сама потела.
Винсент ещё вина ей предложил:

- Мадам, прошу, немного потерпите.
А, может быть, на палубу пройдём,
Там воздухом подышите. Хотите?

- Винсент, не надо тут переживём…
   
 …Избушка и знакомая поляна.
За спину свои руки заложив,
Шагами её меряет Светлана,
Взгляд беспокойный в небо устремив.
Светлана вся сплошной пучок вниманья –
Горыныча к себе с вестями ждёт.
Им первым будет это испытанье –
Винсент, конечно, их не подведёт.

Вот, наконец, Горыныч появился,
Спускается, деревья зацепив.
Он около Светланы приземлился.
Та ждёт, его глазами вопросив.

Стряхнув с себя остатки непогоды,
Змей оглянулся, увидал Ягу –
Она свои к ним волочила годы.
«Оставь, Яга, я их постерегу» –
Ей крикнуть Змею что-то захотелось.
Но, встрепенувшись, всё же промолчал.
Главою правой на себя взял смелость,
К Светлане повернулся и сказал:

- Светлана, всё отлично получилось,
Корабль нашу подобрал семью.
А там тумана пелена спустилась –
И вот он я – перед тобой стою.
Но вывернется Леший наизнанку;
Кикиморам в рот пальца не клади;
Мадам вполне сойдёт за иностранку…

- Надеюсь на удачу впереди, –
Яга к ним доползла. – Я так устала!

- Ну, ничего, теперь и отдохнём, –
Ягу слегка Светлана приобнЯла, –
Осталось нам одно теперь лишь – ждём!

День покрывался сумеречной шалью,
И на поляну уронил туман.
Заход за лесом розовою далью
Всё меньше освещал нам задний план.
Увязнут дни в болоте ожиданья,
Нет хуже нам, как ждать и догонять,
Но мы приложим максимум старанья…
А дальше будет, что вам рассказать.
 
ПРИСКАЗКА 4.
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ВРЕМЕНИ)

Давайте Петербург окинем взором.
Не только же усильями царя
Здесь жизнь кипела и бурлила споро –
Соратникам его благодаря.

Один из них – он из «гнезда Петрова» –
Князь Меншиков, уже Светлейший князь.
Из грязи вырван был он царским словом,
И снова должен погрузиться в грязь.
Всё впереди, сейчас же он – Светлейший,
Живым умом и смелостью всё брал.
Рукою правой, друг царя первейший,
С Петром России славу добывал.
Шитьём златым, одеждами блистает,
Кафтан все не вмещает ордена,
С младых ногтей в друзьях царя шагает,
На гребень поднимается со дна.
Каракули фамилию выводят –
Всё восполняет живостью ума,
Он смелостью чины себе находит.
Близ трона укрепился и весьма…

«А Меншиков был в беззаконьи зачат
И во «гресех» он матерью рождён,
И в плутовстве живот скончает, значит,
Неисправим, безглавым кончит он.
Не малая вина, но и заслуги,
Что прежде были, более ея! –
Дубинкой «позаботился» о друге. –
  Смотри, Лександра, голова твоя
На волоске, – глазами царь стреляет, –
В последний раз скажу я: берегись! –
И кулачище к носу подставляет. –
Ты чуешь ли, где заключилась жизнь?»…

Царь походил на бег привычных буден,
Но серости других не привечал.
Доволен был, когда его герцбрудер
В своём дворце что-либо отмечал.

- Глядите, как Данилыч веселится! –
Из домика поглядывал в окно.
Сам не любил на торжествах чиниться,
Лились: гром музыки и кубками вино.
Сам щеголял в поношенной одежде,
Но требовал он пышности других –
Не чопорной московской, той, что прежде,
А «людскости» в нарядах дорогих.
Жить здесь! – строги царя Петра указы.
Расправы страх срывал с родимых мест.
Лечил он Русь от старины проказы
И на былом царь ставил жирный крест.

«Художества, науки у французов,
Скажу вам, хорошо перенимать –
Заметно торжество хороших вкусов.
Хотел бы это у себя видать.
Да, так! А в прочем-то Париж воняет –
Не надо их порядки восхвалять.
Европа нас к себе не допускает –
Не станем мы Европе подражать.
Пусть иностранцы всячески старались
До света разума-от нас не допустить,
Ан, проглядели – с носом и остались –
Сияет он, уже не погасить.
Европа ещё может быть потребна
На несколько десятков только лет,
А там мы зад к ней повернём победно –
В старушке этой нУжды больше нет».

