Я от домашних всех дел убежал...

Я от домашних всех дел убежал
ненадолго, мимоходом, но все же стал
частью чего-то иного; ведь мир - карнавал,
и играть в нем, эх, не могу я - устал.

Мой же город наскучил мне сильно,
но ведь долго терпел я и ждал,
ждал мановения мага, что вырастут крылья.
Увы, ожидания себя уж изжили, хоть так долго их я и ласкал.

И тогда за билетами сквозь метры и более я побежал,
их купил за те деньги, о которых ни йоту не знал.
Махнув на совесть рукой, за вагоном ретиво, не совсем по-арабски, но поскакал,
от чего проводник с пароксизмом истерики захохотал.

Прошел час и еще, еще раз,
чрез пространство, время минуя, двигался каркас бытия,
и был я не в нем, но снаружи; наследник всех рас,
всех историй и фраз свой поезд разнес, порицая рельс шпалы, но не себя.

Но тут эскиз деревьев оборвался, и я
был готов к внедрению в сферы,
в кои так нещадно и долго манили меня...
Скажите, силы с выше? Отбросьте, я не в числе староверов.

Отойдя от платформы подальше, решив,
что я где-то вдали от резонаторов мыслей,
был я так удивлен видом плоскогорья из крыш,
что улыбку постыдную захотелось прикрыть движением кисти.

Предо мной этажи стали выше, чем были,
и арена театров и касс раскинулась вширь.
Даже люди казались мне непорочнее, словно стали чище с той силой,
что приносит прибой, обогащенный эмпатией наследия мира и его пантомим.

Но тут выстрел случился в моей голове,
пулей кольта в мой мозг влетел эффект инсайта;
иль проявится размокшим рубином алая кровь на моем рукаве,
иль остаться смогу в этом крае, лишь зарывшись здесь тайно.

На часах намечается измерение номер четыре,
казалось бы, лишнее, но, по сути своей, необходимое,
ведь предыдущие три - лишь участники дешевой, второсортной антрепризы.
Плюс алтарей стало на дне гнилом столько, что они уж незримы.

Я в пучину нырну без сомнений и спора,
любопытством ведомый, от стандартов свободный.
Опущусь я на дно к посмертно голосящим водолазам беспрекословно,
и, укрывшись подводным затхлым смрадом, усну с колоритом местным вместе,
предельно довольный.