Виртуальная реальность

Возможно, вам и стало бы смешно,
Но мне в то время было не до смеха,
Когда в квартире зазвучало эхо
И открываться начало окно.
Сижу, пишу и слышу: кто-то шепчет,
Кровать под чьей-то тяжестью скрипит,
Хотя на ней никто и не лежит,
А то в ладоши кто-то хлопнет.
Я не труслив, но все-таки меня
Все это изредка пугало,
Особенно, когда под одеяло
Вползало нечто, душу леденя.
Потом я к этому привык
И звуки по ночам уже не раздражали,
Хотя порой и удивляли,
Похожие на женский крик.
Я понял: в комнате живет,
Или бывает часто кто-то,
Кто этот шум невольно создаёт,
Когда его замучает зевота.
Однажды я проснулся — капал душ.
Потом вода под ванной зашуршала.
Тогда я сбросил одеяло,
Решившись, наконец, сорвать желанный куш.
Я не надеялся увидеть нечто,
Способное воображенье поразить,
Но всё же нервничал. Что там могло бы быть?
Тут, право же, я действовал беспечно.
Но то, что там я увидал,
Меня повергло в изумленье —
Такое странное явленье
Увидеть я не ожидал.
И хоть всё тело было в пене,
Что делало ее смешной,
Я любовался наготой
Новорожденной Мельпомены.
Откуда девушка взялась
И как в квартире очутилась,
Что с ней такое приключилось,
Что в ванну с горя забралась?
И что невольно поражало:
Отсутствие её вещей.
Как будто не было на ней
Белья, одежды, покрывала...
А все-таки была чертовка хороша,
Хотя ничто её не украшало.
Но вот беда: меня смущало,
Была ли у неё душа?
При этом это наважденье,
Желая, видимо, сказать,
Что ей не следует мешать,
Из ванны вышла без смущенья.
Она дразнила наготой,
Встав в вызывающую позу,
И черную большую розу
Прикрыла голою рукой.
«Ну что ты на меня воззрился,
Чего во мне ты не видал?
Когда меня ты создавал
Тогда бы лучше и стыдился, —
Сказала девушка. — Ведь я
Тобой на свет порождена».
«Но, может быть, тебе одеться,
Чем голой статуей стоять»,;—
Сказал я ей. — «Одежду взять
Мне у тебя тогда придется.
Меня ты в мыслях не одел.
Заставил голой прохлаждаться.
Одной по комнате шататься,
Пока компьютер не сгорел.
Я;—;плод компьютерных идей,
Расчетов разных актуальность.
Я;—;виртуальная реальность
Разочарованных людей», —
Девица лгать мне продолжала
И уж ничем не прикрывала,
Что в ней чернело между ног,
Что я разглядывать бы мог.
«Как видишь, я материальна,
Хотя и создана игрой,
Твоей фантазией, тобой,
И, по идее, не реальна.
Я — сгусток мыслей, тех полей,
Которые вам мыслить позволяют,
Которые живое отличают
От минералов и камней». —
«Понятно, очень хорошо!
Вот полотенце, вот пижама,
Вот туфельки. Скажите, дама,
Вам принести чего ещё? —
Съязвил я, глядя на нахалку,
Которую мне чёрт принес.;—
А вы хотите есть, небось?
Могу подать вам запеканку».;—
«Спасибо, я не голодна
И в пище вашей не нуждаюсь.
Я лишь энергией питаюсь,
Которую дают поля».
А между тем она оделась,
Взглянула в зеркало, и вдруг
Я на лице прочёл испуг.
Затем лицо её зарделось:
«Но, может быть, я не нужна?
Не привлекательна? Скажите!
Возможно, вы теперь хотите,
Чтоб я тут больше не жила? —
«Не вы, а ты, не отдаляйся.
А во-вторых, я очень рад,
Что видел голый твой наряд.
Хорош он, больше не смущайся, —
Сказал я девушке. — И впрямь
Ты мне такой и представлялась.