А время шло, столица коренилась.
Пока жил царь – держал её в горсти,
И под пятой болото осушилось,
Он продолжал строительство вести.
Метался ум, всё новые решенья
Из края в край, но милый «парадиз»
Во град переходил из поселенья,
Входил всё глубже в сердце сей каприз.

В Неву царь бросил крепости песчинку,
И вот уже на свет явился перл –
Всё было в этом городе в новинку,
Но «жемчуг» рос, как царь того хотел.

- Ах, Катенька, плывут и к нам голландцы.
И пусть глядят они – учителя,
На мастерство ученика дивятся,
И, думаю, меня не похулят! 

5.

А дни идут. Светлане не сидится –
Она с Ягой поляной занялась.
Хотелось бы получше здесь обжиться,
Приобрести и к огороду страсть,
Обзавестись своими овощами.
Горыныч им пахал и боронил,
Светлана засевала семенами –
В двадцатом веке Леший их купил.

- Смешение эпох, – вердикт Светланы, –
Надеюсь, будет славный урожай!

- И я надеюсь, что он будет славный…
Иди-ка лучше ты мадам встречай, –
Яга Светлане нА небо кивнула.

Светлана присмотрелась – вдалеке
Какая-то к ним точка повернула:
- Однако! Я завидую Яге, –
Княгиня ей лукаво улыбнулась, –
 Горыныч! Мы идём встречать мадам!
Гляди-ка, как всё быстро обернулось:
К нам ведьма с неба – значица к вестям.

Они остановились у крылечка.
Горыныч, перепачканный землёй –
Не мог же пропустить он эту встречу –
Воззрился в небо средней головой,
А правой – повернулся Змей к Светлане:

- Летит от друга пламенный привет.

Мадам тут приземлилась на поляне,
Метлою за собой оставив след.

- Ну, здравствуйте, француженка лихая! –
Светлана в щёчку чмокнула мадам.

- И всё-таки, вот сколько ни летаю,
Всё не привыкну…. Да, привет и вам!
Винсент просил всем передать отдельный.
Но раз уж вы все вместе собрались…
Как не было разлуки двухнедельной…
Гляжу, в овощеводы подались?

- Решили обустроиться немного –
Я думаю – жизнь будет здесь долга.
Гостей встречать чем будем у порога? –
Спросила, подбоченившись, Яга. –
  Пока я не забочусь о припасе,
Поэтому и говорю: «прошу»! –
Рукой на дверь, а ноги в реверансе. –
Тебя, мадам, за стол и приглашу.

- Меня так никогда не приглашала, –
От смеха Змей дыханье даже сбил.

Светлана тоже слёзы утирала:
- Горыныч, значит ты не заслужил.

- Ну что же, тост прошу за возвращенье, –
Когда уже расселись за столом. –
Мадам, прошу, мы все ждём с нетерпеньем,
Поведайте скорее обо всём.

Все выпили. Откинувшись на спинку,
Мадам застолье взглядом обвела:

- Друзья мои, простите за заминку.
Ну, что сказать? Идут у нас дела.
Корабль оказался тот голландским.
И шкипер к нам доверием проник,
Погоду словом обозвал дурацким,
С Винсентом общий он нашёл язык.
Меня же ещё в шлюпке укачало –
На палубе и провела весь путь.
Не раз я свой желудок очищала,
Лишь стоило мне что-нибудь глотнуть.
Дневник еды был мною перелистан,
Сама была, как высушенный лист.
Причалили на Троицкую пристань –
Скажу я вам, такой длиннющий пирс.
Кофейный дом как раз стоял напротив,
Винсент меня по сходням на руках –
Вся целиком доверилась заботе,
Но не забыла и о «дочерях».
Они за нами узелки тащили
С тем, что у моря удалось «отнять» -
Ещё когда с Винсентом мы решили,
Хоть что-нибудь с собою подсобрать.
Нас шкипер покормил в Кофейном доме.
Ну, выпили, конечно, кофия.
Я от болезни предалась истоме.
Винсент устроил праздник пития,
Он должен был спасение отметить
Из цепких лап стихии Нептуна.
Голландцы эти сущие же дети –
Винсента перепить? Не их вина.
Обед у них случился, как затравка –
Ишь, вздумали тягаться с молодцом!
Он всех их там и уложил по лавкам,
Лишь шкипер не хотел пасть в грязь лицом,
Всё говорил, что здесь прошёл он школу,
Пивал не раз уже с самим царём.
Но всё же был и он довольно квёлый.
Винсент ему сказал, что мы пойдём.

