Сказание о летучем коне Хозроя

Батый Ирина
Поэма
Сказание о летучем коне Хозроя

Передают в веках, чтоб будто б в время оно
жил-был один султан в оазисе зелёном,
в своём дворце, где злата и сребра
немало было, прочего ж добра
не сосчитать вовек в его палатах.
Была его страна весьма богата,
и недостатка не было ни в чём,
питал пески пустыни водоём.
Взросли на этой почве благодатной
в семье султана – именитой, знатной –
три луноликих дочери и сын,
тот, что со временем воспримет чин
и станет повелителем, Хозроем,
по праву крови, с славою героя.
В семье султана так налажен быт,
что для гостей он был всегда открыт.
И как-то раз в толпе явились трое,
в одежде, о, старинного покроя.
Гадали все – иль это маскарад,
иль без износа носится халат?
Решили дружно – это звездочёты
из тех, что в жизни не следят за модой,
а устремляют взгляды в небеса,
меж звёзд отыскивая чудеса.

Вот к трону подошли с дарами трое
и говорят с почтением такое:
- «О, Персии великий государь!
мы чтим обычай, заведённый встарь,
к ногам властителя нести златые
диковины». И ткани в круг витые
снимают с подношенья своего,
хоть это было сделать нелегко.
Султан, взглянув, спросил: - «Так, что за вещи?
И в чём тут польза их, скажите прежде,
чем попросить наград себе взамен»!
- «Такое тут, чего меж этих стен
не видывал никто, о, повелитель!
Во-первых, здесь павлин златой, взгляните,
он каждый час кричит и в день, и в ночь,
за что прошу я в жёны вашу дочь!»
- «А во-вторых, труба из чистой меди –
она вблизи коль вора заприметит,
так тотчас громким голосом трубит –
сражённый звуком вор падёт, убит»!
Тут крыльями павлин захлопал рьяно
и песнь хвалебную султану грянул.
А медная труба пропела резкий звук –
и вор с добычей наземь рухнул вдруг.


Султану подношения по нраву:
- «Теперь судить я справедливо стану,
и вор от наказанья не уйдёт,
труба мне в том порука, в свой черёд
павлин не даст забыть – отсчёт часами –
что жизнь идёт к концу, и между нами
уж бродит угрожающая тень,
наполню я делами каждый день»!
Придворные, прослушав речь султана,
хвалить его взялися беспристанно.
На радостях он дочерям велит,
приняв привычный людям властный вид,
идти за славных звездочётов в жёны.
Тут третий маг, толпою окружённый,
решил напомнить, кстати, о себе:
коня взнуздал и тот, сорвясь с цепей,
взвился и стал копытом бить свирепо.
Никто не ждал от статуи нелепой
движения, и оттого  испуг
людей заставил сбиться тесно в круг.
- «О, повелитель времени могучий,
из всех известных судий наилучший!
Даруй одну из дев в награду мне,
проделав путь по небу на коне»!

Прослушав предложение как небыль,
невольно все воззрились прямо в небо.
Султан персидский именем Хозрой,
конечно, был и в силах, и герой.
Но точно ли, размысливши, годится,
чтоб он летал средь облаков как птица?
Иль плавал в океане словно кит?
Он не утратит ль в небе царский вид?
Тут вышел, заблиставши словно месяц,
Хозроев сын, прямой наследник места,
и ласково промолвил так отцу:
- «О, батюшка! Позволь мне, как юнцу,
забавную ту испытать новинку,
в её секреты тайные проникну
и о полезных свойствах доложу»…
На что султан сказал ему: - «Прошу»!
Как на коня седок сей взгромоздился,
под ним тотчас тот заревел и взвился,
но с места не сошёл хотя б на шаг.
Тогда подходит к конной паре маг
и указует ключик поворотный,
который сделает вещицу лётной.
Не медля «куда надо» всадник жмёт
и отправляется с земли в полёт.

За облака вмиг поднялась вещица,
и царский сын летит, ну, словно птица,
но только вверх, как пушечный снаряд,
о, чей рассчитан пороха заряд
на верное в полёте достиженье
Луны иль даже Солнца, наконец,
чем был испуган прыткий молодец.
Он пожалел, что на коня взобрался,
а хитрый маг в дворце отца остался:
- «Да, это хитрость погубить меня,
вот для чего мудрец привёл коня»!
И, поминая бранью звездочёта,
он стал искать рычаг на спуск полёта,
обшарил шею конскую рукой
и обнаружил ключик в ней другой.
Чуть повернул с усилием: не медля
сей механизм, сей конь, бряцая медью,
кругами стал спускаться с высоты
туда, где есть селенье у воды.
Глядит наездник, незнакомый город,
а так как был-то он - годами молод,
то захотел поближе разглядеть
его дома, а не к отцу лететь.

