в одной из возможных жизней.
в какой-то другой Вселенной,
где симбиоз наших душ мог бы казаться нетленным.
ты просыпаешься, умытым в холодном поту,военным.
я просыпаюсь военнопленной.
в ином ирреальном мире
в огне революций сгорает
твое бесприютное, пылкое сердце на поражение играет.
и ты просыпаешься Лениным,Кастро,Махно,Команданте Че.
в данной реальности — я не просыпаюсь вообще.
в другой совершенной системе
я — в Матрицу персонаж
загруженный ведома без, и тем сбитый с толку.
медведь, что из плюша, поставлен на полку.
на веки его осыпается сон
про то,что медвежья жизнь — просто блажь.
на смену грядет череда сновидений:
где ты — дядя Коля, сантехнический гений.
властелин неисправных кранов, способный им посвятить целый том.
в хрущевке с тобой обитает мурчащий, облезлый Крот.
но ты его любишь.гладишь кошачий живот.
он учит тебя очень важным вещам — видеть счастье в простом.
и я просыпаюсь старым,больным котом.
затем предстою в иной ипостаси:
какой-нибудь добродушной бабули Настасьи,
что лечит внучка,захворавшего гнойной ангиной.
слоняется между удушливых комнат
где воздух лекарствами напрочь распорот.
и мечется, мечется, мечется.
не разгибает спину.
а внуку,тем временем, снятся странные сны:
что он — это больше,чем он.
что он — это ты.
и вот мы на кухне гоняем зеленый чай, поём песни Чайф.
мы счастливы здесь и сейчас.
и нет никаких "постой",и нет никаких "прощай".
ни гнойной ангины,ни битвы под Курском.
но сон обрывается и мы дальше бредем намеченным курсом.
мы дальше бредем намеченным курсом.
и ты просыпаешься Кобейном Куртом.
за миг до конца обнаружив — в обойме нет пуль.
а есть только музыка.
вечная музыка и июль.
в одной из возможных жизней.
в какой-то другой Вселенной,
где симбиоз наших душ мог бы казаться нетленным.
на элементы — столь беспощадно — не рассыпаешься.
сантехником Колей,махновцем,военным — неважно.
но ты просыпаешься.
ты просыпаешься.
Аншель Мари
в одной из возможных жизней
© Copyright: Аншель Мари, 2015
Свидетельство о публикации №115111908764
Свидетельство о публикации №115111908764
Рецензии
в какой-то другой Вселенной,
"в одной из возможных жизней" © Copyright: Аншель Мари, 2015
В какой-то другой реальности, иной версии мультивселенной, заоблачном месте параллельного мира,
где наши души соединились в одну, а тела заключили брачный союз, счастливое супружество,
ты просыпаешься Наполеоном Бонапартом, преисполненный мужеством, ни на секунду не перестающим быть влюблённым в своёго кумира, свято верить
в просыпающуюся Мари́ Жозефа Роз Таше́ де ла Пажери́...
В другой ветке гипервселенной я просыпаюсь Элизабет Тейлор в разгар жаркого лета в твоей кровати от поцелуя. Я желаю досмотреть очень реалистичный сон, где я - Лучезарная Клеопатра, избранница Пта, дитя бессмертной Исиды, любимица Луны и Солнца, царица Египта и Ливии, но ты пытаешься пробудить моё естество, имеешь виды. Я ленно шепчу тебе: "Не надо, Ри́чард Бёртон. Хватит. Я устала. Я хочу, чтобы ты икону кинематографического мира впредь будил только ароматами сирени, лаванды и розы глубокого розового цвета. И не вздумай приносить мне лилии. Баловство..."
В другой системе координат я - пластмассовая кукла Маша, которая, охраняя твой сон, никогда не спит. Ты - плюшевый медведь, который глубоко засыпая осенью до ранней весны, инстинктивно тянет в пасть свою лапу. Тебя снятся разнотравные медовые сны. По сути мы равны, только я умею мечтать и говорить, как Элла Евгеньевна Петрова, несколько фраз. А ты в своей модификации - нет. У нас с тобой есть один секрет. Мы влюблены в друг-друга. И у нас было несколько раз... Я очень скучаю по твоим объятиям, когда ты спишь. И пишу тебе отчасти из-за собственного эгоизма любовные письма, которые в начале наших отношений тянули на рассказ, а теперь это полноценный эпистолярный роман. Я знаю, что ты - библиофил, книгоман, и я обязательно когда-нибудь дам тебе его прочитать. Ты очень напоминаешь мне папу. Знаешь, я не перестаю тебя почитать...