И надо же такому приключиться –
Фортуна повернула к нам лицо:
Сам царь там соизволил появиться.
Мы дверь открыли – он же на крыльцо.
Глядим, за ним ещё народ толпится,
А он вот, к нам стоит – к лицу лицо.
Скажу вам, производит впечатленье:
Высок, в себе уверен – как скала.
Что началось тут – аж столпотворенье,
И мы остались – вдруг решим дела!

Поведали нам – часто здесь бывает,
Обычно сам встречает шкиперов,
А иногда к себе их зазывает.
Тут повскакали все из-за столов.
Он их обратно за столы сажает,
Вина подать, с собою что принёс.
Тут шкипер наш Винсента представляет
И Пётр начинает свой допрос.

Скажу вам честно, я всего не помню,
Была ещё достаточно слаба.
Со временем пробелы я восполню.
Скажу одно лишь: это ль не судьба?
Само всё сразу приплывает в руки.
Винсента сразу царь определил…
Не помню… академию науки?

- Наук! – Светланы голос уточнил.

- Наверное. И разговор продлился.
Винсенту царь вино сам наливал!..
Ведь тут же и Светлейший твой случился –
Пока к себе Винсента он прибрал.
Вы видели б, как Меншиков блистает!

- Пока Фортуна у него в друзьях.
Не каждому так жребий выпадает –
Из подлого сословия в князья.
А что сказать? – сейчас такое время.
Возьми Екатерину, как пример –
Что Пётр вознесёт её над всеми,
Наверно, Бог над нею длань простер, –
Светлана говорила увлечённо,
Зардели щёки, а её глаза
Казались даже более бездонны,
Чем можно нам об этом написать, –
Мадам, я одного не понимаю –
В Кофейном доме был весь ваш сыр-бор?

- Не помню я…, со мною так бывает.
Ну да, случился этот разговор,
Конечно же, в австерии, что рядом.
Мы там, как раз и встретили царя. –
 Мадам глядела, извиняясь взглядом –
Глаза у женщин тоже говорят.

- А вот Екатерина, вражья сила,
Случиться может и одной из нас.
Судьба её сначала всю избила,
А после подарила звёздный час?
Когда-то я уже вам говорила:
Свежо преданье – верится с трудом!
Мне помнится, что где-то это было
Со мною, только веке вот в другом!
Представьте – портомоя и кухарка
Взлетает не куда-нибудь – на трон!
Простолюдинка, да, и иностранка.
Всё потому, что царь в неё влюблён?
Я думаю, что было тут нечисто.
Не только я – так думает народ.
Екатериной Пётр был пролистан,
А там уже нашла к нему подход.
Заметьте: царь всегда до женщин падкий,
Но не был он наивным простачком.
Ужели этот плод настолько сладкий,
Что он теперь всегда уже при нём?

- Светлана, неужели это зависть?

- Да нет, Яга, себя я вижу в ней.
Она войдёт в историю, прославясь
Петром Великим, что был мужем ей!

- Ты думаешь, она приворожила,
Волшебною травою «обвела»?

- Зачем гадать, когда уже всё – было.
Наложница царицей расцвела.
Яга, заметь – здесь чувство победило –
Любовь! И нет оружия сильней.
А ведьма так – всего лишь вражья сила,
Лишь средство верных изводить мужей.
Гляди, Яга, мадам как притомилась.
Иди-ка, уложи её в кровать.

Мадам ушла. Вино же дальше лилось,
Лишь успевай бокалы подставлять.

Приверженцами стали диалогов,
Всё более ценя прямую речь.
Рассказы поведут нас по дорогам,
Поведают о результатах встреч.
Расскажут сами о себе герои.
Дополню их – вдруг будет что не так.
Но сказку нашу дальше будем строить,
Пером рисуя в ворохе бумаг.

