Крылатый мальчик и его повитуха

(Р.В)

Повитуха легко принимает младенца крылатого,
Шлепает не символически, но на будущее,
Резвой и острой косой отрезает крылья:
Этот будет летать и так!
Разбивает часы песочные и присыпает раны песком.
Пеленает и отдает няньке,
Приплатив фунт, чтоб не слишком внимательно следила за ним,
Когда повезет в коляске гулять в Кенсингтонский сад.
Говорит роженице:"Поздравляю, мамаша!
Отличный здоровый мальчик! Очень бойкий", -
И быстро выходит, скидывая белые тряпки,   
Которые ей не нравятся. В них есть что-то траурное.
Она торопится к морю. Высыпает песок оставшийся.
Потому, что нельзя привести в жизнь кого бы то ни было,
Не позаботившись о том, где он будет жить.
Песчинки на дне собираются в стаю, обрастают землей,
Становятся островом. И начинают ждать.
Его прибытия.
Он прибывает точно. Время, впитанное лопатками
При рождении, у него в крови. Он борется с этим.
Всегда старается опоздать: сделать лишний круг над морем,
Влюбиться в другого ребенка,
сыграть еще одну пьесу на панской свирели,
Но... всегда прибывает вовремя. Обводит глазами остров
И мир до горизонта. Говорит:"Отличная детская!
Тут я буду играть! Есть! Жить! Драться! И никогда не ложиться спать!"
И так и делает. Долго. Долго. Дооооолго.
Пока однажды какой-то пират не провозит, как контрабанду,
В акваторию острова время в наручных часах.
"Питер-мальчик-летающий-без-крыльев-Пэн!"- представляется Пэн пирату
("Неплохой никнэйм для социальной сети Итона или ГИТИСа" - думает тот
И ощущает боль).
Отрубленную руку, держа за изящные пальцы
(только, чтоб не касаться времени! О, никакой жестокости нет в помине!),
Питер скармливает крокодилу.
Не помогает. "Джеймс-твою-мать-теперь-видимо-Крюк!" -
появляются имя, Время и прошлое. Крокодил его носит всюду за ними двумя.
Как приклеенный. Или вернее: как на поводке.
Так появляются дни. И идут. Дни за днями.
У Питера жженье в спине. Он часами купается, чтобы его облегчить.
Носит одежду из листьев, скрывая растущие крылья.
Потом перестаёт их скрывать, просто не раскрывает в полёте.
Однажды, забывшись, все-таки делает взмах,
Затмевая и солнце, и звезды, издает петушиный крик
и неудержимо летит вверх.
Там и больно, и горячо, и холодно, и
Повитуха вся в чёрном (таком спокойном своём плаще),
Улыбается ласково черепом и говорит:
"Ну, что? Опять постарел и умер?
Мальчик мой, маленький, старенький, я с тобой!
Я - твоя фея! Я - твоя нянька!
Баю-баюшки, спи, отдыхай,
тебе скоро опять рождаться, а ты так этого не любишь!"
И он маленький, старенький, хнычет, и засыпает
на её широкой постели, укрытый огромными крыльями.
А она, дождавшись крепкого сна,
Любуется им сначала. А затем, вздохнув,
начинает сбор своей медицинской сумки...