Сага о лапландцах. Песни о Лейфе. Начало

Посвящается моему
хорошему другу
Семёну Большунову.

Пролог.

«Дом».

Дубовый корабль стоит у пристани. Его резная драконья голова смотрит вдаль. Впереди неизвестные ранее земли…
Лейф, сын Эрика, ещё не знает, что ждёт его там, за бескрайним холодным морем и сумеречными лесами, на далёкой северной земле. Но о ней сложено столько легенд. И они манят его. Во сне и наяву…
Он слышал про самобытный народ, который называет себя детьми Лапландии – обширной территории, богатой пастбищами и промысловыми угодьями.
Но также он слышал и про тамошних шаманов-колдунов. Они могут вызывать дождь и бурю, они могут говорить с животными и Богами, духами, которых не знают викинги…
Есть ли страх? Нет! Лейф знает, что у него два пути. Он либо победит в битве с неизвестностью и обретёт славу, либо будет пировать с Одином в Валгалле.
Другому не суждено быть…


Руна первая.

Волны моря разрезая,
и лелея наши мысли,
нас вперёд, навстречу шторму
с парусом ладья уносит.
Собирайтесь, братья, с духом,
говорите же с Богами.
Этот путь наш не из лёгких,
в неизведанные земли,
в край лапландский, в край суровый…

Руна вторая.

Будто слёзы - воды моря,
будто галька - звёзды в небе.
Лейф, сын Эрика, в печали –
далеко его селенье…
Мысли в голове роятся,
в бороде гуляет ветер,
песнь звучит в ушах девичья,
неизвестная доселе…
«Подскажи-ка мне, Высокий,
сколько ждёт в пути препятствий,
сколько жизней предстоит нам
там оставить, на чужбине,
в той земле далёкой, тёмной,
неизведанной, лапландской?».
Но ответа муж не слышит,
меч сжимает всё сильнее…
Голос девы громче, ближе,
гонит прочь он мысли Лейфа
о земле родной, далёкой.
Всё бы ладно, но наречье
той загадочной девицы,
Лейфу вовсе непонятно…
Он молчит. И надо силы
вылить с другами на вёслах
и подумать, поразмыслить…

Руна третья.

Фьорд за фьордом Лейф проходит,
и свежее ветер с моря.
Неустанно разбивают
волны тридцать грозных вёсел.

Две луны идут отважно
в неизвестность мореходы
и земля уже та снится,
где народ живёт олений
на нехоженых просторах.

Лейф ведёт свою дружину –
и по замыслу, сначала
там, на Севере освоить
для союза и торговли,
надо с миром земли ночи,
чтобы всем жилось безбедно…

Парус спущен на драккаре;
ветер сник, ушёл с рассветом.
И туман, густой и млечный,
словно облако спустилось,
закрывает горизонты…

Осушили вёсла норды,
и прислушиваться стали:
может, бьются волны в берег,
и леса шумят листвою?
Хёвдинг отдал приказанье –
отпустить двух птиц на волю,
двух как смоль, чернее ночи,
воронов – провидцев Бога.
Коль вернутся эти птицы –
нет земли, к которой плыли.
Не воротятся, так значит
суша где-то рядом, близко…

Час за часом в мир уходит,
а туман плотнее, словно
скальды выдумали песню
о дороге той, вслепую.
Да и воронов не видно.
Улетели, как пропали.

Лейф напутствует дружину:
Поворачиваем! Курсом,-
как от борта, вправо, разом
взмыли в небо наши птицы
и исчезли в клочьях белых
молчаливого тумана…
Чёрных птиц пути держаться!

Руна четвёртая.

Сквозь тумана клочья рвётся
к побережью, воду вспенив,
будто чёрный лебедь в небе,
боевой драккар норманнов…

Обмелели воды моря;
закричали разом чайки
и испуганно, и звонко -
так сошли на берег норды
переждать затишье это,
отдохнуть, найти припасов,
да призвать скорее ветер…

Руна пятая.

