Уже никто не пригласит

Уже никто ее не пригласит,
уж никому не интересна,
такая бывшая невеста,-
нанизаны десятки лет.
Наставлены, как пистолет,
дни одиночества, унынья,
игрушки, статуэтки, книги,
хлопушки, прошлой моды ливни, -
всё старой проседью горчит.

Монет заветные заначки,
значки, медали, ленты, жвачки,
все бывшей памяти
удачи –  рассеянный по сколам свет.

Никто не скажет: «Хорошо!»
никто во тьме не приголубит
и только радостью пробудит тот,
кто почил уже давно.
Кого то клапан отказал,
кому то жить стало в натяжку,
кто то в воде ушел в затяжку, –
как все конечно нелегко.

Ей не забылся маскарад,
проносятся в мозгу картины,
отделавшись от лет рутины,
как 25-й славный кадр.

Застыли  маски наяву...
Летучей мышью пролетала
в той жизни сказочной по залу,
в той правде, часто наяву,
застывши образами  звонко,
пробудит утром, как ребенка,
и руки мамы, как крыло.

И засмеется так приветно,
рот прикрывая, зубы где-то,
весну предчувствуя заветно,
у времени своем в плену.

Картина Willem Haenraets