кто это был такой

меня спросят - кто это был такой,
говоря, разумеется, о тебе,
почему в ответ на вопрос
я бледнею как первый выпавший снег
этой странной зимой,
почему замолкаю как лес, мертвеющий в ноябре,
почему становлюсь серьёзной,
будто бы тень от тучи мне на лицо опустилась,
спросят, кто там такой
я отвечу - там человек, о которого я разбилась.

и знаете, что смешно?
что я разбивалась с упорством и силой,
достойными лучшей цели,
но все другие мне до смерти надоели,
и кроме этой не было смысла
пожалуй, что ни в одной.

когда-то он сам влетел в мои крепостные стены,
сумел переплыть через ядовитый ров,
пройти сквозь армию,
вооружённую до зубов,
и достать до меня цветком,
как моя же кожа, белым,
а потом разбиться о камни вдребезги,
так и не отыскав на земле
пару важных своих кусков.

вот такая легенда,
записывайте в тяжёлые переплёты.
стоит ли упоминать,
что я вместе с ним разбилась тогда?
не удержалась - так захотелось
себя испытать в полёте,
но там, рядом с ним, мне не было неба,
одна холодная пустота.

потом, спустя пару вечностей и немного жизней,
я сделала шаг навстречу
и он ответил таким же,
мы шли вперёд.
я перестала ворчливой быть или капризной,
боялась, что он уйдёт.
я стала кроткой,
и кажется именно это во мне
безупречно ему подходило.
потом же я превратилась в сплошную жизнь,
и вот - куда ни спрошу, всё мимо, мимо
или настолько в цель,
что никаких не осталось сил.
я разрасталась,
во мне нараспашку двери были открыты,
и как не открыть их -
столько чудес кругом:
город мне напевал,
а улицы солнцем были залиты,
а потом
я не помню, что было потом
помню только у носа щелчок замочный,
звон разбившегося стекла.
я обнаружила своё тело
и всё, что глубже,
наспех замотанным скотчем,
не сразу припомнила,
что тот битый звук исходил от меня.

может быть, он в этот раз остался целым -
нетронут, спокоен и невредим,
но это вряд ли, он и душой и телом
был вдребезги много раньше
моих столкновений с ним.

так что если спросят меня, что это там за тип,
я отвечу -
он тот, с кем мы ездим на край земли
и лихачим под сто пятьдесят.
он не тот, кто лечит, совсем напротив,
но я беспечно
ищу зачем-то, как обезвредить
зарытый меж нами боезаряд.

он тот, с кем я никогда не боялась разбиться,
лететь с моста или с белой горы,
и каждый раз разбивалась.
такая, видно, традиция:
пускать к себе в сердце,
чтобы потом не знать,
как от боли отмыть ковры.