Дело чести. Гражданская лирика. 25

Вспоминая Тютчева
                Как перед ней не гнитесь, господа,
                Вам не сыскать признанья от Европы:
                В её глазах вы будете всегда
                Не слуги просвещенья, а холопы.
                Ф. И. Тютчев. 1867 г.

Когда за мир так тяжело в груди,
Напомнить хочется слова поэта, –
Мы лишние у Западного света,
Не рвитесь к ним, там счастья не найти.

И верьте: не прижать к стене славян!
Так говорил всем Тютчев – небожитель,
Гонец весны, концертов птичьих зритель
И сеятель вокруг любви семян.

Америка – страна без языка,
Страна насилия и душ растленья.
Какое даст Европа нам спасенье?
Кончиту? Колорадского жука?

Не видел мир так много лжи и зла
От избранных хулителей России.
О, кривды–моськи, как заголосили,
Любовь к валюте в бой их позвала.

Господь, господ безумных отрезви,
Не дай погаснуть Солнечному свету.
Того гляди — взорвут дельцы планету,
Повиснет в Небе облако в крови...

2.
Так и живём...

Слабеем телом, не заботясь о душе,
И всё богатства ищем, счастья, славы...
Кто под хмельком, кто от гашиша в кураже,
А кто под властью сказочной рекламы.

Прислушаться б к тому, что говорят волхвы,
Нести добро и сеять в мире злаки,
Не верить раздающим щедро жмых халвы
И гороскопов одноликих знаки.

Идти бы на природу, к солнцу, к соловьям,
Вперёд – за радугой в простой рубашке,–
Но нет... всё заменили мониторы нам,
И к лампочке мы липнем, как букашки.

Так и живём, – поём про чистые пруды,
Про белых лебедей, святые храмы,
А реки – в тине, кровососы у воды...
И не хватает слов любви для мамы.

3.
Плакала собака

Плакала собака, страх застыл в глазах.
У бездомной твари мордочка в слезах,–
В мусорном контейнере косточку искала,
А нашла... ребёночка, вынула из хлама.

Подобрали люди крошечку-бедняжку,
До больницы с ними следом шла дворняжка...
Села у окошка, тихо заскулила,
Задрожала вдруг, а потом завыла;
Маленьким сердечком горе поняла,
Словно мать ребёнка, землю обняла,
Может быть, щеночков вспомнила пропавших...
И была добрее всюду псину гнавших.

Плакала собака, страх застыл в глазах.
У бездомной твари мордочка в слезах,
По малютке плакала, по дитя убившей —
Женщине ещё живой, но с душой погибшей...


4.
Предназначение поэта

Ты знаешь правду, друг мой милый,
К земным богатствам, к деньгам слабость
Не поднимает нас к вершине,
Не дарит благостную радость.

Сильнее золота другое.
В букет раздумий собирая
Стихи с любовью, всей душою,
Мы открываем двери рая,

Борясь с ничтожной суетою,
Впускаем в сердце Веры пламя,
Справляясь с ношею земною,
Любовь и Совесть рядом с нами.

Ценнее денег человечность.
И сила мудрости в терпенье.
Поднять другие души в Вечность
Твоё, Поэт, предназначенье.

5.
Не сеяно, не кошено и пусть

Смотрю на жёлтые поляны
И позабытый земляничный луг...
Где зрела рожь, теперь – бурьяны.
И тишина застыла, как испуг.

Берёзы стынут на пригорке,
И урожай сегодня на грибы.
А на губах солёно-горький
Полынный вкус страдалицы-судьбы.

– Что по ТВ? – Опять играют.
Не сеяно, не кошено и пусть?
А депутаты – чудо с краю,
Временщиков одаривает Русь.

За всех радеют демократы.
И обещаний крикунов не счесть.
Вновь нувориши лишь богаты.
Да где же ваши правда, совесть, честь?

