Коль дама недоступна и горда

        (Начальный эпизод романа "Миледи и все, все, все")

Нога ступала твёрдо, но земли
блуждающий взор юноши не видел.
«…Мечтания мои давно смели
сомненье, что Амур – мой покровитель.

В мечтах я утонул, дыша весной.
Реальность – не блеснула новизной.
Меня от неудач с МонИк коробит!
Я ночи ждал с азартом, но… иной.
Провал в любви пойдёт мне в горький опыт.

Для нас, вояк, помеченных войной,
по славе – встреча, и по рожам – провод.
Мне  нОров   спать не  даст ревнивый мой», –
к депрессии своей нашёл Жан повод
и брёл, сам не обласкан и не понят,
но чувственной подхваченный волной.
Шёл, словно из отчаяния в омут
задумал погрузиться с головой.
В душе скребутся ль кошки, волки ль воют,
но Жан и внешне с виду сам не свой.

Амур не проявил к нему раденья.
Неразделённость чувств страшней раненья.
Идущий предпочёл бы путь длинней,
но утром, а сейчас – ночь всё темней.
Он,  даже не боясь терять равненье,
зажмуривался часто на мгновенье:
свет факелов претил игрой теней,
пугающей эффектом обновленья…

…Владенье   мЁртвых  крыс и крыс живых –
грязь хлюпала у Жана под ногами
и в   мЫсли  проникала: «Не жених»!
Жан  нОсом  хлюпал, сам изнемогая

от крайней неустроенности в них.
И лишь луна светилась, не моргая,
по уличной пройдясь коросте вмиг,
тьму уличную бликами «марая».

По настроенью с уличною тьмой
сравнявшись, в мыслях тоже спотыкаясь,
брёл шевалье к полуночи домой.
Перебирая эпизоды, каясь,

он память ворошил, казнясь виной:
– Надеясь на запас задора, пыла,
  события напрасно  торопил я.
Безумство ситуации? В иной

я так не поступал бы и ценой
падения не спасся, как рапира,
от ломки. В пик чумы искал я пира?
В душе моей родился пёс цепной?

Истаяв от любовных унижений,
я собственную   чЕсть  весь день глодал!
Не жди в ответ любви иль утешений,
коль дама недоступна и горда…

…Свет не горит. Паж, стало быть, в постели…
…Эй, Пьер! А ну, спустись ко мне во двор!..
...Я жду, когда приблизишься в упор…
– С чего бы друг на друга мы глазели?!
        Всегда   вы на придирки не скупой.
Ругаться не начнёте? Неужели!
Дыхнуть?                – Я не ловлю тебя на зелье.
Вот в дом зайдём – бутылку откупорь.
Барона ради, бились год за  зЕмли.

И пусть ты из похода, вольнопёр,
в душе привычку   пьЯнствовать  припёр,
мне не до лая с некоторых пор.
Вглядись. Я не обабился    совсЕм ли,
когда некстати этот перебор?!
– Да что вы, сударь, на себя насели,
как будто склонны нежиться в постели!

Да завсегда брутальный вы бретёр!
Что жизнь для вас? Возможность ли стать храбрым
для битв, иль предальковный коридор?!
Ко всем привычны воинским этапам.

С чего бы вам страдать по всяким бабам
да поклоняться выпуклостям-блямбам!
Слезам путь предоставьте в  море  течь,
но не своим, а женским. Море залпом

любые слёзы выпьет их. Аль с ладом
сердечки всяких   дАмочек   стеречь?!
Рождённому для войн нельзя быть слабым.
– Довольно! Не о всяких вовсе речь!

…С  однОй   хочу жизнь строить и устрою.
А то и речь вся вышла бы пустою.
Взглянул иначе я на женский мир.
– Заметно. Взор наполнен ваш тоскою.
– Мне день был поутру прискорбно мил.
Жаль, я как оптимист немного стою.
– Месье, не узнаваемы вы с тою
чертою, что не свойственна герою.
– Мне  скверно,  Пьер. Я счастье обронил.

Последними себя  словАми  крою!
Душой открыт в отсутствии брони,
а сердце истекает просто кровью!
– Месье, вы не в себе с той стороны,
где множатся опасности здоровью.
– Ты видел   всЕх  дам из моей родни?
Моник приметна шубкою соболью.
Моя кузина...  хорошА   собою?

Скажи-ка, Пьер, мне на исходе дня.
Коль обо мне судить не по одёжкам,
насколько по обличью гоблин я,
что та при встрече фыркает в ладошки?
Что, рожа у меня – слегка бледна?
– Месье, не рвите на себе застёжки.
– Скажи, Пьер, с точки зренья кобеля.
        Во мне мужская суть оскорблена?
Что  дЕлать  на сомнительной дорожке,

когда в страданьях по судьбе меня
ждёт явно либо пропасть, либо… рожки?
Над будущим любовным – пелена,
а пропасти – не свойственны порожки.

Мрак! О, строптивость дам! О, времена!
Сочувствия нет в женщинах ни крошки!..
В бутылке не осталось ли вина?
В душе скребутся яростные кошки!

Пусть тактика была и не верна,
назад не повернуть – путь очень скользкий.
А, ладно! Кошке, как та ни вредна,
всё ж   отольЮтся  мышкины-то слёзки!..

     (продолжение выложено http://www.stihi.ru/2015/11/13/8952)