1. Из раннего. Израненного...

* * *
Я читаю стихи из далёкого, дальнего, раннего,
Своего, что когда-то наивно, несмело писал,
Это юности время детдомовско-раненное,
Время смутных надежд, что я к жизни суровой питал.

Эти вот ; ничего, эти так себе – дети наивные.
В них восторг и любовь восклицают, о чём-то кричат.
Излиянья, признанья пространные, длинные,
Как голодное племя ещё несмышленых галчат.
 
Это детство и юность живут в них мои сиротливые,
Я себя познавал, открывал окружающий мир,
Повстречал я любовь, ; зацвела белоснежною сливою,
Всколыхнула мне душу, наполнила звуком эфир.

А теперь вот порыв: всё отправить как мусор в корзину,
Но предательски дрогнуло сердце и следом – рука.
Уничтожить легко прошлой жизни своей половину,
Пусть ещё поживёт на бумаге со мною пока…


* * *
Такой Новый год – жуткий…
                В сердце озноб,
Машина-полуторка грязь разжижает…
А в кузове – мама положена в гроб.
В последний свой путь
             в нём она отъезжает…

Мы в кузове рядом – отец, брат и я,
На лавке у борта присели, всё просто.
Пока ещё вместе, пока что семья… 
Отправилась в путь… до погоста.

Не вскрикнет никто, ни слезинки в тиши,
Снег падает ей на глаза и не тает.
Непостижимо  для детской души –
Которая горя не принимает…

Я просто не верил, что ты умерла,
Бросая в могилу три горсти земли…
И дальше по жизни меня ты вела,
Твой образ лампадкой мерцает в дали.

Сквозь годы пронёс я родные черты,
В толпе вдруг увидел...
             метнулся за нею.
Растаяла дымкой - напрасны мечты,
Чудес не бывает, но боль не слабеет.

Давно постарел и всё реже ищу
Тебя, моя мама,
             прости мне усталость…
А сердце саднит – о тебе я грущу.
Недолго теперь самому-то осталось…
Ноябрь 2005 г.