ПРИСКАЗКА 5
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ВРЕМЕНИ)

Когда ещё всё только начиналось,
В мечтах всплывало слово «благодать».
Другого ничего не оставалось,
Как только в дневнике нам записать:

«Сегодня день был пасморен и мразен.
Промозглый ветер с норда сильно дул.
Дорогами был город непролазен –
В болоте как ещё не утонул?».

Как финны говорят, здесь всё тонуло,
Но вот явился русский богатырь.
Его смекалка всё перевернула:
Построил град велик он вдаль и вширь,
И целым град поставил на болото –
Оно и не сумело поглотить
Град целиком. Отличная работа,
Сумел болото он перехитрить.

Наверняка, завидовали шведы,
Увидев петербургский результат,
Досады чувство странное отведав,
Вперяли в город удивлённый взгляд.
Их пленные здесь тоже воплощали
В явь дерзкую петровскую мечту.
В фундамент свои кости тоже клали.
И сколько их на каждую версту?

Русь-матушка просторами известна,
Но как соединить их меж собой –
Дорогами «болели» повсеместно –
Они нам удлиняли путь любой.
То – вследствие же невозможной грязи,
Естественно, ломался экипаж;
Удобств, гостиниц нет, а безобразий
Хоть через край. Гляди, и жизнь отдашь.
А сколько лошадей ждать приходилось? –
Бывало дело и по восемь дён.
Здесь можно жить? Скажи-ка мне на милость –
Лишь русский для таких дорог рождён…

…И к вечеру уже благополучно
До Петербурга всё же добрались.
Скажу, дорогой было нам не скучно –
Сюда по бездорожью продрались.
Со времени былого посещенья,
Когда я отъезжала – не узнать.
Так изменилось это поселенье,
Что можно и столицею назвать.

Конечно же, тогда ещё боялись,
И постоянство было не в чести –
Из дерева всё возводить старались,
Чтоб можно было сжечь или снести.

Когда ещё и Пётр колебался,
Не зная толком, где же граду быть:
Меж Котлиным с Васильевским метался,
И начинал каналы даже рыть.
Но не избыть естественных условий:
А посему – на левом берегу,
Вдоль першпективы центр будет новый.
Я про неё вам рассказать могу.

Мы въехали в широкую аллею,
Что вымощена камнем уж была.
Проспектом я назвать её посмею –
Прямой струною в город пролегла.
Проложена руками пленных шведов
Лет несколько тому она назад,
Что русского оружия изведав,
Теперь в сей город свой вносили вклад.
По вдоль неё посажены деревья,
Пускай они ещё невелики,
Зато на всём огромном протяженье
Здесь всё трудом заботливой руки:
И красота, и чистота, в которой
Содержат, делает чудесный вид,
И кажется она такой просторной –
Всё о хозяине само здесь говорит.
А видели бы вы Адмиралтейство, –
В него и упирается ваш путь –
Где корабельное сокрыто действо,
Что шпицем хочет небеса проткнуть.

Закончилась «Большая першпектива» –
Светлана начинает новый путь.
Перо бежит вперёд довольно живо,
Выхватывая свежей жизни суть.

6. (Встреча с А. Д. Меншиковым)

Светлана в Петербурге. Он столицей
Всё более пытается блистать.
«А император не угомонится:
Европе город должен быть под стать.
И город рос не днями, а часами,
Всё больше в камень одевался он,
И поднимался русскими руками,
Как видели Трезини и Леблон.
Конечно, нет, ведь был первейший зодчий,
Что образ Петербурга создавал.
Сам до архитектуры был охочий,
И в голове столь планов перебрал.

Но, несмотря на многие таланты,
Он полководцем, государем был» –
Роились мысли в голове Светланы,
Перед глазами век двадцатый плыл.
Естественно она не узнавала –
Какие-то лишь общие черты,
И чувство, что здесь вроде бы бывала,
Но где же грандиозность и мосты?

Прикрыв глаза, и с мыслями собравшись,
Попробовала в следующий раз.
И, наконец, терпению отдавшись,
Что было очень нужно ей сейчас.
Себе сказала: «Это уже было.
Себя я лишь в историю вплету.
Я так хотела, чтобы всё ожило,
Ужель разрушу я свою мечту?
Я вижу то, что не должна я видеть,
Я вижу тех, кого давно уж нет.
И не останусь я, в избушке сидя,
А напишу, пожалуй, свой сюжет».

