Родина всегда сладка!

*
РОДИНА ВСЕГДА СЛАДКА!


Мила нам  до'бра  весть
о нашей стороне:
Отечества и дым
нам сладок и приятен.
Г.Державин.
*
И дым отечества
нам сладок и приятен.
Из комедии «Горе от ума» (1824) А.С. Грибоедова (1795-1829).
Слова Чацкого:
«Когда ж постранствуешь,
воротишься домой,
И дым отечества
нам сладок и приятен».
*

В.И. Агошков.

Вместе с утренней зарёю
Нарождается строка.
Я секрета не открою:
Родина всегда сладка'!
 
Солнце светит над горою,
Шлёт тепло издалека.
Каждый может быть героем, –
Родина всегда сладка'!

Широка', трудна, бурлива
Жизни праведной река.
Созревает в поле нива.
Родина всегда сладка.
 
Я вернусь на землю дедов,
Край восславлю на века.
Потому, что я изведал:
Родина всегда сладка!

04.12.2015. 10:53, пгт. Кромы
*

дддддддддддддддддддддддддддддддддддддд
https://ru.wikisource.org/wiki/()


Отечества и дым нам сладок и приятен. — Этот стих, подобно многим стихам Крылова и Грибоедова, обратился в поговорку. Его часто повторяют, вовсе не зная, что он принадлежит Державину. К распространению его известности много способствовал Грибоедов, употребив его в Горе от ума. Там, в 7-м явлении действия I-го, Чацкий говорит:


«Когда ж постранствуешь, воротишься домой,—
И дым отечества нам сладок и приятен».
 
Встречая этот стих в Горе от ума, многие считают самого Грибоедова автором его. Так в фельетоне Спб. Ведомостей 22 октября 1860 года (№ 20) оба приведенные стиха без всякой оговорки приписаны Грибоедову.
Впрочем еще и до Грибоедова стихом этим пользовались в разных случаях. В 1803 г. (см. Вест. Евр., ч. X, август, № 16), Вас. Наз. Каразин употребил его сокращенно в начале речи на основание в Харькове университета. Батюшков в послании к И. М. Муравьеву-Апостолу (Вест. Евр. ч. LXXXVIII, 1816, № 13, и Соч. Бат., Спб. 1834, ч. II, стр. 156) сказал:



«В Пальмире Севера, в жилище шумной славы,
Державин камские воспоминал дубравы,
Отчизны сладкий дым и древний град отцов».
 
Наконец, гораздо позднее кн. Вяземский в стихотворении Самовар, взяв рассматриваемый стих за эпиграф, заключил так:


«Отечества и дым нам сладок и приятен!
Не самоваром ли — сомненья в этом нет —
Был вдохновен тогда великий наш поэт ?
И тень Державина, здесь сетуя со мною,
К вам обращается с упреком и мольбою
 И просит, в честь ему и православью в честь:
Канфорку бросить прочь и — самовар завесть».
 

(Утр. Заря 1840, стр. 425, и В дороге и дома, М. 1862, стр. 133).
Но за всеми повторениями счастливого выражения Державина еще остается решить вопрос: ему ли первоначально принадлежит мысль о сладости отечественного дыма? Перебирая выходившие в его время журналы, мы нашли на заглавном листе Российского Музеума, который издавался Ф. Туманским от 1792 до 1794 года, латинский эпиграф: «Et fumus patriae dulcis», без всякого указания, откуда он взят. Мы всячески старались узнать это; но ни собственные наши поиски, ни справки у знатоков римской словесности не привели нас к желанному результату. Есть у Гомера одно место, послужившее по видимому источником подобных, хотя и не совсем тожественных выражений, встречающихся у римских писателей. Эпиграф же, который, как кажется, внушил Державину знаменитый стих, заимствован вероятно не из классической литературы, а из писателя позднейшей эпохи Латыни.
По этому поводу К. А. Коссович в 1863 г. писал нам: «Первый поэт, почувствовавший сладость в отечественном дыме, был Гомер. В первой книге Одиссеи Паллада, хлопоча у Зевеса о возвращении на родину Одиссея, задерживаемого Калипсою, выражается следующим образом: Калипсо старается очаровать Одиссея и привлечь его к себе своими вкрадчивыми и нежными словами; ей хочется, чтобы он забыл Итаку и остался у нея навсегда; но настроение души Одиссеевой таково, что для него сладостна самая смерть, лишь бы только в виду дыма, убегающего с кровель его родины (;;;;; ;;;;;;;; ;;;;;;; ;;; ;;;;;; ;;;;;;;;;;; ;;;;;; ;; ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;;;, Od. I,57—58, т. е. если не суждено ему воротиться, то, по крайней мере, было бы ему сладостно увидеть с своего корабля хоть дым от кровель прибрежных домов его родины)*.
_______________* Жуковский так перевел это место (ст. 56 — 58 перевода):


;... « Но напрасно желая
 Видеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий,
Смерти единой он молит».
 
«После Гомера, помнится, чувство привязанности к отечеству любили выражать подобною же метафорою и Римляне. Брат мой, И. А., нашел стих с дымом только у Овидия (Ov. Ep. Ex ponto, I, 3, 33): Овидий говорит, что тоска по отечестве, как ни убедительны доводы его друга, доказывающие ея бесполезность, поминутно возвращается к нему в его изгнании... Назови это излишнею чувствительностью, назови это слабодушием: я сознаюсь, что сердце у меня мягко как воск. Впрочем не глуп был и Одиссей, а все таки он жаждет иметь возможность видет хоть дым с отечественных очагов. Родная земля влечет к себе человека, пленив его какою-то невыразимою сладостью,и не допускает его забыть о себе.


Non dubia est Ithaci prudentia; sed tamen optat
;Fumum de patriis posse videre focis.
 Nescio qua natale solum dulcedine captos
;Ducit et immemores non sinit esse sui.
 
«Слово dulcedo в связи с понятием предыдущего стиха, по мнению моего брата, родило, по всей вероятности, уже после римского времени, пословицу dulcis fumus patriae, из которой потом вылился у нас стих: Отечества и дым нам сладок и приятен».
К тому же самому приводят справки, обязательно доставленные нам г. академиком На;уком и г. профессором Благовещенским.