Москва

Сергею Брелю и Алине Левичевой

Встречай меня, Нагатинский затон!
Тебе, экскурсионному халдею,
пожертвую ногами, но зато
на целый город вдруг разбогатею.

Вот агнец на закланье ноябрю:
дрожит ручей под колокольным ладом.
Коломенское – я тебя люблю!
Какое счастье быть с тобою рядом…

Вот Церковь безмятежна «на крови…»,
и вот другая – та, что на Кулишках…
А в Кадашах наверно нет любви,
раз церковь там считают за излишек.

Вот Меньшикова башня бытия,
и Мандельштам такой же ноздреватый, 
двуликий Гоголь, хмурый от питья
(а где Тургенев – борода из ваты?),
 
дворцы, дома с заплатами палат,
знакомый дух великой чебуречной,
где под напевы водочных баллад
студенты Лита говорят о вечном.

Не разорвать Бульварного кольца,
как дружеских не разомкнуть объятий –
Перлова мы помянем как отца
и постоим в кругу китайских ятей.

Замоскворечья медленный зажим –
вот родственный татарский переулок,
к асадуллаевским строениям спешим,
где голос мой так гулок от прогулок.

Вот с Воробьёвых – властная рука
московские протягивает дали…
Течёт одноимённая река
и в сердце прожигающе впадает.

Стоит Москва. Стою над ней и я,
но с фотоаппаратом, не с булатом –
она такая вся теперь своя,
что больше возвращаться и не надо.