В излишнем золоте и храмы,
А дети – бо́мжики среди молитв.
Иуды множатся и Хамы.
Душа распята ими и болит.

6.
Ворон и голубица

Сердце хочет воли, море васильков,
Радуг семицветных, чистых родников.
А кругом  – крапива, череда, полынь.
Небыль – голубица,
Чёрный ворон – быль.

7.
Игрушка–свобода

Приютилась в душе бесконечная боль.
О, Россия моя, что же будет с тобой?
Как игрушка, свобода в руках палачей.
Реки крови и горя, море лживых речей...

О свобода! И вновь, кто как понял тебя:
Убивают, воруют, клевещут… А я
Всё пытаюсь сказать: – Человек, ты не зверь,–
На замо́к закрывая железную дверь.

О, Россия моя, я тобой дорожу,
Со слезами в глазах на народ свой гляжу –
И больной, и хмельной, с синяками у глаз,
Обездоленный вновь, вымирающий класс.

И гремит по земле бесноватых парад,
Освещая свой путь фейерверками в ад.
Приютилась в душе бесконечная боль.
О, Россия моя, что же будет с тобой...

             ***
А миром дьявол правит, даёт уроки грешным,
И у него безумству мы учимся прилежно.

8.
Пьяная девочка

Ноги тяжёлые, руки, как плети...
Счастья искавшая в сумраке дум
Пьяная девочка. Что же ты, ветер,
Так покачнул её волю и ум?..

Вся в синяках она, губы разбиты,
Пиво в безвольной руке, вместо роз;
Смотрит лукавый за ней не сердито,
Сохнут следы под глазами от слёз,

Плачет душа её тихо. Вдруг тонко
Девочка стала божественно петь,
Словно звала всё кого-то так горько...
Клонится на́земь лозиночки ветвь.

Песня застыла вдруг на полуслове,
Не раскрывается розы бутон.
Жарко... и кто-то стоит наготове
Взять неразумную душу в полон.

Бледный росточек, стремящийся к свету,
Тянет дрожащие руки вперёд.
Люди обходят несчастную эту...
Кто ж её — Бог или дьявол ведёт?

9.
Быль, пришедшая с войны

В слепых глазах война застыла,
Безжалостно сковали тело льды.
Беззвучно Лунь–собака выла
От ужаса чудовищной беды...

Фашисты мальчика пытали,
Глаза проткнули огненным штыком.
– Где твой отец? Где партизаны?
Кому носил ты хлеб и молоко?

А раньше растерзали маму
Насильники, крича: – Смотри, щенок!
И били зверски сапогами.
Ребёнок беззащитный. Что он мог?

Шептал: – Фашисты, мне не больно...
Душа его взметнулась в облака.
И немец отошёл довольный, –
Псу в миску брошена мальца рука...

Нависла ночь, гроза над домом,
Под утро был здесь с вражьим стадом бой.
Погнали с Родины уродов.
Остался жив наш маленький герой.

С невероятной силой воли
Он жадно в жизнь и в ночь вошёл,
Не пла́чась о сиротской доле,
Делясь с людьми, как звёздами, душой.

10.
Шарманка рыдает в России

Миражи в самом центре Москвы, миражи.
Из столицы не слышно, не видно
Деревень беспризорных и жизни без лжи.
За людей беззащитных обидно.

Разучили родное любить. Ах, Арбат,
Ты развей по Москве дух потери.
Пусть все храмы престольной ударят в набат,
Пусть страна не встаёт на колени.

Снова там раздают "смехачам" ордена...
За Отечество грудью стояли?
Ох, без них бы пропала родная страна,
Урожай бы без них не собрали.

Шоумены — в Москве, ещё ближе — бомжи,
Наркоманы, чужие мессии.
Застилают Москву голубым миражи,
И шарманка рыдает в России.