Бывают диспуты скучны, однообразны,
ЖивЫ бывают так, что ты подчас
Воспринимаешь речи несуразны
За тот, неоспоримый, свыше глас!

Она решила к Лешему заехать –
У Меншикова должен обитать.
«Светлейший может стать моей помехой.
Попробую-ка перевоспитать».
А вот и пристань, пересядем в буер
И к Меншикову князю во дворец.
Каким воображение рисует?
Каков на самом деле молодец?

- Как нА голову снег ты объявилась! –
Винсент, тот даже округлил глаза.

- Да вот, недалеко я здесь случилась.
А что же, больше нечего сказать?
Уж сколько мы не виделись с тобою?
Гляжу, Винсент, подобного нашёл?
Красуешься одеждой дорогою.
А, впрочем, что? Идёт тебе камзол!

- Светлана, ты меня вгоняешь в краску.
Я должен соответствовать.

                - Чему?

- Кому! Я не хочу быть здесь савраской.
Подчинено всё князю одному.
Он любит, чтобы всё вокруг блистало…

- А ты ему картину преподнёс?

- Ну да! Сейчас стоит под покрывалом.
А он в тебя влюблён уже всерьёз.
Страсть прямо изнутри его снедает.
Жена мадам тут жалилась на днях.
А как свою жену он уважает –
И то она испытывает страх.
Он – вертопрах, и мимо женских юбок
Всю жизнь свою спокойно не ходил.
А тут мне говорит: «Свою мечту бы
Он навсегда в одной бы воплотил».
Вот хорошо – его сейчас нет дома –
Чуть свет уже уехал по делам.

- Винсент, всё это мне уже знакомо.
Мечту он хочет – так её я дам!
Жена же что ж? У жён одна лишь доля:
Быть замужем, ещё детей рожать,
И подчиняться только мужней воле.
Ждать, слушаться, терпеть, а не роптать.
Пойдём, Винсент, в твои апартаменты.
Принять меня готова там мадам?
Я чувствую, знакомым пахнет чем-то?
Твоя жена так рада будет нам!

- Ах, Света, только что ты жён клеймила!

- И правильно, но не твою жену.
Я вас, Винсент, всегда с мадам любила.
Ужели я когда вас обману?
Сейчас мы обо всём наговоримся.
Когда же князь вернётся во дворец?
Надеюсь, мы о том оповестимся.
Устроишь встречу «любящих» сердец?

-Да, хорошо, о князе нам доложат.
И я тебя, конечно, проведу.
Боюсь, что он весь вылезет из кожи,
Тебя увидев на свою беду.

- И хорошо. Как раз то, что мне надо.
Скажи ему, что его просто ждут.
А тут и я, как высшая награда.
Гляди, часы уже и полдень бьют.

Минуты во дворце текли степенно,
Нанизывались на иглу часов.
Наступит декораций перемена?
И что нам автор предложить готов?

Болеют все желанием подняться
Не в смысле том, когда мы упадём –
Желанием всё боле возвышаться,
Как: солнце – утром, а вот солнце – днём!
Вся жизнь, как день тобою был размечен-
В зените днём стоит твоя звезда,
Но ты боишься, что наступит вечер.
Как день продлить, чтоб длился он всегда?
И жизнью всей ты падать не обучен,
Споткнулся только несколько лишь раз.
Двумя руками ты вцепился в случай.
Ужель его ты выпустишь сейчас?

А вот и наступило равновесье –
Вернулся во дворец Светлейший князь.
Когда осела пыль словесной взвеси,
Винсент на сцену вышел, не таясь.
Сначала, как намечено по плану
(Как выйдет всё, ведь нам не всё равно),
Провёл он коридорами Светлану
В тот зал, что занимало полотно.

К Светлейшему Ван Гог спешил навстречу,
И князь Винсенту встретился в дверях:

- Я, ваша светлость, сразу Вам замечу:
Вас ждут, - с такой загадкою в глазах,
Что Меншиков и сам повёл бровями:

- И кто случился гостем этих стен?

- Просили передать двумя словами:
Вас ждут! – и поклонился тут Винсент.

