О зиме и настольной лампе

Зима. Зима. Безумствуют метели.
Я потихоньку греюсь у огня
настольной лампы – греет еле-еле
и всё-таки – подруга для меня.
Я  жмусь и жмусь  к её витому телу,
обняв цветной нелепый  абажур,
я не замерзла, я окоченела,
но никому об этом не скажу.

Одной  тебе, настольная подруга,
ты так светла, тепла и мне верна,
все эти годы, что слепая вьюга
зачеркивает в сердце имена
любимых и друзей, когда-то близких,
теперь далеких, словно лунный свет,
я отправляю им порой  записки,
всё чаще, не надеясь на ответ.

А что писать? Что вот зима на свете?
Так  в ноябре на всей земле – зима.
И что на это мог бы мне ответить
мой адресат?..  И оттого нема,
нема, глуха, грустна и  безутешна
устало  грею руки  у огня
настольной лампы в темноте кромешной,
что поглотила свет в окошке дня.

Полярный день. Природе не до свету.
хватило б сил сугробы намести,
чтоб сохранились к будущему лету
коренья трав (ведь им еще цвести!),
не вымерзли б под ледяным покровом,
под снегом   сохраняя жизни ток…
Метет метель, я ей помочь готова
закрыть собой хотя б один цветок.

Один цветок – простую незабудку
с её небесной майской синевой,
чтоб в мае сердце вопреки рассудку
наполнилось  любви водой живой.
Зима. Зима. Безумствуют метели.
Я потихоньку греюсь у огня
настольной лампы – греет еле-еле,
но отогрела всё-таки меня

17.12.15

рис. В. Кирдий (инт.)