И точно так вот улыбалась,
Такой ты кажешься глазам.
Я фантазёр, я не типичен.
Я весь в мечтах, в своем бреду.
И так по жизни и иду,
И этим от других отличен.
Твой образ, нрав, саму тебя
Я создал в мыслях по кусочку.
Не с кем-нибудь, а в одиночку
И только в мыслях, вне себя.
Но то, что ты теперь реальна,
Прости, поверить не могу.
Причём в моем родном кругу
Нет сумасшедших, все нормальны.
Но я хочу, чтоб ты была
И чтобы ты меня любила.
Чтоб это всё реально было
И чтоб в квартире ты жила.
Чтоб утром завтрак подавала,
Со мной ходила бы в кино
И, глядя с жадностью в окно,
Меня с работы поджидала.
Чтоб ты женой моей была.
Водить умела бы машину
И чтоб тяжёлую корзину
Одна с базара не несла.
Теперь скажи, как звать тебя?
И раз ты так материальна,
То будь немножечко нахальна —
Иди и поцелуй меня».
Моя компьютерная дива
К словам серьезно отнеслась
И так губами в рот впилась,
Что тут же вспомнилась крапива.
* * *
Конечно, я не верил ей,
Хотя она и говорила,
Что появленьем подтвердила
Одну теорию вещей.
Но я был с детства несерьезен,
К тому же, жуткий ловелас
И в столь удобный поздний час
Был необуздан и нескромен.
Но перед милою Нинель —
Так назвала себя плутовка —
Я чувствовал себя неловко
И опозорил лишь постель.
«Ты;—;сексуальная машина, —
Сказал я Нине через час, —
Кто я;—;не знаю, но из нас
Ты даже больше чем мужчина». -»Ну, значит, сотворил ты брак, —
Смеяся, Нина отвечала, —
Но это было для начала,
А дальше может быть «не так».
Но было «так», и я решился:
Её не стану выдворять.
А если иначе сказать,
То просто я в неё влюбился.
И всё готов был ей простить.
Но что прощать безгрешной Еве?
И будь я даже в страшном гневе,
Её не смог бы осудить.
Готовить Нина не умела,
Питалась неизвестно чем,
Зато была довольна всем
И от меня в постели млела.
Но это что! У ней был дар -
Читала мысли эта дива.
Бывало, поглядит лениво
И скажет: «Милый, ты же тварь!
Сказал, что ты пошел к зубному,
А сам отправился играть.
И что же? Проиграл опять.
Ты, видно, не привязан к дому.
Рулетка — глупая игра.
В ней нет понятия „уменье“.
Там всё;—;лишь глупое везенье,
Да чувство, что кончать пора.
К тому ж, играть ты не умеешь:
Не знаешь, что такое „рок“.
А коли ты уже игрок,
То должен знать: с ним не поспоришь.
И раз сегодня не везет —
Бросай играть, игры не будет.
Всё, что пришло, опять убудет
И сверх того ещё уйдёт.
Да ладно, помогу тебе!
Пойдём вдвоём играть в рулетку.
„Несчастье“ посажу я в клетку,
„Удачу“ — заберу себе.
Да, мысль моя материальна.
Я мысль могу перемещать
И по желанию сгущать,
Тогда она уже реальна.
Её ты можешь осязать
Вот как меня ты осязаешь.
Причём, ты часто забываешь,
Что мной нельзя пренебрегать.
Могу тогда я рассердиться
И взглядом что-нибудь сломать,
Переместить, согнуть, порвать.
А дальше… дальше испариться.
Истрачу силу, не учту,
Какой энергией владею,
И на глупейшую затею
Себя растрачу на лету».
* * *
В игорном зале было людно —
Шла напряженная игра.
«Вступай в игру, уже пора, —
Сказала Нина. — Как здесь душно.
Иди к столу и начинай.
Сегодня ты какой-то вялый.
Учти, со мной пришёл лукавый,
Так что крутись и не зевай.
Ставь фишки, — Нина прошептала.