Шагая быстро, больше по привычке,
Манжеты поправляя рукавов,
Князь Меншиков шёл в зал, сказав: - Отлично!
Вновь тайна! – порождение грехов.

Раскрыты двери, солнце светит в окна,
И у картины женский силуэт,
Висят на стенах разные полотна.
Прищурился – в глаза бьёт яркий свет.
Стоит в дверях и смотрит он на спину –
Горит под солнцем платья изумруд.
Кто держится рукою за картину?
Что за сюрпризы нас ещё здесь ждут?

- Сударыня?!

                Она в пол-оборота.
Какие-то знакомые черты.
У князя в голове пошла работа:

- Сударыня! (Ну кто же, кто же ты?)
Как медленны заветные движенья –
Закончился и полный оборот.
Данилыч, не меняя положенья,
Выбрасывает руку вдруг вперёд:

- Вы? Вы! Сударыня! Ужели вижу
Взаправду я не только Ваш портрет?
Вы знаете, что я от Вас завишу?
Надеюсь мне откроете секрет?

- Я назовусь княгинею Орловой,
Представьте, князь, сошедшей с полотна, –
И покрывало прочь с последним словом. –
Как видите, я здесь обнажена,
Сказала бы, скорее я душою,
Чем телом. И вот, кажется, его
Стесняться мне не надо. Вам открою
Не только тайны тела своего.

- Княгиня, я загадок не любитель.
Скажу Вам прямо, что влюбился в Вас.
Вы видите, что я, как небожитель.
Посля царя есть я – Светлейший князь!

- Конечно, привязались Вы настолько
К Петру. Привыкли быть вторым лицом.
У апельсина не отдельной долькой
Себя уже Вы видите во всём.
Надежды даже юношей питают.
А Ваши планы не окинет взор.
Судьбу я Вашу, к сожаленью, знаю:
Вас, как обычно, ссылки ждёт позор.

- Вы знаете судьбы моей дорогу?
А не боитесь хвастать ворожбой?

- Сказала я ещё совсем немного…
Я не гадалка, не шути со мной!
Я – женщина! Что из ребра мужчины
Была когда-то кем-то создана.
Благодарить не вижу я причины.
А здесь я, потому что я нужна!

Глаз не спускает с образа Светлейший,
Не глядя, с пола полотно берёт:

- Пока накрою лучшую из женщин.
А Вас прошу со мною в «огород».

- О Вашем саде я читала, кстати.
И вызвал он один сплошной восторг.
Пройтись не против с Вами погуляти, –
И заблестел её зелёный взор.

Стояло лето – чудная погода,
И редкая для этих-то широт.
Ждут впереди пока четыре года,
Но что ещё нам «завтра» принесёт?
Князь не дурак, прекрасно понимает –
Лишь действие его ещё спасёт!

Кого судьба высОко поднимает,
Того волна её же и снесёт!
А голова из бурного потока
Покажется с соломинкой в зубах.
Несёт её на камни у порога,
В глазах стоит один застывший страх.
Но, если ты удержишься в стремнине
И выплывешь судьбе наперекор,
Дающая рука тебя не минет,
И будет полон гордости твой взор.

Судьба ли нами, может, мы судьбою
Играем… Всё есть тлен и суета,
И суета сует… Но за игрою
Вы не сжигайте за собой моста!

ПРИСКАЗКА 6.
(ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ВРЕМЕНИ)

Переселенцев прямо на болото
Обычно привозили – стройся сам.
Всё дорого, как и сама работа.
Ещё привыкни к этим-то местам.
Холодный климат был и непривычный,
Но не был же он адом на земле.
И постепенно стала жизнь приличной,
И горизонты у неё светлей.

Лишь Первому, конечно, безусловно
Здесь петербуржцу хорошо жилось.
Был у него и Зимний дом удобный,
Да и ждала хозяюшка, небось,
Заботливо супруга поджидая,
Что у камина штопала чулки.
Вокруг же детки бегали, играя,
А за окном и красота реки.

Царь поутру, проснувшийся, на буер,
Переплывёт Неву, где, помолясь,
Себе там цель он выбирал любую,
И одноколка резвая неслась.
А город знал он, как свои пять пальцев,
И сам бывал повсюду и везде –
Узнаете дубинки вес, страдальцы, –
Расслабитесь чуть-чуть – и быть беде.

