Ремесло и жизнь

Мастеровитый размер стиха
все больше напоминает 
тюремную решетку или
арматуру в железобетоне.
Он  не допускает пустот,
потому что сквозь них можно
легко увидеть отсутствие
мысли и чувства.

С другой стороны,
размер не допускает излишков.
Если у словесной змейки
немного длиннее хвостик,
размер, как прокрустово ложе,
велит отрезать его,
хотя эта змейка живая.

Мастерство позволяет сделать стих
нужного размера, как столяр
делает безупречно правильную табуретку.
Поэт, увлекающийся мастерством слова,
не идет дальше столяра.

Если вер по-настоящему либр,
то в нем есть жизнь,
бесформенная и непокорная,
и у поэта, воспринимающего роды стиха,
может получиться ассиметричное изделие.

Недавно я была потрясена тем,
что не всей земле нет двух
одинаковых деревьев,
потому что у них всегда,
как и у камней,
не бывает неправильной формы.

Другое дело – ювелир.
Он может сделать бриллиант
правильной формы,
любой многогранник.
Но это не искусство.
Это прикладное искусство,
которое оценивается  оценщиками,
причем, в рублях,  долларах
или фунтах стерлингов.
Стихи же пишутся бесплатно,
и они имеют право быть такими,
как им заблагорассудится.

Мастерство жизни не гонится за размером. 
Стих может свободно течь,
как  музыка. Хочешь – ты Брамс,
хочешь – Бетховен.
Если ты мастер слова
и смотришь на мир
через решетку канонов,
то тебе необязательно быть поэтом.
Для  поэта же вовсе не обязательно
быть мастером слова.
Лучше, если он будет мастером чувства,
если он будет безупречно
искренним и живым,
как причудливые ветви дерева.
30.06 – 28.09.2015г.