Кантаты моих перетасованных инкарнаций

Кантаты моих перетасованных инкарнаций стучатся в органе храма чёрной вечности -
Я слишком много позволял себе смеяться, скидывая шкуры кислолицей человечности,
Я слишком - или - в самую пору, точно по мерке - как жилет и бриджи -
Был фигляром - был чёртовым актёром - в этой - и ещё какой-то энной жизни -
Жизни кружились листопадной картотекой - то ли карты Таро, то просто - гадальные,
А я упоённо играл в человека - роли, которые мне милостиво дали -
Боги или демоны - мои собратья - хотя по сути - между нами различий не много -
И отлично умел изображать я перед смертными истинного яростного бога -
В чёрных кудрях, оплетённых лозами - в чёрном плаще, кометами расшитом -
Я умел быть милостивым - или грозным - и вкушал медовые соты молитвы -
С губ протянутых - рук заломленных - я по алтарям каблуком притоптывал -
А смертные так ничего и не поняли - и в храмы ломились потными толпами -
Мне было смешно - я тасовал их - карты - и те не в пример выразительней -
Глаза мои щерились чёрными львами из белого лика хрустальной обители -
Смертные стоны пенились - невкусно - тоска их по вкусу - не мёд, а сода -
Мне их не жаль - ведь людские чувства чужды мне - как любому богу -
Или демону - слова ничтожны и лишь скрывают смыслы кокетливо -
Бог - этот тот, кто умер и ожил - демон - тот, кто играет со смертью -
Или и то, и другое - смешано - алхимикам такого добиться нереально -
Я - бог и демон - мужчина и женщина - зачем выбирать? Я просто играю -
Я просто века прорезаю струнами пальцев, которые белы, как лилии -
На чьих-то могилах - вечно юные демоны одеты в винтажном стиле -
Боги - да, нам когда-то поклонялись - после крестились в суеверном ужасе -
Потому что мы оплели себя тенями - точно живым серебряным кружевом -
В этом повинны некие ангелы - бойтесь их, если встретите!
Они навязали частокольные правила - если не нам, то беспомощным смертным -
Мы, как и прежде, алтари плясками оскверняли, роняя улыбок виноградины
В простоквашу их святости - мы были красными - и ангелам было с нами не сладить,
Хотя они, вооружившись мётлами, и гнали нас из храмов - а мы возвращались -
Мы становились демонами мёртвыми и веяли на кладбищах чёрными плащами -
Пианино смерти грохотало по улицам, клавиши зубами вгрызались в поднебесье -
А мы скакали паяцами безумными и распевали еретические песни -
Перед дверями храмовых подворий - перед лицами святош напыщенных -
А потом мы решили кровью питаться - вполне изысканная пища -
Смерть была нашей куклой беломраморной - нашей игрушкой - нам-то не грозит она -
И мы играли - с ней - и с вами - людьми - то - как актёры, а то - как зрители -
Кто-то на сцене в графском камзоле шипел на ухо Мине и Ренфилду -
А кто-то следил за искусностью роли, сдувая на сцену прах сигаретный -
На сцену - или на погост унылый - гробы утопали в нашем куреве -
Быть воплощением чёрной силы - великолепно - ангелы хмурят
Брови суровые - мы поднимаем дуги бровей - скользя по их хитростям -
Чёрное солнце между домами клубится папской сожжённой митрой -
Не подобрать ли - и не примерить ли - ангелы будут в пене - позабавимся -
Мы живём в собственном мире и эре - и солнце наше своё - кровавое -
Но в нашем мире ходы прорезаны в каждый гудящий людской мегаполис,
И по ночам  мы приносим лезвия - бритвы блестят в глазах и за поясом -
Чёрное солнце пляшет опахалом и - выжжены строки на улицах, которые
Мы - иссушали, мы - лакали - причащаясь столь низменной кровью -
Вот христианам досталась священная - мы бы тоже не прочь попробовать -
Рушатся в пыль преграды и стены, чёрный месье выходит из гроба -
Его лицо - моё - или кажется - лиц я сменил уже чёртову дюжину -
Но неизменно изыскан - и жажда в пустынности глаз смерчами кружится -
И поступь моя по сценическим линиям выводит вензели - канцонные ноты -
Я - бог - и меня смертные любили - я демон, и меня смертные прокляли -
Но всё это бред, суета и ничтожно - кукла смерти в объятьях убаюкана -
Лунная пудра на льде моей кожи - тянутся с шёпотом шёлковым руки -
Боги и демоны - все убивают - потому что смерти сами не подвластны -
И распускается розой кровавой бутон чьего-то последнего часа -
Эта смерть изысканно-картинна - не лучше ли так - чем в кровати маяться?
Мною любуются все витрины, когда я, как ветер, между домами
Скольжу - по ножу едва заметному между мирами, которые едины -
Голубоглазая кукла смерти признаёт во мне своего господина -
И её локоны перятся, как стружка - мягче пуха голубя умильного -
Кто-то скоро выйдет наружу - кого-то я беззвучно окликну по имени -
Имя его загудит, как колокол, что призывает на мессу сурово -
Он повернётся - откинет голову - пенится белая чаша кровью -
Пенится мир моим огненным экстазом - боги и демоны, кто я и что я -
И чистота его жизни алмазная озарит мой сюртук - безупречно чёрный -
И моя сила - нечистая, каюсь я - цените, цените раскаяние демона!