Пусть скромно было у Петра жилище –
Известно, что он роскошь не любил.
И без него, но на него летели тыщи –
И ел он хорошо, и сладко пил.
Да и дворцы Петра все: Летний, Зимний.
Про них не скажешь, что они бедны:
Всё в бархате, парче, сафьяне. Ныне
Так не ваяют. Ах, былого сны!

Но с Меншиковым, впрочем, не сравнится.
Царь выглядит пред князем бедняком.
А вечером? Дворец начнёт светиться,
И каждым, над Невой, сиял окном.
Он, как и Пётр, к этому болоту,
Нашедши здесь родимый уголок,
Как прикипел. И как же без заботы –
Обставил для себя его, как мог.
А мог он всё. Для выходца из низа
Должно быть лучшим, а не как у всех.
И жил наш губернатор «Парадиза»,
Забыв, что есть такое слово – «грех».

Богато жили, впрочем, и другие –
Приказано, так, значит, будем жить.
Кой чёрт принёс сюда, в места глухие,
Но царь прикажет – так тому и быть!

Дворцы, дворцы сподвижников петровых,
А вон стоят дворянские дома,
Курные избы для народа. Словом,
Всё, как везде. Здесь Русь жила сама!
Сначала, может быть, и выживала,
Но люди привыкают ко всему.
Болото «Парадизом» скоро стало.
Расти же, град! Мир дому твоему!

7.

Пройдя в саду в одну из тех беседок,
Что были по нему разнесены,
Что ж, время коротали до обеда.
А Меншиков сказал: - Я видел сны,
В которых были Вы моей царицей –
Никто так душу мне не разрывал.
Вот эдакому надо же присниться?
Скажу Вам больше – я в раю бывал…
Но, слава Богу, что во сне, конечно.
Надеюсь, это время не пришло.
Могу себе позволить шаг беспечный,
Когда на сердце страсть, в душе – светло.

- А с Дарией Михайловной* что делать?

- А что с ней может статься? Стать женой
Моей она когда-то захотела,
И – будет! Суждено ей так судьбой.
Она моя законная супруга,
В конце концов, и мать моих детей.

- А мы кто будем с Вами друг для друга?

- Любовниками, если без затей.

- Нет. Это слово мне всегда претило.
Хочу единомышленником стать.
Вы жаждете, чтоб солнце Вам светило –
Привыкли Вы уже повелевать.
Мечтали ли, торгуя пирогами,
Лефорту одевая сапоги,
Корону лицезреть перед глазами,
Быть сапогом, но царственной ноги.
Природа щедро наградила Сашу.
Вот с грамотой он только подкачал.
Мостили сами Вы дорогу Вашу,
А царь всегда у Вас, как идеал.
А кто ему подвёл Екатерину?
Опять же Вы – ещё солидный плюс!
Рисую я наглядную картину?
Вас осуждать, конечно, не берусь,
Но Ваша страсть к стяжательству Вас сгубит,
Готовы всё прибрать к своим рукам.
А император этого не любит,
И сколько раз давал понять он Вам,
Что «в плутовстве живот свой князь скончает»,
Сугубо не исправится, и быть
Ему без головы, что Вас венчает.
Но продолжает «брудера» любить.

Сидит Светлейший, как заворожённый:
«Откуда? Как? Всю жизнь смогла узреть!
Врага такого? Нет, слуга покорный.
В друзьях… в любовницах… хочу её иметь»!

Пока он занимался словоблудием,
Светлана продолжала говорить:

- Готова быть я Вашим, князь, орудием,
И вместе с Вами дальше путь мостить.
Стяжатель, казнокрад… Да и гордыня
Неутолимы. Вас остановить?
Подумайте о дочери, о сыне!
Я о жене не буду говорить.
Любовь царя пока ещё спасает,
Царица заступается за Вас.
Но, к сожаленью, звёзды угасают,
Тогда и наступает платы час.
Ужели губернатора Сибири
Забыли? Так и будет он висеть,
Пока есть казнокрадство в этом мире,
Другим чтоб неповадно было впредь!
О чём я говорю? Вас не исправить!

- Я не просил устраивать правёж.
Хотите без обеда нас оставить?

