Исповедь. Его рассказ

    В одном селе трагичный случай был.
    Давно случилось, шёл четвёртый год войны.
    Народ колхозный очень трудно жил.
    Мужских рук не хватало. Так были нужны.

    Шли с фронта похоронки на мужей,
    Число вдов увеличивалось на глазах,
    Кто бронь имел из мужиков, нужней
    Считали их в тылу. Здесь, в сёлах, в деревнях.

    Работал в том районе молодой
    Мужчина. Показанья счётчиков снимал.
    Считал: полезнее работы той
    На фронте был бы он. Но то не он решал.

    С какой надеждой женщины в глаза
    Ему глядели, только в избу заходил:
    "Чайку попей. Побудь ещё". "Нельзя".
    Так говорил. И уходил. Женатый был.

    В избе он, появляясь, побыстрей
    Хотел работу сделать и уйти. Жена
    В селе соседнем ожидала, к ней
    Он торопился. Ревновала всё ж она.

    Как жалко вас, таких всех юных вдов,
    Едва успевших только замуж выйти,
    Но не успев сказать хороших слов
    Мужьям - и больше их не видеть.

    И нет надежд с мужчиной снова жить.
    Ведь нет их, нет! Война отняла.
    И от кого теперь детей родить?
    Зачем такая жизнь настала?

    Оплакивала Маня жизнь свою,
    Залив подушку горькими слезами.
    Кому нужна, за что судьбу мою
    Бог проклял одинокими ночами?

    Вошёл. Волненье каждый раз его
    В смятение вгоняло в чистой той избе.
    У печки Маня замерла, с него
    Не отрывала глаз. Забыла о себе.

    Вот он закончил. Сорвалась она:
    "Останься, Ванечка! Куда ты так спешишь?
    Темно уже и снег метёт. Меня
    Ты пожалей и полюби ночь только лишь.

    Ведь молодость уходит, я хочу
    Ребёночка растить, заботиться о нём.
    Ты сделай мне его, тебя прошу.
    Не будет знать никто, я не скажу о том".

    Она сумбурно говорила так.
    Стояли слёзы на глазах, дрожь на губах.
    Был непреклонен он, понять никак
    Не мог он чувства горечи в её словах.

    Тянулись дни, как наказание
    В тумане буден растворяясь.
    Теплилась искра ожидания,
    Зря без надежды разгораясь.

    Метёт метель, внутрь забивает снег.
    Теперь в своё село пробиться...
    Вдруг видит: там, на тропке человек
    Стоит без страха ознобиться.

    Он подошёл. Она в глазах с мольбой
    Прижалась: "Вань, одну лишь ночь ты
    Мне укради у жёнушки родной,
    И всё. Уйдёшь из сердца прочь ты.

    Ну что же ты молчишь? Хоть что - нибудь
    Скажи мне и не мучай душу".
    "Не надо, Маня, ничего. Забудь".
    Да что же слышат её уши?

    Окаменела.Зря прожита жизнь.
    Упала на колени. Взвыла
    По - страшному, как волки воют. Жить
    Зачем? От воя кровь застыла.

    И закричала: "Ирод. Сатана!
    Да будь проклят ты"! Как иначе?
    Воздела кверху руки. Тут она
    В сугроб упала навзничь, плача.

    Наутро вновь вернулся в то село.
    Случилось что в природе, он понять не мог.
    Погода как взбесилась, всё мело.
    Тропа заметена, едва пробиться смог.

    В селе был страшной вестью сломлен он:
    В своей избе остывшей Манин труп висел.
    Выходит только он виновен, он!
    Давила мысль: ведь мог, но не предусмотрел.

    Как знать, как лучше поступить?
    Кто подсказать бы смог, что будет впереди?
    Возможно было что - то изменить?
    И душу в клочья не терзать, не бередить.

    Не затихала рана много лет.
    Проклятье наложило отпечаток свой.
    Жена ушла, работы тоже нет.
    Казнился, вовсе потерял в душе покой.

    Лишь через много лет утихла боль,
    И жизнь наладилась опять.
    Но то, что пережил, носил с собой.
    Дай Бог, никто не сможет это испытать.
                2011