Чтоб направление придать полёту,
его рука уздечкой тянет морду,
чтоб побыстрее мчался чудный конь,
сильней к себе уздечку жмёт ладонь.
Так удалось царевичу изведать
над вещью звездочётовой победу.
Решил тотчас, что есть в подарке прок,
ведь конь под ним послушно скок да скок.
Успехом этим славным окрылённый,
на поиски собрался устремлённо
невиданных доселе им чудес
и как орёл глядит с высот окрест.
Увы, но солнце движется к закату,
что ж, ищет он дворцовые палаты,
чтоб только там найти себе приют,
где царский ужин нынче подают.
И отыскав дворец средь улиц длинных,
на крышу целит дома-исполина.
Ездок, сойдя с волшебного коня,
решился там провесть остаток дня.
Одолевают юношу сомненья:
явился он сюда без приглашенья,
а ну как схватит стража и в тюрьму?
Он с опасением глядит во тьму.

Но тихо, пусто в царственных покоях:
- «Такого быть не может, что ж такое»?
Царевич ищет, как б спуститься вниз
и голову склонил через карниз.
Вдруг, загремев, открылися ворота.
И в темноте тут засветилось что-то.
Толпа людей ступила на порог,
и он услышал топот сотен ног.
Он разглядел, несли в корзинах пищу
для царского стола, а не для нищих.
И среди них, прекрасна как Луна,
с осанкой царственной, плыла она –
родная дочь поместного султана.
Гость восхищён, она ему желанна.
И он воскликнул от избытка чувств.
О, в крике этом радость или грусть?
Себя он обнаружил восклицаньем.
И вот уж стражники глядят с вниманьем
на крышу дома, головы задрав.
Во тьме могли б искать и до утра,
царевич сам, найдя на двор ступени,
в круг освещённый выбрался из тени.
И хоть у стражников – и лук, и меч –
закончилась победой гостя сечь.

Пора в рассказе разъяснить толково:
что дочь султана делала такого
в ночное время посреди дворца?
Весь день она сердилась на отца –
тот жениха спровадил накануне,
и чаянья её пропали втуне.
Так сердце сжалось девушки в груди,
что захотелось от родни уйти.
И вот она с рабынями и стражей
идёт к дворцу в ночи чернее сажи,
попировав, развеять грусть-тоску
и слёзы отереть скорей со скул.
Вот почему, узнав о нападенье,
глядит на бой со стражей с умиленьем.
Ей нападавшего приятен вид.
И юноше царевна говорит:
- «Ты тот, должно быть, кто в дворце отцовом
просил руки моей, идти готова,
о, юноша прекрасный, за тобой.
Дарован мне супруг самой судьбой»!
Невольницы коврами поскорее
пол устилают, аромат курений
с жаровен опахалами гнетут –
для пары этой создают уют.

Тут стражники побитые очнулись
и во дворец отца её метнулись:
- «Властитель Сана, не вели казнить,
спеши ты дочь свою освободить!
Над нею властвует один из джиннов
в обличье человеческого сына
могучего персидского царя.
И, внешности своей благодаря
по нраву оказался он царевне.
О, мы не в силах магии сей древней
оказывать достаточный отпор»!
- «Как, бросили вы дочь одну? Позор!
И почему я верить должен бредням»?
Вскочил, а был силач он не последний,
в угаре годы разом скинул с плеч
и со стены схватил огромный меч.
Ревя как зверь, охотником забитым,
идёт царь к двери дочери закрытой,
но прежде узнаёт он у рабынь,
как во дворец проник Хозроев сын?
- «Он поджидал нас будто б в этих стенах.
Откуда тут – не знаем совершенно.
Твердит, что отдал сам ему ты дочь,
вот от чего явился в эту ночь»!

Такая тут отца взяла досада,
что понял он, что биться с пришлым надо.
Собрался с силою и вышиб дверь,
взревев при этом словно лютый зверь.
Что видит он? Возлюбленная пара
 в покое не теряет время даром.
И говорит царевна: - «Вот отец»!
Тут на ноги вскочил с ковра юнец
и закричал басисто и столь страшно,
что царь остолбенел, о рукопашной
забыв тотчас, и робко лишь спросил:
- «Ты из людей иль джиннов»? и без сил,
так как от страха подкосились ноги,
сел на ковёр. – «Я – не один из многих,
а сын Хозроя, славного царя,
что может с войском разгромить тебя.
Как можешь ты равнять меня с шайтаном?
Должно быть, ты напился нынче пьяным.
Прощаю от того, что ты отец
возлюбленной жены», - сказал юнец.
- «Ты утверждаешь, но могу ль я верить,
никто не знает, как проник ты в двери.
С чего ты взял, что надобен мне зять?
Привык я женихов всех убивать»!