- Как скажете. Тогда прервёмся, что ж!

Светлану пригласили отобедать
В семейном губернаторском кругу.
Она всего успела там отведать,
И отвалилась: - Больше не могу!

Они ушли гулять в оранжерею**.

- Княгиня, что ж, продолжим разговор?
Напитки? Фрукты? Может быть, кофею? –
Он руку свою к столику простёр:
- Давайте, сядем! – раскуривши трубку:
- Гагарина Вы ставили в пример?
А можете представить на минутку –
Не царь, а я сторонник этих мер!
Вы так меня прекрасно расписали:
Глядите все – Данилыч на виду!
Пожалуй, что богаче не видали,
И я сижу, царёва гнева жду!
За-вист-ни-ки! Вот в этом и разгадка.
Всегда доносы во главе угла.
А как же, до чужого-то все падки,
Когда всю душу зависть обожгла!
А я-то что? Ну спину я подставил –
Царь отходил. И то – без лишних глаз,
Наедине – одно из лучших правил! –
Я отряхнулся и готов хоть в пляс!
Конечно, иностранцы… там другое.
На первом месте гордость, дале спесь.
Уронишь честь – заденешь за живое.
А русский человек в холопстве весь.

- Вы, князь, меня пытаетесь умаслить?
Себя перед потомством оправдать?

- Да нет, княгиня! Говорю, что счастлив
Я за Петра Лексеича страдать!

- Ну вот опять Вы всё перевернули.
Страдать готовы! Вы готовы – брать!
Вот только осуждать я Вас могу ли?
Таких, как Вы – неисчислима рать!
Сейчас Вы здесь – из первых только первый.
Скажу одно, что важно только то,
Что так во всём. Сильны у Вас резервы.
И истина окажется простой:
Вы преданы царю, в бою отважны,
Покладисты, обиды не тая,
Вперёд стремитесь – сможет так не каждый,
И грудью встанете за батюшку царя!
А что потом? Не станет государя…
Умерьте пыл, и этот срок придёт!
Под париком у Вас, надеюсь, варит?
Сейчас Вам нужно думать наперёд!

- Вы не просты, княгиня!.. и азартны.
И вижу я – горят у Вас глаза.
И с умыслом тасуете Вы карты…
Вы – ведьма! – утвердительно сказал.
- И я влюблён? В кого? – спросИте: в ведьму!
Данилыч, угораздило тебя!
Всю жизнь свою стараемся терпеть мы –
Нет, здрасьте! Жить не можем, не любя!

Зелёными глазами улыбалась,
Потягивая сладкое вино,
Светлана молчаливой оставалась,
Пока бокал не показал ей дно:

- Вы – умный человек, мой князь, "Герцбрудер"!***
Ещё КОГДА была в Вас влюблена!
Подумать ли могла, что вместе будем
Сидеть мы за бутылочкой вина?

Светлейший князь уже раскрепостился,
Откинувшись на спинку, восседал,
И взгляд его от чувств с вином искрился.
Дым выпустив, он тихо проворчал:

- Я старый конь, но борозды не порчу.
А образ Ваш мне молодость вернул.
Вы можете подумать, что я корчу
Здесь молодого, – дым в себя втянул.
И выпускал его он со словами:
- Поклонник я не страсти роковой.
Могли бы догадаться Вы и сами –
Пресытился любовною игрой.
Ужели жертва я безумной страсти?
Но рассуждаю здраво я пока.
Согласен с Вами. Но пока – отчасти!
Вхожу в союз! Вот Вам моя рука!

Светлана прыснула задорным смехом:

- Вхожу в союз!.. Налейте мне вина.
Непредсказуемым остались человеком…
А, впрочем, эдаких нас полная страна!
Нас все имеют, ну а мы крепчаем,
Наутро лишь с похмелием борясь.
Но отпиваемся тогда не крепким чаем –
По новой всё, как было отродясь!

Судьба играет русским человеком,
Он по её течению плывёт,
Не важно – восемнадцатым ли веком,
Или двадцатым…. Кругооборот!
============

*- Дарья Михайловна, урождённая Арсеньева - жена А. Д. Меншикова.
**- единственная на то время каменная галерея, в которой вызревали
даже дыни.
***- Так Меншикова называл Пётр I.