Набрызг

Темной ночью я рисую из ведических остатков
неспособность моих линий рассыпаться по кровати.
Для шершавости окна мой прицел снаружи гладкий,
попадись на мушку пальцев - ты придешься очень кстати.

Темной ночью мои мысли, как движения пантеры,
пролагают след бесшумно через пролежни окна.
Приходя из Ниоткуда, я взрываю свои двери,
щелкнув пальцем безымянным по расстроенным стихам.

И, прикинувшись мечтою, лейкопластырем на глазки
опускаюсь предвечерне из всеядных твоих рук.
Ты не вспомнишь как зовешься, ты ослепла моей лаской,
расписав меня иконой с нимбом золотым вокруг.

Темной ночью я рисую из холодной стали века
неспособность моих взглядов просочиться в теплый локоть.
Из ношения одежды выгоняют человека,
предлагают падать в лужи, заставляя вдрызг промокнуть.

Темной ночью в мои руки лезут листики из сквера,
всё считают мою цену до последнего рубля.
Приходя из Ниоткуда, я взрываю свои двери,
и дверные щепки гложет сумасшедшая земля.

Ты не думай, что я знаю, где в расплавленной хибаре
можно спрятаться за шторы или выкопать окоп.
Я лишь знаю, кто припрятан в желтом парковом ударе -
выстрел с кленовой макушки кленолистом прямо в лоб.

Темной ночью я рисую из разбавленного смеха
шутовские маски, чтобы распродать их поутру.
И вонзаю циркуль в небо, чтоб из голубой прорехи
потекла большая речка по паркетному полу.

Темной ночью мои пальцы издеваются над верой,
превращая шейный крестик в крестовину для окна.
Приходя из из Ниоткуда, я взрываю свои двери,
Чтоб свободно без преграды в дом просунулась рука.