На закате

Закат размазался по небу апельсиновой тянучкой, пережёванной днём.
Солнечный свет копится в просоленных и прокопченных рыбами альвеолах моря.
Я не знаю - солнечный свет - это лекарство или отрава -
Наверное, и то и другое, как змеиный яд -
Превращаемый в целительные горькие таблетки -
Белые таблетки луны - луна скрыта серыми тампонами облаков -
Небо подпирают фонари - ватные палочки, обмакнутые в йод.

Я выхожу из пещеры своего демисезонного серого пальто,
Украденного на какой-то распродаже -
Демисезонное - всё на середине - на полпути -
Весна давится зелёными потёками уходящей зимы -
Осень пережёвывает гнилые яблоки индейского лета -
Воротник пальто - как вороньи крылья -
Отшелушивает чужие взгляды -
Шляпа перечёркивает мой собственный взгляд,
Который прожигает в полях обугленные дыры,
Залатанные алыми перьями.

У меня слишком тяжёлый солёный взгляд, чтобы выходить днём -
У меня слишком белая кожа, чтобы целоваться с солнцем -
У меня слишком хрупкое тело, чтобы совокупляться с жизнью.

Мои кости режут и колют - и меня, и того, кто ко мне прикасается.
Я - змеиный яд, я - кукольное наваждение, вынянченное луной и морем на самой границе.
Я лежу на погосте белого песка, раскинув чёрные ветви глаз в пустоту нисходящего шафрана и кобальта неба.
Красные перья заката цепляются к ним фальшивыми ресницами.

Боли нет - море вылакало, вымело всю соль из тела -
Выпарило на синей газовой горелке.
Я просто жду -
Мой чёрный рыцарь, сплетённый из седой кристаллической морской пены и чёрных еловых ветвей -
Приди, вожми мой хрустальный скелет в непроницаемые чёрные очки на твоих глазах -
Посели меня в моём замке, где я буду кормить человеческими сердцами чёрных голубей с чёрными свечами, горящими в нишах пустых глазниц.

Красная змея зашедшего солнца обивается вокруг горла.
Чёрные голуби слепо клюют первые звёзды.
Ножи ночи рассекают нервные синапсы.
Миры перетекают один в другой спящими медузами.

В этом мире нет ничего, кроме меня -
И я под вопросом,
Который чертит отломанная фаланга луны
В небе, расплывшемся над миром сплошным синяком.

Я надеваю чёрные очки.
Чёрный рыцарь усмехается из гробницы моей груди, вытанцовывает по траншеям вен, гонит чёрную листву к порогу замка.
Голуби голодные. Пора отправляться за сердцами.
Город ждёт - притаившись у моря шелудивым псом.
Пёс просит сапога.
Чёрный рыцарь, чёрные очки. Пальто подбито кровавыми губами зари.
Фонари мигают, наливаясь кровью.

Голуби летят из моих глаз, мои пальцы играют на органе рёбер города.
Я скоро приду. Улицы корчатся под моими шагами.
Окна щурятся чесоткой деревянных досок.

Чёрная башня моего замка выжгла дыру в небе
И оттуда падает бесконечный снег
Из перьев мёртвых душ,
А сердца валятся в жестяной поддон -
На поживу голубям
С чёрными свечами, залепившими арки пустых глазниц.

На улицах случайные прохожие
Спотыкаются и падают -
Шляпы слетают с их голов,
Обнажая зияющие нули
Пустоты, вертящей обезьяним хвостом
В зеркалах моих чёрных очков.

Из-под тел выползают слизни сердец -
Просятся в карман.
Чёрные голуби раскрывают дупла глаз,
Засасывают ими ночь.
Я прохожу по трещинам улиц -
Дома трухляво склабятся - люди ушли -
Весь мир оставлен на поживу.

Чёрный замок
Выгибает змеиную шею,
Ложится мне на плечи,
Стягивает шею
Галстуком.

Я - чёрный рыцарь в белом мире,
Которого уже нет.
И я тоже -
Под вопросом.