11.
От смерти деньги не спасут

                Продаётся новенькое Дело Чести
                Продаётся Родина! Торг уместен.
                /Михаил Тулуевский/

Терпеньем переполнена
Душа, сдавила боль виски.
Вновь на прицеле Родина,
За жизни це́ны так низки́.

Земля бомбёжкой взрытая,
Хлеба, горящие на ней...
И ангелы убитые,
Кресты и страх в глазах детей...

Разрушив узы братские,
Америка громит Донбасс
И санкциями барскими
Себя бьёт, думая, что нас.

Воздастся вам, лукавые, —
Есть справедливый Высший Суд.
Там за дела кровавые
Все ваши деньги не спасут.

Замучила оскомина
Вранья и нефтяных конфет;
Иуду всё напомнило,
Его позор за горсть монет.


12.
По снегам, по лужам

По снегам, по лужам в рваных башмачках,
Жалкие копеечки в грязных кулачках,
Среди яств заморских и, наверно, вкусных,
Со следами слёз на глазёнках грустных,
Дети — "цветы жизни"  бегают по рынку,
Грамоты не знают, тянут "сиротинку".

Их такой "науке" обучила мать,
Но не мать несчастную в этом обвинять,–
Тех, кто силой-властью слабых обокрал,
Тех, кто "грабят! караул!" громче всех орал…
Жизнь-игра, когда–то будет перебор,
Проиграет всё самый хитрый вор,
Вспомнит мать и Родину, жизнь свою в гульбе
И дойдёт до бешенства в жалости к себе.

Так уже бывало, сколько раз так будет...
Власть и деньги много загубили судеб.
Проигравший — нищий на пути к Христу.
Жизнь, как ветер листик, сносит за черту…
Словно с псом бродячим под холодным небом,
С ним ребёнок грязный поделился хлебом.

          /1998 г./

13.
По обрыву иду

По каменьям, по лжи, лицемерию
В темноте затяжного безверия
По обрыву иду. Дождь и ветер, гроза,
От солёной воды утираю глаза.

Как в войну, всюду беженцы, нищие
И в подвалах бомжи, наши ближние.
"Господа" – вор на воре – грызутся, как псы,
За кормушку, портфели, лоснятся носы...

Где-то горькое сплошь, где сплошь сладости,
От бессовестности в мире крайности.
И мутирует честь, и спасения нет;
Под ногами, в пыли – слава прошлых побед...

Неужели так было задумано,
Пожирала, чтоб плесень разумное;
Чтобы злое росло, как в навозе грибы,
Набивали чтоб золотом гуси зобы?

Ангел мой, я прошу твоей милости,
К Правде путь освети, к Справедливости!
По обрыву пройду, пусть и дождь, и гроза.
У тоски по тебе – Серафима глаза.

             /1998г./

14.
И манят к себе миражи

Сейчас не цари – президенты
Великою правят страной,
Давно не оброки – презенты
Обходят закон стороной…

Свернуть мы желаем все горы,
Летаем во сне в облаках,
Не веря законам природы,
Миражное держим в руках.

И носимся ветром по свету,
В поло́н нас берёт суета,
И думаем, будто бы это
Есть жизнь и полёт, высота.

То ищем богатства и власти,
То счастья и славы себе;
Лелеем не совесть, а страсти,
Счета предъявляя судьбе.

И глупость, и лень защищаем,
Их взяты легко рубежи;
Грешим, но о рае мечтаем.
И манят к себе миражи...

15.
Правду всё ищет народ

Что говорить безутешным,
Слово – об стенку горох.
Разум покинул всех грешных
Или оставил нас Бог?

Сколько врагов у Отчизны...
Правду всё ищет народ.
Кто же хозяева жизни?
Больше вдруг стало сирот.

Сколько же сплетен в эфире,
Игры и шоу весь день.
Пашут ли, сеют ли в мире
Иль одолела всех лень?

Или другая зараза
Головы кружит с утра?
Вирус заба́нен, заказан,
Значит, врача звать пора.

