***

муза матом орет трехэтажным и дерется со мной,
заставляет писать и писать, графоманом меня выставляя,
кулаки об стену стирает, воет и бесится под луной,
а вечерами - Земфиру слушает в плеере и тихо страдает.

засыпает, гляди, успокоилась, не воюет и когти прячет,
почему внезапно так взъерепенилась и уснула?
ее дома, наверное, ждет не дождется принц или маленький мальчик,
стихи ей свои читает, высоко забравшись на стулья.

музыку пишет, может быть, делится с нею самым родным,
ставит ее непосредственно выше себя,
она, наверное, называет его милым, маленьким, дорогим,
и целуется с ним, мочку уха ему теребя.

он же видит ее прекраснейшей, королевой и идеалом,
да готов на все подвиги ради нее и только.
она бесится с ним, сидит на крыше, кроется одеялом,
как хорошо им вместе, как им вдвоем привольно.

зимою она его кутает в шарфик, шапку ему нахлобучив,
улыбается и смеется, дурачится с ним.
щеки надув, пальцем грозит, восклицает: "тебе будет лучше!
ты становишься сразу храбр и невредим"

осенью чай заваривал, пока лежала она на кровати,
фарингосепт и ромашку, чтоб не болела.
он любил ее сильным порывом, таким что спокойно хватит
на костер, чтоб она руки и тело согрела.

но потом они разбежались, она уехала в Вену,
он остался в хмуром маленьком городе,
лечит людей, смотрит зубы, глядит колени,
и взгляд его стал презрителен и немного холоден.