Карусель сновидений раскручивается, набирает критические обороты. Ты лишаешься работы по 33 статье за прогулы. И мы ударяемся с тобой, бывалым сантехником без имени и отчества с местного участка, годящимся мне в отцы, в глубокие загулы, не задумываясь о последствиях. Я - временно не работающая бывшая невеста министра транспорта, который в следствии некоторого времени станет мэром города Сундуки. Ты просишь моей руки и сердца, только когда сильно пьян. Но я, ссылаясь на свой душевный изъян и отсутствие постоянного места работы, отказываю тебе в очередной раз. На этом месте мы одновременно благополучно просыпаемся, и тут же забываем просмотренную альтернативную картину мира, что делает невозможным пересказ увиденного варианта пророчества...
Затем мы видим совместный, одинаковый сон, где мы - единое двухголовое божество Херуифи, симбиоз древнеегипетского бога ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти с незамысловатым именем Сет и бога неба и солнца с именем, похожим на твоё, Гор. Нашу сущность можно приблизительно описать одним эпиграфом Булгакова: "Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". И кто из нас под каким флагом - не совсем понятно...
А Херуифи, который снится нам, тем временем, снится очень странный сон:
что он - нарциссический гермафродит, бесполый андрогин, что бродит по греной земле в поисках взаимной любви и нежности, но находит её только на поверхности естественных водоёмов. Он использует литературные приёмы, чтобы как-то оправдать свою самовлюблённость. Тем самым доказывая себе и окружающим, что так больше никто не сможет написать. Он не перестаёт искать Любовь, но даже не подозревает, что нарциссизм его прогрессирует как бесформенная масса сдобного теста на дрожжах. Но в какой-то фазе сна он встречает себе подобного прохожего. Похожего осанкой, повадками, телосложением, дискурсом, умственным развитием. Они след в след идут, следуют по жизни, намеченным вместе, курсом. Весна в самом своём начале ещё играет температурами, ветрами, осадками. На этом месте сна Херуифи от яркого света просыпается. Сон внезапно обрывается, как сгорающая в проекторе лента киноплёнки...
В следующем сне Херуифи, который снова снится нам, снятся пелёнки, целлулоидные винтажные куклы, деревянные кубики, металлические конструкторы, детская одежда. И просыпается робкая надежда, что теперь он может остаться в этом сне навсегда. Что долгие последующие все года он сможет не просыпаться. Что время превратится в нуль. Останется только музыка высших сфер и вечный жаркий июль...
В какой-то одной из версий метавселенной,
где симбиоз наших душ показался особенно идеальным, целостным, безупречно красивым,
мы с тобой захотели остаться...
Но звонит будильник, и нам надо просыпаться.
Надо просыпаться...
08.03.2024
Творческая Лаборатория Игозаленд 09.03.2024 10:32 • Заявить о нарушении
"в одной из возможных жизней" © Copyright: Аншель Мари, 2015
В какой-то другой реальности, иной версии мультивселенной, заоблачном месте параллельного мира,
где наши души соединились в одну, а тела заключили брачный союз, счастливое супружество,
ты просыпаешься Наполеоном Бонапартом, преисполненный мужеством, ни на секунду не перестающим быть влюблённым в своёго кумира, свято верить
в просыпающуюся Мари́ Жозефа Роз Таше́ де ла Пажери́...
В другой ветке гипервселенной я просыпаюсь Элизабет Тейлор в разгар жаркого лета в твоей кровати от поцелуя. Я желаю досмотреть очень реалистичный сон, где я - Лучезарная Клеопатра, избранница Пта, дитя бессмертной Исиды, любимица Луны и Солнца, царица Египта и Ливии, но ты пытаешься пробудить моё естество, имеешь виды. Я ленно шепчу тебе: "Не надо, Ри́чард Бёртон. Хватит. Я устала. Я хочу, чтобы ты икону кинематографического мира впредь будил только ароматами сирени, лаванды и розы глубокого розового цвета. И не вздумай приносить мне лилии. Баловство..."