Но наш герой угрозой не смутился,
убийством женихов не удивился:
- «Желаешь знать, как я проник в дворец?
Мой конь на крыше»! – молвил молодец.
За руки крепко подхватив царевну,
ступил на лестницу на крышу первым.
За ним подался под охраной слуг
и царь, но властвовал над ним испуг:
- «Что может делать, о, прости, Всевышний,
вопрос раба, обычный конь на крыше»?
Хозроев сын коня меж тем достиг,
взобрался на него в какой-то миг
и вместе с луноликою царевной
стал подниматься в небо постепенно.
Тут слуги закричали: - «Это джинн!
Ты смерти избежал, наш господин»!
Глаза следили, как с зарёй на небе
летят в обнимку двое. Эту небыль
царь запретил на людях повторять.
Дорогой, мол, увёз, супругу зять.
Так как царевну провожали плачем,
(джинн уносил её, ведь не иначе),
царевич рёк: - «Поедешь ли со мной»?
- «Готова на край света за тобой»!

И, сидя на коне, по-над долиной
летели так они дорогой длинной,
лишь изредка спускаясь на привал.
Рой птиц по небу их сопровождал.
Порой, дивясь, на них глазели люди,
но больше над пустынею безлюдной
к заветной цели пролегал полёт
под солнцем и при свете ярких звёзд.
Вот показалось царствие Хозроя,
и хвалится жених: - «Оно – большое.
Именье вот у твоего отца –
три дня пути с начала до конца,
тогда как, глянь, персидская держава
так необъятно широка, что слава
повсюду на земле о ней гремит»!
И, говоря так, принял гордый вид.
Царевне слушать это не в обиду,
нарадоваться тут не может виду
могучих и обширных городов,
теченью ручейков среди садов…
И вот вдали уж светится столица.
Улыбка счастья на влюблённых лицах:
вернулись, наконец, к себе домой,
и ждёт в дворце их отдых и покой.

И вот они среди садов султана,
в беседке у бурлящего фонтана.
У входа конь волшебный недвижим.
Сейчас придётся разлучиться им.
Сидеть и ждать велит жених красотке,
а сам к отцу тропой короткой ходко
с известьем и приветами спешит,
чтоб поделиться радостью души!
Вот перед ним седой султан на троне,
пришедший весь народ застыл в поклоне,
а юноша бежит к нему: - «Отец!
Вернуться смог к тебе я наконец»!
Был тот печален от разлуки с сыном,
а потому явления картина
на сердце пролила его бальзам,
спустился с трона поскорее сам,
припоминая бранью звездочёта,
что с сыном разлучил из-за полёта
и потому сидит сейчас в тюрьме.
Когда пришёл конец сей кутерьме,
хотел султан отметить встречу пиром.
Невиданную прежде внешним миром
всю роскошь в пире царскую явить –
и тысячи позвать и есть, и пить.

- «О, батюшка, ещё одна причина
для пира есть – нам надо должным чином
с царевной Саны свадьбу совершить.
В сём городе сумел я сокрушить
воздвигнутые перед ней преграды –
и крепости, и стражников отряды.
И потому так важно для меня
Благодарить индийца за коня»!
- «О, сын, боюсь, в коварство звездочёта
ты не совсем уверился в полёте.
Я прикажу в куски разбить коня,
чтоб он не разлучал с тобой меня»!
Султан велел всё ж привести злодея,
и вскоре тот пришёл в цепях, робея.
- «О, смог ты чудом казни избежать,
мой сын желает милость оказать»!
Пока сбивали цепи звездочёту,
тот слышал все рассказы о полёте.
О том, в каком саду царевна ждёт –
не медля, маг туда тропой идёт
и видит луноликую красотку.
пред ней склонясь, целует землю кротко.
- «Ты кто, пришелец? Твой ужасен вид»! –
испуганно царевна говорит.

- «О, госпожа! Пусть облик безобразный
не отвращает прочь тебя напрасно.
Царевич оттого избрал меня,
что любит и ревнует так тебя…
К дворцу велел перенестись поближе
нам на коне, чтоб встретили с престижем
царевну Сана мириады слуг,
готовых к оказанию услуг»!
На льстивые слова она «купилась»
и в путь, сев на коня за ним, пустилась.
Но только лишь поднялся над землёй,
прочь от дворца помчался конь стрелой…
Немного опоздав, из стражников отряды
стремили снизу вверх в испуге взгляды
на то, как звездочёт седой летит,
и вместе с ним царевна, плача, мчит.
- «Моё сокровище вновь подо мною,
могу лететь опять я над землёю!
Царевна, вижу, катится слеза.
О, успокойся, прохлади свои глаза,
отныне я хозяин твой могучий,
из магов в колдовстве я самый лучший»!
А та, что потеряла жениха,
сидела на седле – бледна, тиха.