И горят костры большие,
у воды, у мелководья.
И хмельной напиток льётся
под нехитрые припасы,
под просоленные песни
боевые, удалые
и под песни – да! – о доме,
что остался где-то, в лете,
за седеющим туманом,
неспокойным лютым морем,
великанами-горами…

Так сменилась ночь на утро.
Кнут,- кто лихо правит лодкой
на рассвете в незнакомый
лес отправился за дичью.
«Запастись потуже мясом,
не мешало» – так сказал он,-
«Да в озёрах порыбачить
и воды набрать студёной»...
Остальные же норманны
подлатать ладью решили,
просмолить ещё раз доски,
да и выявить изъяны,
чтобы в дальней непогоде
в неспокойных стылых водах
их драккар дубовобокий
был бы сильным и надёжным…

Поохотился на славу
Кнут, Железная Кольчуга. –
И с носильщиками вместе,
к берегу снесли добычу:

Насолили мяса, рыбы,
в ящики набили туго,
а студёною водою
наполняли долго, с верхом,
пятьдесят мехов для пива,
то, которое иссякло
по дороге, на привалах…

Руна шестая.

Ньёрда сопки ледяные -
горизонтовые тени
словно дальняя пожива
для норманнского дракона.
Вновь терзают тело зверя,
волны сумрачного моря;
он же - взор свой не отводит,
от чужого горизонта…

Далеко остался где-то
неуютный Холугаланд.

"Что ж лютуешь ты, пучина?
Отчего так буйно хлещешь
нас волной своей студёной?"-
прошептал усталый хёвдинг.

Будто вняли Лейфу Боги,
поумерив непогоду:
ветер стих, умчались тучи,
волны зыбью обратились.
Хёвдинг отдал приказанье:
двухполосый парус ставить,
чтобы ход ладьи ускорить,
да успеть пройти быстрее
до нежданной бури новой
вдвое больше, чем решали.

Ловко справились норманны
с тяжестью намокшей ткани.
Парус разом грудь наполнил
ветром тех родных просторов,
что остались за кормою,
за белёсым следом пенным.

Будто легче править стало,
вдаль стремящимся драккаром,-
что-то ходу прибавляло -
огибать крутые скалы,
мели обходить вслепую...

Да, не хаживал здесь воин,
сын Богов седобородых,
со своей дружиной братьев
до земли лапландской дальней,
полуночной и зовущей.

Руна седьмая.

Шёл драккар, взрезая волны,
мимо скал крутых, опасных,
мимо мелей остробоких,
сквозь прибрежные туманы.
Говорили с Лейфом братья,
толковали о Высоком,
размышляли о богатствах,
и неведомых приёмах
в той земле, к какой стремились.

Много дней прошло. Пропело
ветром в мачте почерневшей,
грохотом валов студёных
за кормою и по курсу.
Всё бы ладно. Все едины
в устремлениях и песнях
Но из уст мужей могучих
полилась тревога-напасть:
стали зарождаться споры,
и сомнения в успехе.

«Нескончаемо несёт нас
крепкий струг ладьи дубовой
к той земле, какую, Лейф, ты
нам открыл в своих рассказах.
Но становится темнее,
холоднее и страшнее
оттого, что неизвестность,
как тяжёлая утрата»

"Где земля шаманов-нойдов,
о которой ты нам молвил
столько раз в походе нашем,
и хвалил её, и красил?» -

«Трудно верить и непросто,
в то, чего не зришь сначала -
что найдёшь однажды землю,
как частицу счастья, может!»

«Я веду драккар. Я с вами!
Мы уже не в славных землях,
не на родине! А рядом
с той землёй, где стонут тени
и нет Солнца месяцами!
Но, поверьте, земли юга,
где раздолье, сытость, предки
этот край нам народили
 - на величие и славу!...»

…да и было предсказанье.
Наша вёльва из ущелья
показала мне виденье…
Так что вы не сомневайтесь…
Та старуха знает силу
чудодейственного сказа,
открывающего правду…

Эта мудрая старуха
потрясла меня за плечи…
Зазвенело, заискрилось
в золочёном кубке пиво.
И монет лихая россыпь
вдруг рассыпалась, а следом
заходили девы в круге,
обволакивая пеньем,
жемчугами и сияньем,
нас зовущим. Это – было».

Мы найдём такую землю!
И о нас бродяги-скальды
сложат песенные руны!
И споём мы их однажды!
Надо будет – будем биться,
разрубать врага мечами,
как и прежде, как учили
нас, всех вместе, наши Боги.
А погибнем, так Вальхалла
станет нам единым домом…
Тор и Один – нам в подмогу
и попутный свежий ветер»

Боевой, разноголосый
клич пронёсся над волнами.
Эхом быстрым возвратился
к проходящему драккару.
И открылся берег скальный,
из тумана вырастая
неожиданно и дерзко,
нескончаемой громадой…

Из альбома
KARNASURT
"RETUR"
(2019)