Останется в памяти стылое эхо...

Останется в памяти стылое эхо
От дроби копыт, там, где всадник проехал,
Где в реку русалки луну
Стянули, резвясь, называя подругой,
Где еж, пятый раз нарезая по кругу,
Цепляет ночную струну.

И звук, как воришка, касаясь легонько,
По листьям, струясь, заскользит потихоньку,
Чтоб шорохи с них не ронять.
Но лес наполняется шелестом, вздохом,
Растерянно каркнет, взлетая, сорока,
Ей скоро в чужие края.

Тревожит березу, что в сумерках влажных
Темнеет забытою кем-то пропажей,
Не чуя корней под собой.
Над селами вяжется дымом пространство,
Чтоб к сердцу скатившись, роднее казаться,
Сливаясь с прозрачной водой,

Где шорохи рыбьи вздымаются выше,
Что можно их даже под утро услышать,
Губами коснувшись воды.
Они зазвучат у темнеющей тины,
Пробравшись сквозь водоросли паутины,
Чтоб Время в тумане водить.

Как лошадь гнедую, плескаясь по броду
Забытому всеми, никто там не ходит,
Венки не спускают гадать.
И только под утро камыш шелохнется,
Как будто огромный там кто-то очнется,
И плавни возьмется качать.

Останется в памяти… Только б осталось,
Что бережно век по слезе собиралось
И сердцу сгореть не дало.
И маленькой свечкой теплится пыталось,
И щедро всему, что, слабея, касалось,
Свое отдавало тепло.

Останется в памяти… Лишь бы осталось.