Раскроется в небе ликующим парусом, неся меня в море пространства и времени -
Жизнь фиолетовым дымом впитана в каждый разрез невидимый на коже -
Когда-то я услаждался молитвами - теперь меня молят иначе - но всё же -
Но эти молитвы меня уже не трогают - хотя я и раньше был к ним безучастен -
Лицо ледяного кровавого бога хранит надменно-равнодушную гримасу,
Сердце бесполезное - механизмы смазаны, алое масло - лучшее средство -
Упивается страха и страсти миазмами - или это вовсе не сердце,
Может быть, я - всего лишь машина - андроид, который недавно создан,
И просто мне некую программу вшили - чип - пришельцы из темени звёздной -
И это всё - эксперимент причудливый - но разве это имеет значение?
Я - то, что я есть - и жажду - и буду играть эту роль - вампира и демона,
Ибо она по моей мерке скроена - как этот сюртук и туфли старомодные -
И я ищу чьей-то свежей крови, фланируя дальше по робкому городу -
На кладбище спят аватары бессчётные, жизни мои в колоде упрятаны
Карточной - и шелестящими нотами расцветает мир - кровавыми пятнами
Вышитый, выжженный - смех греховный роится чаячьей стаей под нёбом -
Да, я убиваю - а что такого - исключительно лишь для того, чтобы
Выжить - и чтобы была полнее и ярче жизнь - разве этого мало?
Лунная зала - шторами - вены - колышутся - и мой танец сначала
Начинается - кто-то на чёрном органе вбивает гвоздями трезвучия дьявола,
И снова приглашает загадочный Каин на страстное танго покорного Авеля -
Танго - портовый, матросский танец - станцуем его, как на палубе - качка -
Давай, шевелись невинный братец - ах, как дребезжит твоё сердце заячье -
Не так уж страшно - ко мне прижаться - к белолицему остову в чёрном костюме -
Я в каждой из наших с тобой инкарнаций неизменно тебя убиваю - подумаешь!
Безделица - можешь считать это знаком братской любви - порока к невинности -
Иногда не могут создания мрака такой белизны соблазнительной вынести -
Жертвенный агнец взывает к хищнику, привязанный за услужливость шеи -
Мы иногда жертв и ни ищем - они сами рисуют на сердце мишени -
Они сами склоняют покорно выи, которые крестами и ярмами стёрты-
Так повелось, что временно живые во всём слабее, чем вечно мёртвые -
Так повелось - мы огонь  и мрамор - на ваших кострах - на ваших могилах,
И чёрная сила пребудет с нами - пускай она и нечистая сила -
Пускай её назовут греховной в церквях, пускай изгоняют воплями -
Мы только поднимем бокалы с кровью - с алой кровью овец безропотных -
И эти овцы служить нам будут - ибо такая им карма отмерена -
Ибо такими рождаются люди - ибо такими возрождаются демоны -
Из адского пекла, из танца инфернального, из вечного огня,  никем не творимого -
Мы были уже в самом начале - мы были в Древней Греции и Риме -
И раньше - мы шли по пескам Египта - вырезая звериные лики на камне -
И люди нам возносили молитвы, нам, безжалостным детям Каина -
Нам, его воплощениям кровавым - нам, кто жизни их резал серпами -
Это был час нашей алой славы, впечатанный иероглификой в память -
Но и позже - дымилась кострами Европа, святоши плевались смолой желчной -
А мы прорезали ногтями тропы, ведущие в нашу огненную вечность -
И ни один костёр не настиг нас, и ни один застенок не сломал нас -
Мы с хохотом сбросили ангелов иго - мы с яростью начали всё с начала -
И закружили на балах осьмнадцатого века - маркизы в масках фарфоровых -
И разносилось кровавое эхо по каждому европейскому городу -
И могилы алые гвоздики усеяли - и кладбища вздымались надгробными горбами -
И была такая чёрная вода в ночной Сене - а вена под кожей - такая голубая-
И так было сладко под пудрой рассеянной войти в лабиринт из сердец заполошных -
И не искать добра и спасения - а просто играть на какой-то площади -
Балаганной - что балаган, что театр -  что королевский дворец - одинаково -
И мы играли в барочный ад, набрасывая шёлковые алые удавки
На лебединые шеи - оп-па - попались, милые - теперь не скроетесь -
А где-то под окнами грязная толпа тоже требовала порции крови -
Совсем иначе - такой эстет как я испытывал к ним отвращение -
И я покинул Старый Свет и запахшую трупами Сену -
А после был девятнадцатый век - и байронические услады-
И я, как истинный светский лев, изображал исчадие ада -
Изображал то, чем правда был - смешно и иронично донельзя -
Нам не уйти от своей судьбы - тебе не уйти от моих лезвий -
Так что - смирись, белокурый брат, невинный ягнёнок в моих объятьях -
Тебе - твой рай, а мне - мой ад -  всё справедливо, и всё по-братски -
Только сначала - последний круг танго - и мы сплетёмся - и тут же -
Я причащусь - из твоих рук - дай же скорее то, что мне нужно -
Дай мне свой алый поток - себя - я равнодушен к твоим молитвам -
Брат мой, такая у нас судьба - мне - убивать, тебе - быть убитым.