„Куда? Скажи. Играешь ты…“ —
„Мне всё равно. Для простоты
Бросай куда бы ни попало“.
Я сел на место за столом
И был уверен — проиграю.
„Что ты дрожишь? Я управляю
Твоим дурацким колесом, -
Смеялась Нина. — Ставь смелее.
Не думай, милый, ни о чём.
Сегодня станешь богачом,
А я;—;немножечко слабее...“
И мне чертовски повезло...
Потом еще раз. Фишки сами
Ко мне шли плотными рядами
Другим играющим назло.
Я час играл без напряженья.
Да я, по сути, не играл.
А только фишки собирал
Всем игрокам на удивленье.
И на глазах разбогател.
Необъяснимо это было:
Как будто неземная сила
Творила этот беспредел.
„Телекинез — мое призванье,
А двигать колесом — пустяк, —
Сказала Нина. — вот кулак
Разжать — так это наказанье.
Я от игры уже устала.
Хочу домой под одеяло.
Я спать хочу, к тому же, пить“.
И верно — Нина побледнела,
Ввалились карие глаза,
Игры успешной полоса
Её изматывала тело.
Но я был жертвой, я — игрок
И я не мог остановиться.
Скорее мог я удавиться,
Чем бросить пагубный порок.
И я уже не слушал Нину
И фишки грёб уже совком,
Когда она меня локтём
Ударила с размаха в спину.
„Ты что, решил меня убить“?
Не видишь, я уже шатаюсь.
Я чувствую, что растворяюсь,
Боюсь, что мне уже не жить.
Идем домой, я умоляю.
Нехорошо мне, все болит.
Я не могу играть. Крутить
Твою игрушку прекращаю».
«Ступай домой, не жди меня,—
Сказал я Нине,— я играю.
Когда приду? Клянусь — не знаю.
Наверно, на исходе дня».
Она ушла, а с ней — удача.
Теперь мне только не везло.
Но я играл себе назло,
Играл упрямо, чуть не плача.
И всё, конечно, проиграл.
Всё до копейки, как бывало,
Когда мне счастье изменяло,
А я назло ему играл.
Домой пришёл я — уж светало.
Уставший и, конечно, злой:
Я не доволен был игрой
И тем, что Нина не встречала.
Она всегда меня ждала,
В постель без секса не ложилась,
А если поздно было, злилась
И плохо в эту ночь спала.
Дом пуст был. Это удивляло.
Повсюду тишь и полумрак.
В семье такое — не пустяк,
Так что же это означало?
Её нашел я на крыльце
И обмер: на меня глядели
Глаза, которые белели
На восковом её лице.
Я внес её — мою пушинку,
В большое кресло усадил.
Как я её тогда любил,
Как целовал её улыбку!
«Я ухожу. Ты видишь — таю.
Ведь я была твоей мечтой,
Ведь я питалася тобой,
Теперь же просто исчезаю.
Ты перестал меня любить:
О чем мечтал — то получаешь.
А иногда со мной скучаешь,
Но так я не умею жить.
Я превращаюся в ничто,
В поток энергии и в кванты.
Сейчас пробьют мои куранты,
И я исчезну, вот и всё».
Она исчезла. Не осталось
От милой Нины ничего.
И что ужаснее всего,
Возникла мысль — все это снилось.
* * *
Люблю работать по ночам.
Природа спит и люди тоже,
И мысли делаются строже
К моим поступкам словам.
Тогда себя я порицаю,
За легкомыслие корю
И в мыслях с Ниной говорю,
И тут я удержу не знаю.
Я говорю, что виноват,
Что не ценил природы чудо,
Что ей вернуться бы не худо,
Что я бы этому был рад.
Что легкомыслие прошло,
Что лишь одна тоска осталась,
Но только раз мне показалось,
Что нечто в комнату вошло.
Что кто-то нежною рукой
Небритую мне щеку гладит.
Я понял — Нина все прощает
И возвращает мне покой.
Февраль 2002