Солнца ресницы всё ржавее и острей

Солнца ресницы всё ржавее и острей,
Небо - ситцевая застиранная тряпка, пропитанная хлороформом -
Да, я умею танцевать на костре -
Но только не сегодня - сегодня не просите -
Ситцем - кляпом - замкнут мой рот, заляпанный кровью,
Которую пролил кто-то - икота смешливо скребётся по
Межрёберному колодцу - глаза полонятся терновой чернотой,
Выстуженной - и никто не знает про меня - истины -
Никто не разгадает этой шарады адской -
Пламя ада выжигает контур лицевой полумаски,
Вытанцовывает буквенных символов кожные значения -
У меня больше нет имени - красные качели
Движутся взад и вперёд - во дворе - на детской площадке -
Солнце затыкает рот, солнце беспощадно -
Солнце гонит - под кровать, в пыльные окопы -
Мир под веками неизбежно густ и кровав -
Ко лбу прикноплен плакат - «Берегитесь!» -
Только никто не умеет читать -
Слепые глаза простёгивают - мимо -
Вышивает ледяная игла моего рта
На чужих телах - моё позабытое имя -
Может быть, так я всё-таки его найду -
Вырежу, вышью, выкромсаю, выкушу -
На перекрёстке неупокоенных душ
Кто-то стережёт с крестами - во имя всевышнего -
Только вот зря - кресты падают в траву
И расползается по лицам серебряная плесень -
А я заползу под кровать - и на день умру -
Чтобы к вечеру снова выползти и воскреснуть -
Тело изломано, суставы ватно-мягки,
Глаза - подпалины на белизне двуличия -
И обкусанный палец такой слабой руки
В чьё-то натянутое горло беспомощно тычет -
Дай, дай, дай! - и смерть катится по щекам
Слезами - невозможными - створоженными в холодильнике -
И протекают в пыли бессмысленно века,
Отгрызая куски от уже потерянного имени.