очаг

выщербленные ладони впиваются в землю,
истошный крик раздирает до крови горло.

в милость богов боле ей не приходится верить,
и впервые домашний очаг такой мерзлый,
столь убивающий, без жалости и сомнений, —
стопы об обжигающий уголь все стерла.

слышишь ее мертвый шепот последних мгновений?
и взгляд ее, когда жизнь навеки отторгла,
отдав на съедение огню, без погребений,
без веры.

ты видел, видел, как она дрогла!
скоро сгниешь изнутри от своих поклонений.
послание свыше и желание бога!
смотри же, смотри в эти глаза лже-искуплений,
на горящую ткань и убийство живого.

она ртом искривленным, свысока, с осужденьем,
смеется. в толпе ищет душою родного —
единственный, по чьим плачет прикосновениям,
по чьим песням не слышно уж хрипа грудного.

выщербленные ладони впиваются в землю,
истошный крик раздирает до крови горло.
и ты, ты все еще веришь, что ангелы внемлют?

впервые домашний очаг стал такой мерзлый.