Днём освещая дорогу,
Совесть искал Диоген...
Время просить всем у Бога
Чести врачующей ген.

16.
Любовь ли, зло ли на устах?

                Я всем прощение дарую
                И в Воскресение Христа
                Меня предавших в лоб целую,
                А не предавшего в уста.
                А. Ахматова

Живу я, как в гостях у прошлого,
Хожу среди стеклянных стен,
Смотрю, в одной – всё запорошено,
В другой – из яблок гобелен.

А в третьей – солнышко весёлое,
Апрель пасхальный, купола.
В четвёртой – молоко топлёное
И моря тёплого волна.

Я помню, там косили косами,
И пахло ягодой вокруг;
По клеверу ходили бо́сыми,
А рядом – Бог, любовь и друг.

Теперь машины всюду, улицы...
Любовь ли, зло ли на устах?
Душа за грешный мир волнуется
И ждёт Спасителя – Христа.

17.
Нравственный кризис

Дух стяжательства, «царственный» доллар
Овладели теперь людьми,
Инженерия генная, по́рно…
И торгуют уже детьми.

Лихорадит мир белая ки́пень,
Забирает в плен наркота.
Деньги, золото – это погибель.
Терроризм вокруг неспроста.

Это сердце безумное в язвах,
Одурманенная душа…
Звёзд небесных не видеть им ясных,
День без света – их там межа.

Жизнь увязла во власти корысти.
Держит как земля подлецов?
Их душонкам закрыты все Выси,
Нет им места рядом с Творцом.

18.
Актёру А. Михайлову

Сердце он дарит людям, душу вернёт только Богу,
Честь – никому. И ангел ему освещает дорогу…

Ясным днём и метельным шёл по земле и морем
Плыл, разбивая волны; в радости или в горе
Всем говорит: – Мир дому! – помня имя Христово;
Шёл через козни беса, веря в Божие слово,
Зло укрощал и с ложью смело вступал он в битву.
Честь потерять, как силу, как потерять молитву.

Сердце он дарит людям, душу вернёт только Богу,
Честь – никому. И ангел ему освещает дорогу…

19.
Голая и честная

Живу теперь прошедшим временем.
Там живы все родные, там мой дом
И милым называют именем
Любви красивый розовый бутон.

Все чувства живы, память – ношею…
Мечта бредёт за мной покорно вслед
Тропой, крапивою заросшею,
Таинственных прошедших быстро лет.

Я о себе спектакль придумала.
В нём голая и честная душа
Днём приходящим перепугана,
Где деньги, а не правда, всё вершат.

И вдохновенье, получив пощёчины,
Уложено на годы в тёмный стол.
Там мизансцены призрачно просрочены,
Актёры немо смотрят в старый пол…


20
Ты знаешь правду?

Ты видел тайны мира, лунный сон?
Ты знаешь правду, свет небесный?
И слышишь ли песчинок тихий стон
И эхо синих гор отвесных?

А правду ищущий, идёт во мгле
Среди слепых, глухих, гонимый...
Как песню панихидную Земле,
Поёт "бомонд" про миг счастливый.

И льётся дождь из звёздного ковша
На льстивый люд и век помпезный.
Не стоит правда  снова и гроша.
Верблюды все в ушко́ не влезли.

На кончике иглы и честь, и стыд,
И суд давно купили грозный.
Лишь ангел замер, смотрит с высоты,
И больше глаз стекают слёзы...


21.
Вздыхает с небо высотой вина

Прохладно в доме утром. Тишина.
Завешено окно туманом.
А в сердце маленьком усталом
Вздыхает с небо высотой вина.

Заглядывает в душу и в глаза
Тоска смертельной хваткой рыси.
Вновь в жизнь трагической актрисы
Врывается военная гроза.

Разрушил снова Запад братский мир.
Обама любит смерти запах;
И кровь детей на чёрных лапах,
У людоедов и вампиров пир.