   
На белом скакуне царевич крови
приблизился к беседке, видит, кроме
рабов своих тут нету никого,
глазам не верит, ужас глубоко
проник в его взволнованную душу,
едва способен он рассказы слушать
о том, как старый, гнусный звездочёт
отправился с царевною в полёт.
Султан-отец спешить утешить сына:
- "Отыщем в Индии царевну Саны"!
Совета просит он у визиря,
что хитроумством завсегда царя
так выручал в неисчислимых бедах,
пускай найдёт ответ достойный в Ведах!
А у того уже и план готов,
зовёт к себе царя на пару слов:
- "О, государь! Слыхала наша стража
свидетели невольные пропажи,
как похвалялся гнусный звездочёт
перед царевной, возносясь в полёт,
что будто б в колдовстве он самый лучший.
Его бравада нам даёт тот случай,
что можно ревность возбудить в других -
всех звездочётах - малых и больших.

Султан согласен с мыслью этой ловкой,
шлёт казначею денежной кладовки
указ о выдаче тому наград,
кто в время и пространство кинет взгляд
и обнаружит там царевну Сана,
а также звездочёта с ней, смутьяна.
И приглашенья колдунам всем шлёт -
не видел ль кто из мудрецов полёт?
Сошлись своею волей звездочёты
к султану во палаты для отчёта.
В руках у них хрустальные шары,
которые пусты лишь до поры.
Но только прозвучали заговоры,
смогли они окинуть землю взором,
и поднебесья, где орлы летят,
их также достигает острый взгляд.
Сначала Индию так оглядели,
найти там злого вора не сумели.
Обшарили всей Персии простор,
но только в царстве румов ихний взор
сумел найти досадную пропажу -
злой звездочёт в тюрьме чернее сажи
сидит закован. У царевны ж вид
такой, как будто б всё у ней болит.

- "О, сын! Ты будешь частью каравана,
пойдёт который за царевной Сана.
Целители в нем будут и купцы.
И пустим тотчас весть во все концы,
что маги, мол, целят от всех болезней.
И обращаться к ним весьма полезно.
Дадим им нынче случай в мастерстве
сравнится меж собой, а в колдовстве
уж превзойти коварного индийца,
пусть он в огне презрения спалится"!
- "О, батюшка! Идти сейчас готов,
чтоб не терялось время из-за слов"!
О, вереницей местностью пустынной
 шли маги в одеяниях старинных.
Груз драгоценных тканей караван
тащил верблюдами во вражий стан.
На крыльях ветра перед ними слава
летела - мол, персидская держава
способна все болезни исцелить
и даже мёртвых будто б воскресить.
О, широко распахнуты им двери,
в их дар лечебный румам как не верить,
коли о том все люди говорят -
избавить от болячек все молят.

Вот караван достиг уж царство румов -
и, крадучись, как на охоте пума,
направился в искомые места,
туда, где под охраной, заперта,
сидит в неволе юная царевна -
в тот город - именитый, славный, древний -
извеcтный нам, читателям, как Рим
историей своей неповторимой.
Не доходя немного расстоянья,
они дают посланцу обещанье -
владыку Рима вскоре посетить,
а заодно решаются спросить
об участи, постигшей пациента.
Он все им доложил об инценденте,
что время некоторое назад,
не может он припомнить точно дат,
был на охоте с свитой цезарь Рима,
явилось чудо пред очами зримо:
спустился с неба, громыхая конь,
хотя не видели под ним огонь.
И был там звездочёт, собою гнусный,
в сопровождении красотки грустной.
Как вызнали, что он её украл,
так посадили старика в подвал.

Вот к цезарю явились персиане,
неловко им в именье чужестранном,
но вышли звездочёты, встали в ряд,
им толмачи заданье говорят:
- "Мол, надо вылечить одну девицу,
она к нам прилетела словно птица
и повредилась, видимо, умом,
но так красива и мила при том"!
Царевич в звездочёта одеянье
из ряда вышел и сказал собранью,
что может одержимость исцелить:
- "Пусть цезарь чудного коня велит
достать скорей и привести больную,
я прежнее здоровие верну ей"!
И подтвердили звездочёты: - "Это - да!
Есть в этой речи только правота"!
Что ж, цезарь повелел ввести больную.
Приблизившись, вскричала та, волнуясь.
Хозроев сын коня меж тем достиг,
взобрался на него в какой-то миг
и вместе с луноликою царевной
стал подниматься в небо постепенно.
А также звездочётов караван
с ним улетел в сегодняшний Иран.