Кларимонда

Та самая комната
Гостиницы "Стивенс",
В которой на проводе
Трое простились

И стилос-ботинки
Царапали пол,
И шторы с фатина -
Лишь смерти подол.

Из рта мертвецов
Свисал синий язык,
И налитый свинцом
Стон похож был на сип.

Как снимали покойника,
Из его уст
Восьмилапый Раскольников
Начал свой спуск.

Он пустился в бега
И в неге всё ж стремглав
Потерялся из виду,
Уйдя под эгидой.

Не узнав до конца,
Не проверивши ящики,
Начал бряцать я,
Чтоб взяли пропащего

Зорщиком будней,
Хулящим весь фатум
(Не обоюдно -
Спойлер постфактум).

Веду сей дневник -
Девиант в дистимии.
Мне уже не поможешь
(Уж слишком негожий).

Она с мира теней,
Её окна напротив -
Прозрачный экран,-
Амперсанд,- апогей.

Я лишь зритель -
Она прядет нити,
Вточь паркам иль мойрам -
Её сердце спокойно.

Она - серая кожа,
Смоль волос да оскал,
Взгляд бродит, он - дрожжи,
В нём гаснет тоска.

Она всегда в чёрном -
Платья, перчатки,
И образы шаткие,
Что все ж будут сорваны.

"Все началось с того, что она посмотрела в мое, а я взглянул в ее окно. Она наблюдала за мной, а я присматривался к ней. Ну и, видимо, произвел приятное впечатление, потому что как-то раз, когда я опять глядел на Кларимонду, она улыбнулась. Я улыбнулся. День за днем мы улыбались друг другу "

Игрой заполнили дни,
И я ей киваю -
Кивает мне вмиг,
Даю знак - повторяет.

Она в треснутом зеркале
Моё отражение.
Взор её сверкнул,
Как дуло ружейное.

Компульсия бьёт,
Хоть хотелось уйти,
Рубанул апперкот,
К окну возвратив.

Чума на наши дома!
Я снёс бы все стены,
Все кости сломав,
Но стою всё ж смиренно.

Вижу - трое висят,
Все на том же крюке,
Язык синий, носки об паркет.
Среди них зрю себя.

Она стоит, улыбается,
Тянет мне руку,
Я ломаю ей пальцы
Молчанием грубым.

Можем только стоять
Навстречу друг другу.
Она выплеснет яд,
Как последнее блюдо.

Она подходит к занавеске.
Я подхожу к занавеске.
Она снимает шнур.
Я снимаю шнур.

Она делает петлю
И закрепляет шнур.
Креплю.

Кларимонда садится и улыбается мне.

Четвёртое тело найдено в петле на окне
С перекушенным пауком.