В другой системе координат я - пластмассовая кукла Маша, которая, охраняя твой сон, никогда не спит. Ты - плюшевый медведь, который глубоко засыпая осенью до ранней весны, инстинктивно тянет в пасть свою лапу. Тебя снятся разнотравные медовые сны. По сути мы равны, только я умею мечтать и говорить, как Элла Евгеньевна Петрова, несколько фраз. А ты в своей модификации - нет. У нас с тобой есть один секрет. Мы влюблены в друг-друга. И у нас было несколько раз... Я очень скучаю по твоим объятиям, когда ты спишь. И пишу тебе отчасти из-за собственного эгоизма любовные письма, которые в начале наших отношений тянули на рассказ, а теперь это полноценный эпистолярный роман. Я знаю, что ты - библиофил, книгоман, и я обязательно когда-нибудь дам тебе его прочитать. Ты очень напоминаешь мне папу. Знаешь, я не перестаю тебя почитать...
Карусель сновидений раскручивается, набирает критические обороты. Ты лишаешься работы по 33 статье за прогулы. И мы ударяемся с тобой, бывалым сантехником без имени и отчества с местного участка, годящимся мне в отцы, в глубокие загулы, не задумываясь о последствиях. Я - временно не работающая бывшая невеста министра транспорта, который в следствии некоторого времени станет мэром города Сундуки. Ты просишь моей руки и сердца, только когда сильно пьян. Но я, ссылаясь на свой душевный изъян и отсутствие постоянного места работы, отказываю тебе в очередной раз. На этом месте мы одновременно благополучно просыпаемся, и тут же забываем просмотренную альтернативную картину мира, что делает невозможным пересказ увиденного варианта пророчества...
Затем мы видим совместный, одинаковый сон, где мы - единое двухголовое божество Херуифи, симбиоз древнеегипетского бога ярости, песчаных бурь, разрушения, хаоса, войны и смерти с незамысловатым именем Сет и бога неба и солнца с именем, похожим на твоё, Гор. Нашу сущность можно приблизительно описать одним эпиграфом Булгакова: "Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". И кто из нас под каким флагом - не совсем понятно...
А Херуифи, который снится нам, тем временем, снится очень странный сон:
что он - нарциссический гермафродит, бесполый андрогин, что бродит по греной земле в поисках взаимной любви и нежности, но находит её только на поверхности естественных водоёмов. Он использует литературные приёмы, чтобы как-то оправдать свою самовлюблённость. Тем самым доказывая себе и окружающим, что так больше никто не сможет написать. Он не перестаёт искать Любовь, но даже не подозревает, что нарциссизм его прогрессирует как бесформенная масса сдобного теста на дрожжах. Но в какой-то фазе сна он встречает себе подобного прохожего. Похожего осанкой, повадками, телосложением, дискурсом, умственным развитием. Они след в след идут, следуют по жизни, намеченным вместе, курсом. Весна в самом своём начале ещё играет температурами, ветрами, осадками. На этом месте сна Херуифи от яркого света просыпается. Сон внезапно обрывается, как сгорающая в проекторе лента киноплёнки...
В следующем сне Херуифи, который снова снится нам, снятся пелёнки, целлулоидные винтажные куклы, деревянные кубики, металлические конструкторы, детская одежда. И просыпается робкая надежда, что теперь он может остаться в этом сне навсегда. Что долгие последующие все года он сможет не просыпаться. Что время превратится в нуль. Останется только музыка высших сфер и вечный жаркий июль...
В какой-то одной из версий метавселенной,
где симбиоз наших душ показался особенно идеальным, целостным, безупречно красивым,
мы с тобой захотели остаться...
Но звонит будильник, и нам надо просыпаться.
Надо просыпаться...
08.03.2024
Творческая Лаборатория Игозаленд 09.03.2024 10:32 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.