белый собака

Сегодня Штирлиц был на грани провала.

Иду как обычно в 7 утра по сельской улице – возвращаюсь с прогулки в лесу.
А со мной часто в этом селе приключаются истории.

Украинское село, должен сказать, это, прежде всего заборы и собаки, а потом уже дома и люди.

Собаки ко мне здесь в основном привыкли, а заборы высокие.

Открывается калитка, выходит на улицу молодая женщина очень даже симпатичная, и девочка лет десяти. Обе взволнованные.

«В нас собака збiгла. Вы нэ бачылы бiлу собаку?», – спрашивает меня женщина.

«Бiлий собака побiг туды», – показываю рукой.

Собака на украинском языке мужского рода. Я по науке отвечаю, не смотря на раннее утро и красивая, же говорю, женщина.

Очень подозрительно она на меня посмотрела – так правильно в киевских сёлах не говорят, сразу видно не местный, может даже шпион…

Я, кстати, много лет пытаюсь понять, на каком языке преподают в наших школах.

Официально – на украинском, но фактически дети между собой говорят на улице на русском языке.

Бегут с утра мамаши с детьми в школу, а я пристроюсь к ним и подслушиваю.

Мамам до 30-ти лет, значит, они сами ходили уже в украинскую школу, дети там же учатся, а разговаривают на русском языке.

Даже если они между собой говорят на украинском языке, это не тот украинский, на котором преподают – народный, очень простой язык.

Я своих детей опрашивал, но они на Донбассе школу оканчивали и отвечали так: «Какой язык знает учитель, на таком и преподаёт».

Потом я несколько раз пытался настойчиво выяснить у других детей и их родителей, на каком языке преподают в школе, но вопрос вызывал нездоровые подозрения.

Отвечают: «На украинском», но всегда между строк звучит неприязнь, зачем спрашиваю.

Но недавно я нарвался на добродушного ребёнка, и истина мне открылась.

Я покупал кофе на развес в пригородном подвальчике.

За прилавком мужчина.

С покупателями разговаривает на украинском языке, но с вызовом, который я всегда улавливаю, как искусственный.

То есть это не общение, а обмен акцентами. Сейчас такая тенденция у нас появилась – кто больше украинец.

Дело было днём, поэтому я не мог дать сбой – фрикативное «г» в порядке и скользящее глухое «ж» перед согласными: «Мошна вместо можно», – примерно так звучит.

И тут в подвал забегает его сын лет 12, из школы с ранцем за плечами.

И обращается к отцу на русском языке. Я смотрю на продавца, продавец на меня. Сыну не отвечает. Немая сцена.

Ну, дело житейское. Я стал с мальчиком разговаривать, чтобы снять неловкость.

В каком классе, какой предмет любит. На каком языке учится.

«Преподают на украинском, а когда непонятно, объясняют на русском», – ответил мне ребёнок.

Белый собака, короче.