Билли Коллинз. На смертном одре

Древние любили поговорить об этом –
ведь к уйме посредников приходилось обращаться:
к богам смерти, под чьим контролем находились
семь дверей между миром  т е м  и  э т и м ,
к паромщикам, налегавшим на темные весла,
к вечным кормчим, бессменным проводникам –
и это – одна только транспортировка.

Японские монахи, бывало, показывали иногда жестом
на дощечку с бумагой, чернильницу и кисть –
и делали ровно столько взмахов, сколько надо,
чтоб оставить после себя краткое стихотворенье:
каплю дождя, упавшую на желтый лист.
Человек описывал ночные облака и луну,
совершавшую путешествие в миллион миль.

Средневековые христиане – кто мог читать –
могли почитать ученые рассуждения на тему
"Де Арте Морьенди" – "Об искусстве умирания":
наставленья о том, что делать на смертном ложе,
как настроить сердце своё на благие мысли,
как воспарить душою к небесам
и вслушаться в молитву собственного дыханья.

Некоторые бледные викторианцы во время
туберкулезной агонии, бывало, просили зеркало –
хотели узреть у себя на лице
ангельский свет, излучаемый сухим жаром.
А кое к кому даже призывали фотографа – и тот
расставлял свой треножник в комнате у больного
и исчезал под черной тяжелой тканью –
пока сам объект был занят приблизительно тем же.



DEATH BEDS
by Billy Collins

The ancients were talkative on theirs,
so many agencies needed to be addressed:
the gods of departure who controlled
the seven portals of the world,
the ferrymen leaning on their dark oars,
the eternal pilots, immortal conductors,
and that was just the transportation.

Japanese monks would motion for a tablet
sometimes, an inkwell and a brush
so they could make just enough strokes
to leave behind a short poem,
a drop of rain on a yellow leaf.
One described the night clouds
and the moon making its million-mile journey.

Medieval Christians who could read
could read a treatise on the subject:
De Arte Moriendi, On the Art of Dying,
pages of instruction on what to do in bed,
how to set the heart right
how to point the soul upward
and listen to the prayer of one’s own breathing.

Some pale Victorians in their tubercular
throes would ask for a looking glass
so they could behold the seraphic glow
the dry fever would bring to their faces.
A few even had a photographer summoned
to open his tripod in the sickroom
and disappear under the heavy black cloth
as the subject, more or less, was doing the same.


(с английского)