И нет вины у тех – убогих,
В них сердца нет. Вы брак у Бога.

22.
Давно идёт холодная война

Я не пишу сейчас, я пла́чу,
Как осенью над домом журавли.
Когда все станут жить иначе,
Желая только мира и любви?

Терзают "господа" Россию,
Земля "гомором" их осквернена,
И распинают вновь Мессию.
Давно идёт жестокая война

За ду́ши, золотые реки,
Гектары, за бумажки в кошельке;
И блуд, не опуская веки,
Несут стране, как мармелад в кульке.

И редко кто не любит сла́сти,
И крепко крылышками влипли в мёд.
Все сочиняют сказки, басни...
Уродца вновь даёт червивый плод.

Роняет звёзды грешный вечер,
А лунный свет – безмолвный благовест.
Дитя идёт судьбе навстречу,
Его ждут гвозди тут и новый крест...

23.
В стране листопада

Призадумалась поздняя осень,
Растворив краски лета в тумане,
Палантин увядающий сбросив,
И метёт, и шуршит под ногами.

И душа замирает в тревоге,
Не увидев свечения неба...
И дворняге на мокрой дороге
Выношу я вчерашнего хлеба.

Ах, какие глаза у бедняги, –
Вспоминаешь вдруг храмы и Бога.
Ветер плачет: – Они рядом с нами
И униженных, брошенных много.

Улетела весна, словно юность,
Быстро лето прошло, – нет, не мимо.
Собираю по капелькам мудрость,
Осень позднюю в сердце без грима.

И зачем–то теперь понимаю,
Кто всем сердцем любил, кто лукавил,
Что святых на Земле не бывает,
Только жизнь мы играем без правил...

Время думать даёт снова осень
О любви, но граничащей с болью.
Чёрно-белая птица приносит
Мысли грустные саду и полю.

Не понять о начале природы
И конец не увидеть отсюда,
Но зажжётся в любую погоду
В Рождество Вифлеемское чудо.

Это шепчет листва, укрывая
Все упавшие яблоки сада,
Словно жалость вот так проявляет
О замёрзших в стране листопада.

24.
Невозможно понять до конца...

Невозможно понять до конца
О Любви и, о Боге тоскуя,
Ищет тело с душою слепца
В Воскресеньи разгадку простую.

Как ребёнка пугает вдруг шум,
Настораживает неизвестность.
А безверье – беспамятный ум,
Как туман, застилающий местность.

Но пробившийся луч сквозь листву
Белоствольной плакучей берёзы
Позовёт за собой в синеву,
Где слезинками тихие росы.

И, курлыча, летят журавли,
Словно ду́ши, ища покаянье,
Здесь – в намоленных храмах Земли
Светом жизни, Небес осознаньем.

Здесь и память, и чувства без слов
Шелестят родниковой водицей.
И мелодией – эхо лесов.
Разве может такое забыться?

В синеву я смотрю и молчу,
На ладони – душа голубицей.
Наклонилась надежда к плечу
И так хочется счастья напиться.

25.
Как ласточка в холодном храме

Сентябрь глядит в моё окошко,
На тонкой ветке вишенка висит,
Посыпана листвой дорожка.
Надену кофту тёплую... сквозит.

Ах, осень, что же будет с нами?
Тревожит время атома и смут.
Как ласточка в холодном храме,
Душа не может отыскать уют.

Дрожит берёзка – ангел светлый.
Бутонам георгин не зацвести...
Срываю ртом калину с ветки
И прячу брызги горечи в горсти.

Нет, не сентябрь меня печалит,
А рядом с нами глупая война.
Во тьме безбожья одичала
На Западе насилия страна.

Там совесть – словно побрякушка,
Свобода власти – беззаконий щит.
И наши дети у неё на мушке,
Весь мир на тонкой ниточке висит...